Собрание сочинений. Том 2. Путешествие во внутреннюю Африку - Егор Петрович Ковалевский

Ужаление змеи, скорпиона, обыкновенно, но редко кончается смертью; туземцы знают многие спасительные средства. Путешественник должен иметь всегда аммониак, ни сколько не медля помазать им больное место и раза два принять внутрь по десять капель. На иностранца укус скорпиона или змеи действует гораздо опаснее чем на туземца.

На другой день мы ночевали в Багере, очень живописной деревне. Мы ни разу не останавливались в домах, даже в городах, но разбивали свои кочевые палатки в поле; если шли по Нилу, то поводили ночь на барке.

Отсюда начинается катаракт Уади-хамар, самый большой и опасный после катаракта Уади-Гальфа. Нил покрыт островами, купами осоки, словно выходящей из воды, и рядами гранитных валунов. Шум разбивающейся о них и кипящей воды слышен издалека, но все-таки не оглушает пришельца, как писали древние о первом ассуанском катаракте, который далеко слабее этого; падение воды на всех порогах довольно незначительно; опасны собственно камни.

Какое счастье пить свежую воду, когда захочешь, и еще воду Нила!

В четверо суток мы прошли 180 верст и, усталые, изнеможенные, еще под влиянием утомительного перехода через пустыню, кое-как притащились в Бербер, где кончилось путешествие наше на верблюдах, увы, кончилось только на этот раз!

Бербер – город, город в роде тех, которых мы много видели в Египте, и о которых так мало можно сказать хорошего; впрочем, он имеет свою отличительную черту: это ту кули, плетеные круглые домики, приветливые снаружи и, главное, с крышами. Отсюда начинаются конусообразные крыши, возвещающие о периодических дождях. Между серыми, глиняными домами, они представляют очень хороший вид. Еще отличительность Бербера: здесь разврат во всеувидение. Этого мы не встречали по сю-пору. В Египте он преследуется, даже в Эсне прикрыт некоторой тайной; в Нубии мы посещали деревни, которых жители, большей частью, разбегались перед нами, и пустыни. Бербер – первый город Судана!

Здесь живет шейх арабов колена абабди и мамур, зависящий от мудира Донголы. Чтобы пояснить все эти названия, мы теперь же расскажем управление восточного Судана.

Судан зависит от генерал-губернатора (гакум-дара), которого власть обширна Физическое богатство провинции, отдаленность от Мегемет-Али, недоступность для войска его, подали смелую мысль Ахмет-паше Абудан (отец ушей, длинноухий) отделиться от вице-короля, и под покровительством турецкого султана сделаться независимым. Пример Мегемет-Али соблазнителен. Ахмет-паша повел дело довольно осторожно, издалека; деньгами и лаской привязал к себе войска, находившиеся в Судане, усилил их невольниками, вошел в тайные связи с пашей, управлявшим Аравией, с которым легко ему было пересылаться через Сауакин. Но в один черный день явился к непокорному паше посланный из Каира, и потребовал его именем вице-короля в Каир. Ахмет-паша отозвался под предлогом приготовлений к завоеванию Дарфура, что составляло одну из любимых идей Мегемет-Али. Вице-король обещал прислать отряд войска, пользуясь затеваемым походом, но конечно, с намерением окружить пашу своими людьми и наблюдать за ним вблизи; нелегко, однако, было провести Абудана; он отвечал, что ему не нужно солдат, что в Судане можно набрать до 14.000 невольников, и потому просил прислать только опытных офицеров, назвав людей преданных себе. Далее, манил вице-короля блестящими надеждами на открытие золота; словом, старался держаться в доверенности правителя сколько возможно долее, пока не получит положительного ответа от Порты. Вице-король прислал ему офицеров, но не тех, кого тот требовал, и потом, получив новые сведения о преступных замыслах паши, решительно потребовал его к себе. Ахмет-паша долго еще отговаривался болезнью, наконец, собрался к отъезду; сорок лучших дромадеров готовы были в путь; но не в Каир хотел он ехать: видя, что замыслы его открыты преждевременно, он решился бежать из Бербера в Сауакин, и оттуда в Аравию, в турецкие владения. Накануне замышляемого отъезда явился к нему известный Омар-ага, с письмом, заключавшим в себе только несколько слов: Мегемет-Али требовал от него немедленного ответа – явится ли он в Каир, или нет? Паша отвечал Омар-are, что готов к отъезду, и вместе с ним отправился на барку, где уже были все его вещи; но вышедши на берег, он увидел на противоположной стороне Нила четыреста человек арнаутов. Побег был невозможен. Отложивши отъезд, под предлогом припадка болезни, до другого дня, он воротился домой. Тут велел своему евнуху подать ящик с аптекой; достал какой-то порошок, распустил его с сахаром в чашке воды, выпил и через час умер с истинно турецким спокойствием. Турки не умеют жить, но умирают хорошо.

После этого происшествия, вице-король года два не назначал генералгубернатора в Судан. Мегемет-паша Меликли[14] управлял делами в виде контролера, поверенного Мегемет-Али; наконец, года три тому назад, назначен генерал-губернатором Халид-паша, который и теперь управляет Суданом. Чельшер и тут ошибается, уверяя, что Ахмет-паша был застрелен, в присутствии многих, посланным от Мегемет-Али Омар-агою, и только за то, что возбудил не совсем основательное подозрение вице-короля. Трудно решить в какой степени был виноват Ахмет-паша; каждый из нас судит по слухам, которым придает более веры. Но смерть – его дело слишком публичное, и я слышал об этом происшествии в Судане от самого Омар-аги, а не в Каире, за 2.000 верст от Картума, как слышал эту историю Чельшер.

Судан состоит из 6 мудирлыков, округов. Вот они, считая с севера: Донгола, Картум, Кордофан, Сенаар, Фазоглу и Така, простирающаяся до Чермного моря. Провинции управляются мудирами, которым, после происшествия с Ахмет-пашей, вице-король придал было много власти и противопоставил их генерал-губернатору, но этим только поселил в них бесконечные споры, и паша Судана все-таки остался самовластным. Провинции разделяются на округи, управляемые мамурами, округи на отделения, под управлением назаров, и, наконец, на деревни, состоящие под ведением собственных шейхов: это почти та же самая администрация, что и в Египте.

Мудир явился ко мне в сопровождении копта, секретаря, этого мелкого двигателя всех больших вещей, то есть всего зла. Копт, как и вся его братия, выступал важно в своем длинном платье; вытянутые губы, склоненная набок голова, медная чернильница за поясом, чалма на голове и перо за ухом придавали ему вид многозначительный в глазах феллахов. После обыкновенных приветствий, Юсуф-эфенди приказал мудиру изготовить для нас барки, мудир обратился с тем же требованием к секретарю, секретарь отвечал, что в настоящее время в Бербере свободной барки по бумагам не числится. Тогда Юсуф накинулся на копта всей силой своей власти и гнева: он называл его непокорным, бунтовщиком, бранил, грозил ему виселицей и курбачем; мамур повторял слова Юсуфа. Физиономия копта обратилась быстро из многозначительной во всеуниженную. Он уверял, что сам готов превратиться в барку, чтобы везти нас, что если этого нельзя сделать, то он по-крайней мере