Пустыня - Колин Уилсон

В путь вышли, когда сгустились сумерки. Двинулись на север, в сторону каменистой пустоши. Четверым вооруженным мужчинам не были страшны ни скорпион, ни жук-скакун, ни другие ночные хищники. Найл хотел проводить охотников до границы пустоши, но отец не велел: слишком опасно было возвращаться домой в одиночку. Сайрис и Ингельд нервничали. Нередко случалось, что мужчины отсутствовали по несколько суток кряду, но на этот раз – женщины понимали это – они рисковали намного сильнее.

Охотники прекрасно знали повадки гигантских насекомых пустыни и умели избегать стычек с ними. Дельта же таила множество новых, неизведанных опасностей. Даже Джомар не бывал там никогда, разве что пролетал на паучьем шаре. На следующий вечер перед сумерками Сайрис уединилась в глубине пещеры, а все остальные затихли. Мару два часа назад хорошенько накормили, и девочка спала спокойно. Примерно через полчаса Сайрис вошла в мысленный контакт с путниками. Когда она вернулась обратно, Найл зажег светильник.

– С ними все в порядке, – сообщила Сайрис. – На Хролфа напал ядовитый москит, но его тут же убили, присосаться не успел.

– Как там Торг? – осведомилась Ингельд.

– Подвернул ногу, но так, ничего серьезного. Ингельд и сама могла установить связь с Торгом, но ей недоставало терпения, а потому трудно было сосредоточиться. К тому же она по натуре была ленива и предпочитала все свалить на других. На следующий день женщины отправились собирать плоды кактуса. Найл пошел с ними, чтобы охранять их. На согнутой руке он нес осу-пепсис. Насекомое, давно отжившее половину отведенного ему природой срока, уже было не таким непоседливым.

Оса словно догадывалась, что главный ее хозяин сейчас далеко, и поэтому ей надлежит охранять семейство от тарантулов и других хищников. Расслабясь и слившись со смутным разумом насекомого, Найл ощутил бесхитростную преданность и готовность подчиняться.

Когда, изнемогая от зноя, люди возвращались в пещеру, юноша приметил в небе движущуюся точку.

Нет, не паучий шар, птица, да большая. Внимательно всмотревшись, он определил, что птица летит прямо на них. Найл попробовал проникнуть в рассудок птицы, «уговорить», чтобы та не меняла направления. Уловив волнение хозяина, встрепенулась и оса.

Прошли считанные минуты, а птица – уже вот она, в какой-нибудь паре сот шагов, да и летит невысоко, над самым деревом. Найл отдал осе приказ. Насекомое взмыло вверх, пронеслось мимо крылатой цели и, набрав запас высоты, прянуло вниз. Для птицы такой маневр был полной неожиданностью, с осами она явно никогда не сталкивалась. Почуяв навязчивое чужое присутствие, она негодующе встрепенулась, и тут же – Найл это четко уловил – забилась в агонии: оса вогнала жало. Через несколько секунд добыча уже валялась на земле в сотне шагов. Когда юноша подбежал, насекомое смиренно сидело на изломанном крыле, а глаза птицы уже подернулись смертной пеленой. Особь попалась на удивление крупная, так что в тот вечер пещеру заполнил аромат жареной дичи. Даже Ингельд была в приподнятом настроении и не ворчала. Как оказалось, это был последний безмятежный вечер в жизни семьи. Наутро поднялся ветер. Злобный, колючий, он налетел со стороны Дельты и задувал прямо в пещеру.

Найл лишь рискнул высунуть голову наружу и мгновенно юркнул обратно, вытирая кулаками слезящиеся глаза. На зубах скрипел песок. Не унимаясь, плакала весь день Мара, даже Найла выведя из себя настолько, что он готов был ее придушить.

В тот вечер не было связи с Улфом и Вайгом, даром что Сайрис пыталась войти с ними в контакт больше часа. Джомар, как мог, успокаивал женщин: охотникам перед сумерками не до этого. Но и на следующий день ничего не получилось. Тут по-настоящему заволновалась даже Ингельд. Когда сгустились сумерки, она, скрестив ноги, тоже села на пол и попыталась настроиться на контакт. Однако, сколько она ни старалась, все было напрасно. На следующий день тревога и дурное предчувствие охватили всех. С наступлением ночи Сайрис и Ингельд опять сели друг возле друга, угрюмо склонив головы, в то время как Джомар с Найлом затаились на постелях, боясь лишним шорохом отвлечь женщин. Наконец у Сайрис изменилось дыхание: она смогла связаться с мужчинами. Найл вздохнул с облегчением. И тут, повергнув всех в ужас, мать пронзительно, как дикий зверь, вскрикнула и с глухим стуком упала. Подскочив к матери, юноша увидел, что она без чувств лежит на спине. Лицо было холодным на ощупь.

Ингельд сразу запричитала, что Сайрис умерла, но Джомар сердито прикрикнул на истеричку, и она замолчала. Найл бережно усадил мать, прислонив ее спиной к стене. Джомар, пальцами стиснув женщине скулы, влил ей в приоткрывшийся рот немного воды. Сайрис закашлялась.

– Они погибли… Торга и Хролфа нет в живых… – обретя дар речи, выдавила она. Ингельд забилась в страшной истерике. Проснувшиеся дети громко разревелись. Плакала Сайрис, беззвучно сотрясаясь от рыданий. Единственно, что она смогла еще сообщить, это что причиной гибели обоих стали цветы ортиса, а Улф с Вайгом как-то сумели избежать печальной участи. Горе Ингельд сменилось яростью.

– Почему умерли мои?! – заорала она. – Почему не ваши?! Несчастной женщине не стали перечить, и она, устав от крика, зашлась в беззвучном плаче. Рыдала она едва ли не всю ночь, и Найлу даже стало стыдно за свое счастье – его отец и родной брат живы. Улф и Вайг возвратились через десять дней, оба в полнейшем изнеможении. Правую половину груди и плечо Улфа покрывали крупные пятна, похожие на ожоги Вайг страшно исхудал, а в глазах его стояла такая тоска, что Найл не на шутку встревожился и немного растерялся: ему казалось, что брат никогда не сможет вытравить из памяти кошмарные воспоминания. Измотавшиеся охотники рухнули на постели и проспали весь следующий день и всю ночь. Сок, стоивший Торгу и Хролфу жизни, уместился в небольшой фляжке емкостью чуть больше полулитра. Горлышко было плотно заткнуто листьями и обмотано лоскутками кожи. Когда через несколько часов проснулась и по обыкновению своему опять заревела Мара, Сайрис бережно размотала лоскутки, налила в деревянную ложку капельку прозрачной медвяной жидкости и осторожно поднесла ее к губам ребенка. Не прошло и минуты, как девочка уже спала. Не пробудилась она и через шестнадцать часов, когда проснулся Улф. При первой же возможности Найл понюхал сок ортиса. Жидкость имела изумительный сладкий аромат, было в нем что-то и от запаха розовато-лилового цветка, который он видел в стране муравьев. Хотя если честно, после захватывающих дух рассказов деда Найл ожидал чего-то вообще сверхъестественного. Много дней прошло, прежде чем Улф и Вайг сумели взять себя в руки и немного взбодриться.