День проклятия - Дэвид Джерролд

Теперь я двигался осторожнее. Вертушка снова скрипнула и шевельнулась, потом застыла.

- Все в порядке, - подбодрила Тирелли. - На этот раз она встала устойчиво.

Я уменьшил крен градусов до пятнадцати. Глаза Дью-ка были закрыты. Я вытащил его из фонаря и положил на палубу. Из носа и глубокого пореза на лбу текла кровь, но он дышал.

- Дьюк!

- Там, на полу, есть красная крышка, - подсказала Лиз. - Под ней - аптечка первой помощи.

В углублении лежали три пластиковые коробки. На одной было написано «Вода», на другой «Пища», на третьей нарисован красный крест.

Я вынул ампулу с нашатырем и разломил ее под носом у Дьюка. Мгновение он не реагировал, потом отвернулся и закашлялся. Приступ длился несколько секунд. Он откашлялся и посмотрел на меня. Затем поднял голову и обвел взглядом полутемный вертолет, отыскал глазами Лиз, снова посмотрел на меня и вдруг заявил:

- Надеюсь, она трахается так же лихо, как летает.

Я испуганно оглянулся - не дай бог услышит Лиз. Но она прижимала руками наушники и к чему-то внимательно прислушивалась. Слава Создателю!

Я наклонился к нему и шепнул:

- Расскажу, когда выясню. В ответ он ухмыльнулся.

- Это я тебе расскажу, когда выясню. Я сел рядом.

- Хотел спросить, все ли с тобой в порядке? Теперь вижу, что все.

Дьюк ненадолго закрыл глаза, словно что-то припоминая.

- Инвентаризация прошла успешно, - сообщил он и открыл глаза. - Все на своих местах.

- Ты уверен? Вид у тебя - как после хорошего мордобоя.

Он хотел приподняться.

- Да, немного ушибся, если ты об этом. Но лучше бы… - В его взгляде мелькнула тревога. - Ого, кажется, я обделался.

- Вот и славненько. А то я боялся, что придется рассказать тебе об этом.

К нам присоединилась Лиз. Она присела на корточки рядом с Дьюком и приложила пальцы к его сонной артерии.

- Пульс хороший. - Она вытащила из нагрудного кармана фонарик-карандаш и посветила Дьюку в глаза. - Зрачковый рефлекс тоже нормальный. Дайте-ка санитарную сумку, лейтенант.

Дьюк насупился, когда она стала крепить у него на лбу электроды. Датчики напоминали миниатюрные покерные фишки.

- А без этого нельзя? - обиженно буркнул он. Полковник Тирелли молча продолжала наклеивать электроды. Потом расстегнула рубашку и пристроила еще три штуки на его груди. Я передал ей прибор.

- Ш-ш. - Она приложила палец к губам и, нажав на кнопку, внимательно посмотрела на экран. Затем с уважением оглядела Дьюка. - Если не считать нескольких царапин, вы в отличной форме.

Дьюк сухо ответил:

- Я мог бы сказать вам об этом без всяких приборов.

- Конечно, но выслушать мнение постороннего не помешает, правда? - Она встала. - Там, в хвосте, есть чистые комбинезоны. Я принесу.

Дьюк посмотрел на меня и покачал головой.

- Я не в восторге от подобной заботливости.

Он сел и, морщась, стал отклеивать покерные фишки.

Лиз вернулась с гигиеническим пакетом, новым комбинезоном в пластиковой упаковке и баллончиком дезодоранта. Затем молча удалилась в кабину.

- Тебе помочь?

Дьюк так посмотрел, что я сразу же пожалел о своих словах.

- Ладно, - сказал я и ушел следом за Лиз.

Хотя крен стал меньше, сидеть в кресле второго пилота было по-прежнему неудобно - мне все время казалось, что я вот-вот вывалюсь.

- А как вы себя чувствуете? У вас ничего не болит?

- Задета только моя гордость, - хмуро ответила Лиз, проверяя приборы. - Первый раз в жизни я разбила корабль.

- Да ну? - вырвалось у меня, прежде чем я успел прикусить язык.

Она подняла бровь:

- У вас сложилось другое впечатление?

- Э… простите, - смутился я и кивнул на приборную доску. - Что, плохо дело?

- Мы сломали киль, а там проходят основные кабели. Свет остался только в носовой части, хвостовая полностью обесточена. Если понадобится, я могу протянуть шнур к выходному люку или открыть его вручную. Что еще стряслось, пока не знаю.

Она потерла глаза и на какой-то миг показалась мне страшно усталой. Бедолага! Когда я разбил свою первую машину всего через две недели после покупки, жить не хотелось. Может, она так же относится к вертушке? Я деликатно отвернулся. Действительно, как ее утешить? Гораздо лучше оставить ее в покое. Я уставился в иллюминатор.

