Лекарство (ЛП) - Сьюзен Янг

Риэлм вздыхает и отодвигает миску.

— Твои любовные переживания нас сейчас меньше всего беспокоят, Слоан. Прости, но мы уедем сразу же, как только наступит ночь.

— Без Джеймса я не уеду!

— Ну тогда я выволоку тебя отсюда! — он поднимает голос. — В отличие от твоего парня, я не боюсь делать то, что для тебя будет правильно. Мы не станем рисковать Лекарством только потому, что у него перепады настроения.

Я хлопаю рукой по столу, так что звенят вилки в тарелках.

— Хватит, — рявкаю я, — перестань все время ссорить нас! Это не сработает, неважно, каким оправданием ты станешь прикрываться!

Риэлм сразу же реагирует на это — вскакивает из-за стола, опрокинув стул. Щеки у него вспыхивают, и он окончательно приходит в ярость.

— Он ушел от тебя! — кричит он.

— Как и ты!

Но рана уже нанесена. Слова Риэлма вонзаются в меня, в самое уязвимое место. Я хватаю тарелку и швыряю ее в стену. Повсюду разлетаются осколки и мокрая лапша. Как меня все это достало! Если Риэлм хотел поссориться, он это получил.

Кас чертыхается про себя и встает из-за стола.

— Я поел, — говорит он ровным голосом. — А вы двое можете поубивать друг друга.

Он смотрит на Даллас через плечо и делает ей знак, чтобы она шла за ним.

Даллас усмехается, отправляет в рот еще одну порцию холодной лапши и бросает вилку на стол — та падает со звоном.

— Поцелуйтесь и помиритесь, детишки, — добавляет она, — а то поездочка у нас будет длинной.

Когда они уходят, Риэлм смотрит на меня.

— Ты просто ужасен, — говорю я ему. — Ты знаешь, что мне большо, и все равно ведешь себя жестоко. Да что с тобой?

Я злюсь, чувствуя к нему глубокое отвращение, причину которого до конца не понимаю. Или, может, просто не могу вспомнить.

— Если ты ждешь, что я расскажу тебе, как помириться с Джеймсом, — говорит он, — так этого не будет.

— Я и не жду этого от тебя. Я… я думала, ты мой друг, но почему-то все всегда кончается вот так.

Я взмахиваю рукой, показываю на хаос вокруг нас. Очевидно, что если с кем мне и вредно общаться, так это с Риэлмом.

— Друзья? — смеется Риэлм и говорит мне покровительственно. — Конечно, сладенькая, мы — друзья. Но если откровенно, то по большому счету, чтобы Джеймс победил. Ты могла бы выйти из Программы и начать жить заново. Могла бы быть счастливой. А вместо этого ты вернулась к нему — и посмотри. У тебя ничего нет. Никого.

На секунду в его взгляде пропадает твердость.

— И долго ждать, пока ты снова не заболеешь? Или это уже началось?

Я чувствую, как мрачнеет мой взгляд, потому что знаю — так и есть. Мрачные мысли, одиночество, все здесь, под корочкой. Ждет меня. Риэлм, увидев мою реакцию, тяжело вздыхает.

— Я не упущу тебя, Слоан, — шепчет он, — убью его, если придется.

— Я лучше умру.

Риэлм отворачивается.

— Вот этого я и боюсь.

Он стоит молча, ссутулившись. Я в совершенном изнеможении падаю на стул. Я слишком устала, чтобы и дальше спорить с Риэлмом. Слишком устала, чтобы оправдывать наше поведение.

— И что мне теперь делать?

— Нам надо уходить, — говорит Риэлм. Прямо сейчас, до того, как доктор, Программа, кто угодно, придет за нами. Мы уйдем отсюда.

Я замолкаю, и смысл его слов доходит до меня.

— Мы?

Он смотрит на меня.

— Только мы.

Он не слушает меня — ни про Джеймса, ни про то, чего я действительно хочу.

— Риэлм, у меня больше нет Лекарства, — тихо говорю я.

Он в абсолютном шоке открывает рот. Пробегает рукой по волосам.

— Мать твою, — бормочет он, — ты приняла его?

— Нет, оно у Джеймса. Когда мы были в комнате, Джеймс положил его себе в карман. И оно было еще там, когда он ушел. Я не… не знаю, что он с ним сделает.

Риэлм оглядывается по сторонам, как будто пытается собраться с мыслями. Немного помолчав, он решительно кивает.

— Джеймс не примет таблетку, — говорит он. — Конечно, не примет.

— Я просто хочу, чтобы он вернулся, — говорю я, беспомощно всплеснув руками. — А Лекарство меня не интересует.

— Лучше бы оно интересовало тебя, — говорит он, пододвигает стул и падает в него. — Программу оно интересует. Как и Артура Притчарда. Оно изменило мою жизнь.

