День проклятия - Дэвид Джерролд

- Оружия у них нет… А если они разумны, то должны быть удивлены не меньше нас с тобой.

Дьюк медленно повернулся, рассматривая кольцо ма-леньких, на удивление терпеливых китайчат.

- Неверные предпосылки, Джим.

- Чем же они неверны? - Я тоже изучал зверюшек.

- Ты заранее предполагаешь, что эти существа разум ны. А если нет? Чем не волчья стая?

Мысль ошеломила меня. Дьюк был прав. Я без всяких на то оснований с одного взгляда очеловечил кроликосо-бак, вполне естественно предположив, что любое гума-ноидоподобное существо обязано быть разумным.

- К сожалению, ты прав, Дьюк.

- Извиняться будешь потом. Сначала надо выбраться отсюда.

Одна из фигурок шевельнулась и апатично почесала ухо задней лапой. Точьв-точь кутенок. Черт возьми! Эти зверюшки выглядят слишком забавными, чтобы таить опасность.

Я взглянул на Дьюка:

- Ты по-прежнему считаешь их волчьей стаей?

- Сейчас не до гипотез, - осадил он меня и с хрустом пошел по мерзлой пудре. Кое-где она уже растаяла, и там его ботинки чавкали, как по грязи.

Дьюк отошел немного и остановился. Две кроликосо-баки, сидевшие прямо на его пути, поднялись и, возбужденно кулдыкая, замахали лапками. Дьюк оглянулся на меня. Что делать?

Кроликособаки тоже переглянулись и заверещали, как бурундуки, только тоном ниже. Одна скакнула к другой и принялась махать руками, как руководитель группы поддержки на стадионе. Она кулдыкала и пищала, обращаясь к соседке, заламывала свои маленькие обезьяньи лапки, сплетала кисти и трясла ими, словно смешивала мартини, подпрыгивала, поднимая клубы розовой пудры, а потом схватила себя за щеки и растянула их в странной смешной ухмылке.

Ее соседка строила забавные гримасы и лепетала что-то в ответ. Все это напоминало жаркий спор. Вторая кроликособака потрясала сжатыми кулачками, ворчала и топала, поднимая еще большие клубы розовой пыли.

Первая кроликособака сильнее выразила свое неудовольствие. Она ухватила спорщицу за щеки и растянула их, перекосив ее мордочку набок. Потом отпустила щеки, и они с громким шлепком приняли нормальную форму. Но вторую кроликособаку это не впечатлило. Она погрозила первой пальцем, извивающимся, словно щупальце.

Спор возобновился. Тембр голосов изменился, будто на магнитофоне увеличили скорость воспроизведения.

А потом все вдруг стихло. Кроликособаки превратились в любовную пару: гладили друг друга, ворковали, как голуби, прижимались рыльцами к щекам. Поговорив еще немного, уже более спокойным тоном, они замолчали и повернули мордочки к нам.

- И я должен воспринимать их всерьез, да? - осведомился Дьюк. - После такого представления?

Я пожал плечами.

- Нас двое, а их - туча. - Я оглянулся. Кроликосо-бак стало значительно больше. Все время подходили новые. - Сейчас или никогда, Дьюк.

- Согласен.

Он шагнул вперед…

На этот раз заверещали все сразу. С писком и кулдыканьем зверьки подпрыгивали на месте - зрелище смешное и страшное одновременно.

- Охлади-ка немного их пыл, Джим, - предложил Дьюк. - Может, тогда нам дадут пройти.

Кивнув, я прицелился в середину пустой полосы между нами и кроликособаками и, легонько коснувшись спуска, выпустил клуб морозного пара.

Они бросились назад, испуганно вереща, но панике не поддались и не разбежались. Существа принюхивались к воздуху, болезненно морщась от холода, потом поскакали на исходные позиции.

- Я могу заморозить парочку, - сказал я. - Но вряд ли это пойдет на пользу будущим контактам.

Дьюк подумал и покачал головой.

- Пожалуй, немного огня будет кстати. Он поднял огнемет.

Краем глаза я уловил какое-то движение.

- Дьюк! Постой.

Дьюк замер. Сквозь розовую пыль приближалось что-то большое и темное. Я уже знал что. Вот зачем нас держали здесь - ждали его.

Это был огромный червь. Пять метров в длину и около двух в обхвате. Глаза его были прикрыты - для защиты от пыли.

И тут я увидел на черве кроликособак. Самая крупная сидела на вершине мозгового сегмента и погоняла червя, чирикая и похлопывая по спине. Толстощекое существо вело себя как заправский водитель автобуса. Сзади расположились еще три кроликособаки. Ни дать ни взять туристы, только видеокамер не хватает. Если бы они не сидели на двухтонной всеядной твари, можно было бы посмеяться.

Хторр плавно остановился, повернул морду к нам, моргнул и издал тихую трель: «Трллп?» Потом снова закрыл глаза и, казалось, задремал.

Я посмотрел на Дьюка. Мне еще не доводилось видеть такого покорного червя. Дьюк поймал мой взгляд и пожал плечами, но огнемет держал по-прежнему наготове.