Теперь, когда нос вертолета приподнялся, можно было смотреть сквозь обтекатель. Перед нами расстилался Розовый зимний пейзаж. Деревья и кусты в розовом инее, Розовые сугробы. Мир напоминал пухлый праздничный торт наподобие тех вычурных сюрпризов, что на Валентинов день готовила моя матушка. Мы никогда не знали, что скрывается под толстым слоем взбитого розового кре-Ма. Мы ненавидели их, потому что считали несъедобными. Вот о чем напомнили мне розовые сугробы. По-моему, каждый из этих внешне аппетитных холмиков должна украшать мараскиновая вишенка, что, в свою очередь, навело меня на мысль о женской груди, и я задумчиво посмотрел на Лиз. Она изучала развертку радара. А у нее неплохая грудь. Я не против ею заняться.

Лизард подняла голову и перехватила мой взгляд.

- О чем задумались?

- Э… как вы думаете, долго нам еще ждать?

- Все зависит от мощи облачного слоя и направления ветра. Мы грохнулись, едва столкнувшись с облаками, так что придется ждать, пока пройдет вся масса. Я запросила данные с метеоспутников, но снимки ничего не добавили к тому, что уже известно. Думаю, нас вытащат не раньше чем завтра.

- Мы продержимся столько времени?

- Конечно. Машина уже не полетит, но большая часть оборудования попрежнему работает. В ней мы не пропадем. - Лиз нежно погладила приборную доску. - Малышка отлично сделана. - Потом снова повернулась ко мне: - Спасательный вертолет поднимет вертушку и доставит в Окленд, где с нее снимут все приборы. Остальное пойдет на переплавку. - Она похлопала ладонью по стенке. - В основном это вспененный кевлар. Корпус изготовить проще всего. Во время пакистанского конфликта «Локхид» гнал их на десяти линиях. В день там штамповали двести сорок корпусов, почти две тысячи машин в неделю. Просто невероятно! Каждая обходилась дешевле пятисот тысяч. Такого воздушного флота еще ни у кого не было. А какие воздушные бои! Эти птички легкие, дешевые, мощные, а главное - их можно быстро делать. Большая часть деталей - модули, которые соби-рают роботы. Последнее особенно важно, потому что потребуется много таких машин, и очень скоро.

- Почему вы так думаете?

- Хотя бы поэтому. - Она кивнула в сторону иллюминатора. - Во-первых, хторранским облакам, похоже, не по вкусу реактивные двигатели. А во-вторых, машины понадобятся, чтобы предотвратить расползание заражения. Те гнезда, что мы разбомбили, восстановятся через какие-нибудь несколько недель. Если мы хотим сдержать червей, необходимо в десять раз больше машин, чем сейчас. А это еще не самое крупное заражение.

- Тогда не хватит пилотов. Лиз покачала головой:

- Да, не хватит. Вероятно, мы будем вынуждены запускать беспилотные самолеты-снаряды, но их можно запрограммировать. Хороший летчик в состоянии вести целое крыло. Я уже долблю им об этом целый месяц, - добавила она с досадой. - Может, сегодняшняя история их убедит. - Она выключила экран. - Ладно, здесь мне все ясно. Надо проверить, что снаружи.

Мы вскарабкались в хвост вертолета. У люка к нам присоединился Дьюк, застегивающий новый комбинезон. Лиз откинула крышку на обшивке люка, взялась за рукоятку, толкнула ее и… поморщилась.

- Черт! Кажется, заклинило.

Она снова налегла на рукоятку. Та слегка повернулась, потом с громким щелчком встала на место.

- Ладно, попробуем по-другому.

Лиз закрыла крышку и ребром ладони ударила по большой красной кнопке, расположенной рядом. Люк с лязгом распахнулся. Он отошел вперед и вверх, освободив проход. Наружу выехал трап и утонул в пушистой розовой пыли. Поднялось розовое облако.

Мы посмотрели вниз. Интересно, какая толщина у этого слоя розовой пудры? В воздухе стоял сладкий густой запах масла.

- Напоминает запах свежего хлеба, - нарушила молчание Лиз.

- Нет, - отозвался Дьюк. - Слишком отдает сахаром. Скорее, торт.

- Ну? - спросил я. - Кто желает стать первопроходцем?

Ни Лиз, ни Дьюк не отозвались. Однообразный розовый пейзаж пугал. Сугробы плыли, обрушиваясь под собственной тяжестью. Мы стояли посреди розового океана.

Нет, все-таки это не сугробы. Скорее они напоминали клубы дыма или комки нежнейшей паутины. Розовая пудра была такой мелкой, так сверкала и искрилась на солнце, что казалась наваждением. Разглядеть очертания дюн было невозможно. Они были настолько яркими и нереальными, что глазу было не за что зацепиться.

В воздухе плясали мельчайшие пылинки. Глаза у меня начали слезиться. А что, если это?.. Идею стоило проверить.

Я спустился по трапу на три ступеньки, потом шагнул на четвертую и, нагнувшись, зачерпнул пригоршню розовой пудры. На ощупь она напоминала тальк - мягкая и рассыпчатая, - но при этом непривычно шелковистая и чуть влажная.