Он отворачивается от меня, и я не могу сказать, что в его взгляде — ностальгия или мука.

— Слоан, — говорит он — когда мы встретились, я не первый раз был в Программе. Эвелин Валентайн была моим врачом, и она выбрала меня, чтобы я прошел испытания — она дала мне Лекарство. Видишь ли, депрессия снова начала овладевать мной, а она думала, что нашла решение. Но у таблетки есть недостаток. Только по-настоящему сильные могут пережить наплыв воспоминаний. Эвелин помогла мне пройти лечение, но она не смогла спасти всех нас. Не думаю, что она справилась с потерей.

— Вскоре после этого она исчезла. Я побывал в ее офисе, который обыскали. Эвелин исчезла — со своими исследованиями и нашими данными. Она сохранила их в тайне от Программы и в последний раз спасла меня. В качестве меры предосторожности они заставили пройти Программу каждого пациента, с коротым она работала, но таблетка защитила мои воспоминания, зацементировала их. Я знаю только четырех человек, которые приняли Лекарство — больше никто не знает, даже моя сестра. Оно едва не свело меня с ума. Хотел бы я сказать тебе, что возвращенные воспоминания того стоили, но ты даже не представляешь себе, Слоан, как это ужасно — вспоминать. Ты даже не понимаешь, как это мучительно.

Я видела шрам на шее Риэлма, который он получил, когда пытался покончить с собой. Но я раньше не представляла себе этого. Как будто это случилось с кем-то еще. Теперь я могу предсмтавить себе, каково это, когда все твои мрачные мысли разом обрушиваются на тебя. Даже хотя Риэлм и считает, что я справлюсь, я не думаю, что достаточно сильна, чтобы это пережить.

— А как Лекарство защитило твои воспоминания? — спрашиваю я. Все так хотят заполучить эту таблетку, а я даже не знаю, как она действует.

— Оно превратило мой мозг в подобие тефлона, — говорит Риэлм, мрачно усмехнувшись. — Красящее вещество, которое использовали в Программе, не могло присоединиться к нему. Оно просто соскальзывало. Ни одно из моих воспоминаний не могло быть отмечено для стирания, но, конечно, доктора не могли увидеть это. Я стал очень талантливым лжецом. Хорошие новости: я никогда не забываю. Плохие новости: я не смогу забыть.

— Защита от Программы, — говорю я, и в моем мрачном существовании наконец-то появляется проблеск надежды. Каково это, когда не придется больше волноваться?

— Они все еще могут подвергнуть нас лоботомии, — говорит Риэлм. — Но я не могу представить, чтобы они пошли на это. Если они выпишут тебя — известную личность, а ты не будешь послушной, не будешь хорошо себя вести, для них это будет полным провалом.

— А что насчет Артура? Он и правда собирается наладить массовое производство?

Риэлм качает головой.

— Эвелин была умной женщиной. Не знаю, из чего она делала таблетки, правда, не знаю, но не уверен, что состав можно воспроизвести. Дело в том, что они и не хотела, чтобы Лекарство вошло в оборот. И она бы не позволила наложить на таблетку руки Артуру, человеку, ответственному за массовые самоубийства, которые она пыталась предотвратить. Когда умер Питер, это разбило ей сердце.

В доме до странности тихо. Я облокачиваюсь на стол. Я рада, что Риэлм наконец делится со мной своими секретами.

— Питер?

Риэлм печально улыбается.

— Питер Алан был моим другом, но его воспоминания…. он не мог их вынести. Он проглотил Быстросмерть.

Риэлм смотрит вниз.

— После этого Эвелин уничтожила все файлы. Сказала, что риск был слишком велик — один к четырем. Ей эти цифры не нравились.

Когда я вспоминаю о том, как к Лекарству относился Джеймс, меня пронзает новая тревога. Если он примет его… Я проглатываю ком в горле, не в силах завершить эту мысль. Мне нужно найти его.

— А что насчет остальных? — спрашиваю я в надежде услышать более радостные новости. — Другие пациенты — кто это был?

Риэлм закусывает губу.

— Ну, с Кевином ты знакома.

— С моим обработчиком?

— Кевин должен был быть с нами, но он исчез. Лейси думала, что Программа добралась до него, и я знаю, что она права. Но если он принял Лекарство, тогда они не смогут стереть его. С ним все будет в порядке. Слава Богу, с ним все будет в порядке.

Риэлм называет следующее имя, и в его глазах такая печаль.

— И Роджер.

У меня как будто весь воздух выкачали из легких. Я прикрываю рот рукой. Риэлм знал Роджера? Роджера, который с помощью издевательств и угроз получал в Программе сексуальные услуги? Роджер, который разрушил жизнь Даллас, разрушил ее веру в людей. Риэлм знал его и ни разу не говорил об этом, пока мы вместе были в Программе?