Кроликособаки, оседлавшие червя, что-то спросили у тех, которые окружали нас. Те заверещали в ответ. Несколько полезло на спину хторра, чтобы держать совет с вновь прибывшими.

Дьюк чуть-чуть опустил огнемет.

- Джим, как тебе это нравится?

- Не знаю. Хочется думать, что эти кролики все же наделены интеллектом, пусть более низким, чем у червей. Черви - хозяева, кроликособаки - свора, а мы, так сказать, почетные гости на их сегодняшней охоте.

Дьюк внимательно меня выслушал.

- Сейчас нам надо побыстрее шевелить мозгами. С одним червем мы справимся. Но все семейство нам не одолеть.

Я кивнул.

- Собираешься пустить в ход огнемет?

Дьюк не ответил. Он поудобнее перехватил оружие и Расставил ноги пошире. Червь внезапно проснулся. Его глаза выкатились наружу и уставились прямо на Дькжа. В то же мгновение все кроликособаки с тявканьем спрыгнули на землю. Я пытался понять, что происходит.

Червь пробулькал: «Хторрллпп?», вопросительно посмотрел на Дьюка и пополз вперед.

«Не-е-т!»

… Дьюк выстрелил. Влажность - только она спасла Дьюка, уверен. Та влага, что осталась в воздухе после жидкого азота.

На какую-то долю секунды огненная струя зависла, а затем рванулась назад и окутала Дьюка. Не успел он вскрикнуть, как вдруг превратился в пылающий оранжевый факел.

Виновата была пыль. Она оказалась такой мелкой, что не горела, а взрывалась. Даже порошкообразный водород не столь опасен.

Не раздумывая, я направил фризер на Дьюка и выстрелил. Пламя исчезло почти мгновенно. С шипением и треском в воздух поднялись огромные клубы холодного пара. Где-то внутри находился Дьюк.

Я обязан был это сделать, иначе целый океан пудры взорвался бы и превратился в огненный смерч - у меня не было выбора. На месте Дьюка показалась черная обугленная фигура. Она повалилась ничком. Кроликособаки исчезли, словно растворились в розовом мареве. Червь тоже. Я даже не заметил, когда они убрались. Остались только мы с Дьюком посреди еще тлеющего черного кратера. У меня наступила разрядка.

- Ах ты, сукин сын! - кричал я, шлепая к нему по грязи. - Я же кричал: «Подожди!» Тебе что, никто не рассказывал о зерне на элеваторах? О пыли? Кретин, упрямый осел! - Я снял с Дьюка баллоны с горючим и перевернул на спину. Он был еще жив и дышал отрывисто и хрипло. Маска и очки спасли лицо и легкие. Значит, у него оставался шанс. Может быть, оставался…

Я приподнял Дьюка за ремни амуниции, намотал один из них на руку и потащил. Нести командира в этой пыли мне было не под силу. Ругался я не переставая.

Все кругом вдруг потеряло очертания, стало неясным и расплывчатым. Даже солнце исчезло. Небо и земля слились. Я не видел собственных рук. Если я выпущу Дьюка, то уже не найду.

Я слышал о белой мгле в Антарктиде, но сейчас угодил в переделку покруче - в калифорнийскую розовую мглу.

Я не знал, где нахожусь. Но что еще хуже - я не знал, где находится вертолет.

В. Что бы вы сказали хторранину, атакующему батальон?

О. Не балуйся с едой.

ГОСПОДЬ

Недостаток десяти заповедей в том, что в них слишком часто повторяется «не делай…» и слишком редко - «делай…».

Соломон Краткий

Я замер. Надо идти дальше - но куда? Я полностью потерял ориентировку и боялся сделать хоть шаг из страха, что пойду не туда. Вертушка могла находиться всего в Нескольких метрах от нас, но разглядеть ее было невозможно.

Неправильный шаг означал смерть. Я стоял, парализованный страхом, и дрожал от понимания собственной беспомощности. Надо что-то делать! Дьюк нуждался в безотлагательной помощи, да и воздуха у нас оставалось совсем немного.

Еще этот пеленгатор куда-то запропастился. Тем временем розовая мгла стала еще плотнее, видимость приблизилась к нулю.

Я обязан предпринять что-то. Немедленно. Даже если это окажется ошибкой. Я ни разу не свернул, пока тащил Дьюка, значит, по-прежнему двигаюсь куда надо? Черт его знает!

Направив фризер вперед, я выпустил струю. Послышалось шипение, лицо обдало холодом.

Я рассчитывал на успех, но все-таки потихоньку продвигался, пробуя почву ногой, прежде чем ступить.

Но как я ни осторожничал, нога вдруг провалилась в пустоту. Мы покатились по длинному откосу и врезались в сугроб. Теперь я уже не мог разобрать, где верх, где низ: со всех сторон нас окружали комья розовой паутины. Я выстрелил из фризера туда, куда, по моему мнению, следовало идти. Холод словно разбудил меня.