Неведомый Памир - Роальд Потапов

Если козерожье стадо часто беспокоят, оно по гребням хребтов переходит в другое место, иногда за десятки километров. Там же, где нет людей, козероги ведут спокойный и сравнительно малоподвижный образ жизни. Целые дни они проводят на альпийских лужайках или склонах гор, то кормясь, то лежа на солнцепеке. С птицами они живут в мире и согласии: улары бродят рядом со стадом, а клушицы нередко садятся на спины отдыхающих животных и склевывают с них различных паразитов. Кстати, уларам козероги оказывают прямую помощь зимой после крупных снегопадов: в местах, где выпадает много снега, они раскапывают его, чтобы достать траву, а потом на этих копанках кормятся улары. Вообще-то благодаря малоснежности памирских зим подножный корм легко доступен козерогам в течение всего года.

Но зимой козерогов подстерегает очень серьезная опасность. Зоолог Л. А. Арутюнов во время одной из зимовок на Памире, отстреляв несколько экземпляров для различных анализов и для коллекций института, обнаружил у многих козерогов… туберкулез! О причинах такого серьезного заболевания можно думать разное, но, мне кажется, Арутюнов прав, предполагая, что эта болезнь возникает как результат обморожения легких. В условиях низких зимних температур, во время быстрого изнурительного бега обморозить легкие очень легко, а такой бег зачастую совершенно необходим, чтобы спастись от преследования врага — волка, снежного барса или человека.

Суровые зимние ночи козероги коротают в больших гротах или пещерах. Мне случалось находить убежища подобного рода, пол которых был сплошь завален толстым слоем козерожьего помета. В подобных же местах, видимо, пережидает стадо сильные снежные бураны. Для убежищ выбираются всегда такие места, от которых в обе стороны расходятся скальные карнизы, чтобы хищники не заперли стадо в «мешок».

Волки могут серьезно досаждать козлам, но не причиняют им большого вреда; от волков страдают главным образом архары и домашний скот. Главный враг козерогов — снежный барс. Он живет только там, где есть козероги, составляющие его основную пищу. День за днем он крадется за стадом, часами, не шелохнувшись, лежит меж зубцов скал, сотни метров ползет, вжимаясь в камень, то и дело надолго замирая, — и все для того, чтобы в секундном, стремительном броске обрушиться на добычу. Видимо, каждое более или менее крупное стадо козерогов имеет своего, «персонального» барса, который постоянно ходит за ним по пятам, все время держа его под контролем, — «пасет».

Считают, что на Памире барс редок, а местами его и совсем нет. Это неверно. Барс обычен всюду, где обычен козерог. Правда, хищник этот настолько осторожен и скрытен, что увидеть его — дело нелегкое. За шесть лет мне, например, повезло всего трижды, и то два раза приходилось видеть барса на очень большом расстоянии. Следы его тоже попадаются редко. Большей частью он живет среди скал, в камнях, и на снег, где могут более или менее длительное время сохраняться отпечатки следов, выходит редко.

Среди местных профессиональных охотников барс считается завидной добычей благодаря своей красивой шкуре, особенно роскошной зимой. Некоторые искусные мергены (охотники) ловят барсов, главным образом молодых, живьем для зоопарков. Сейчас охота на этих зверей, как я уже говорил, в Таджикистане запрещена. Разрешен только ограниченный отлов для зооцентров по специальным лицензиям. Впрочем, ограничивать отлов особой нужды нет, такое это трудное и долгое дело.

Временами в печать проникают слухи о нападениях снежного барса на людей и даже… автомашины. Подобные сообщения лишены малейших оснований. Снежный барс боится человека и никогда на него не нападает. К отчаянной самообороне прибегают только сильно раненные звери. Поэтому ссылки на то, что убийство барса совершено в целях «самозащиты», — чистейшая ложь, призванная скрыть преступное браконьерство.

Например, летом 1965 года одна из машин Памирского автоуправления, направляясь в Мургаб, ночью сшибла барса, переходившего дорогу. Дело было на одном из участков перевала Акбайтал, там, где дорога поднимается выше 4500 метров, заходя во владения этого хищника. Сбитый машиной зверь был добит выскочившими из кабины шофером и его пассажирами. Прибыв в Мургаб, эти последние рассказали, что барс напал на их машину. Им это не только сошло с рук, но их чуть ли не в герои произвели. Местная печать, не жалея ярких красок, описала их подвиг, а союзные журналисты, ничтоже сумняшеся, сделали этот «факт» достоянием центральной прессы…

Многие хищные звери живут в скалах. Один из постоянных обитателей скал — медведь. Нередки лисы, волки, горностаи. А в скалах соседнего Бадахшана, высоко над теплыми долинами живет рысь. Отсюда она заходит и на Памир: ее встречали даже в самом центре нагорья, в скалах у Тохтамыша; но живет она там или только заходит туда — никто толком не знает. Скалы скрывают много тайн, разгадать которые еще предстоит. Но рысь в скалах Памира — особый случай. Как известно, рысь характерный житель таежных лесов, и Памир — единственное место, где она живет в совершенно безлесной местности — лес ей заменяют скалы. Это, кстати, не единственный пример. Я не могу точно передать ощущение какого-то сходства скального лабиринта с лесом. Бродя в тесных каменных щелях, как-то поневоле вспоминаешь лес. Уже давно было замечено, что многие звери и птицы сравнительно легко переходят из леса в скалы, а может быть, случается и обратное. Так, многие птицы, обычно гнездящиеся в кустарниковых и древесных зарослях, преспокойно гнездятся на Памире в скалах даже и тогда, когда густые кустарники растут по соседству. Дело, видимо, в том, что и ночные заморозки, и сильные похолодания, нередкие летом, очень опасны для яиц и птенцов в открытых гнездах, и потому птицы перебираются в скалы и строят гнезда в убежищах, закрытых сверху, — в многочисленных полостях, нишах и трещинах, так как здесь гораздо теплее.

Однажды далеко от Памира, в родном Ленинграде, я увидел чуть ли не в центре города дятла — обыкновенного пестрого дятла, которого невозможно себе представить в нелесной обстановке. Дятел спокойно и деловито лазал по стене пятиэтажного дома, осматривая трещины под лепными карнизами, и даже что-то долбил своим клювом. Дома и скалы для пернатых, видимо, одно и то же. Напомню, что столь обычные в наших городах ласточки-воронки на юге (и на Памире тоже) гнездятся главным образом в скалах, в отдалении от населенных пунктов. Можно предположить, что в далеком прошлом, когда наши предки еще бродили в шкурах и обычная землянка считалась шедевром строительной техники, ласточки вряд ли заходили далеко в лесную зону, где почти не было необходимых им скал. И только с развитием культуры, когда люди стали возводить искусственные «скальные массивы» — каменные города, воронки тронулись вслед за ними к северу, в чуждые им прежде области.