День проклятия - Дэвид Джерролд

- Да, именно вас.

- Но… как же?.. У меня сломан нос, и сросся он неправильно. Я слишком маленький. И тощий. Я…

- Опять вы за свое. Разве трудно согласиться и поблагодарить меня?

- Э… - Это оказалось очень трудно. - Я… не привык к этому. Имею в виду комплименты. Еще никто… Я хотел сказать…

Дыхание перехватило. Я смутился и чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Лиз действительно потрясающая женщина!

- Спасибо, - выдавил я.

- Вот и славно. - Она просияла. - Просто великолепно. - Она снова взглянула на остатки НЗ. - Но, знаете, в одном вы правы.

- Да? В чем?

- Это, черт возьми, точно не омары.

В. Что хторране говорят о лилипутах?

О. На один зуб.

ВРЕМЯ ДЕСЕРТА

Слепой, глядя в зеркало, не может увидеть, что он слеп. Ну и что?

Соломон Краткий

Меня разбудил голос Лиз:

- … Нет, мы по-прежнему засыпаны. Темно, как в брюхе у гризли.

Я открыл глаза. Лиз говорила по радио. Горло мое раздирало так, будто в него напихали стекловаты; грудь горела. От каждого вдоха нестерпимо жгло в легких. Я не осмелился кашлянуть.

- … Нет, как глубоко, я не знаю. По-моему, сейчас встает солнце. На стеклах обтекателя появился слабый отсвет. Дело в том, что эта гадость прозрачна. Ее сугробы очень рыхлые и пропускают свет. Так что мы вполне можем лежать под десятиметровым слоем, не подозревая об этом.

Радиопереговоры на эту тему велись еще ночью, на импровизированных койках.

Я заставил себя сесть. Тело затекло и болело. Каждую клеточку жгло. Хуже всего дело обстояло с легкими, каждый вдох давался с трудом. Душили спазмы, но я знал, что кашлять нельзя - стоит только начать, и уже не остановишься никогда. Поэтому я старался дышать неглубоко и свести движения к минимуму. От сдерживаемого кашля разрывалась грудь.

Но у меня было неотложное дело - Дьюк. Как он там? Дьюк по-прежнему спал. Выглядел он ужасно: почти все волосы сгорели, обожженный череп покрылся волдырями и лохмотьями омертвелой кожи. Я с трудом заставил себя не отводить взгляд. О том, что там, под одеялом, не хотелось даже думать. Меня тошнило.

Передо мной лежал не командир, а кусок обгорелого мяса. Вряд ли когданибудь он станет прежним. Мелькнула мысль, что, может, ему лучше умереть, но я тут же выбросил ее из головы и взмолился, чтобы Бог не услышал. «Я не то имел в виду, Господи. Правда не то!»

Я выдвинул консоль с дисплеем. На экране постоянно высвечивались все показания жизнедеятельности. Уровень болеутоляющих препаратов в крови поддерживался автоматически. На этом долго не продержаться, но что Нам оставалось? В Окленд поступала вся информация, и они все прекрасно понимали. Доведись им придумать что-нибудь еще, они бы с нами связались или напрямую изменили бы программу. Мы могли только сидеть ждать.

А я терпеть не мог ждать. Я чувствовал себя никчем-ным. От Дьюка шел нехороший запах. Очень тяжелый Экран проинформировал, что началась гангрена. Долго так продолжаться не могло.

В самом хвосте вертушки был крошечный туалет. Я за шел туда, и меня вывернуло. А потом начался кашель Грудь горела, как в огне, адская боль разрывала ее на части.

Когда я вернулся, Лиз уже отключила передатчик и, развернув кресло к салону, вскрыла новую упаковку НЗ.

- С добрым утром, - улыбнулась она. - Хотите еще омаров?

И повертела перед моим носом серым неаппетитны брикетом.

- Спасибо, что-то не хочется.

Я повалился в кресло. Легкие по-прежнему жгло; тело чесалось.

- Может, вас устроит это жирное ребрышко? - Он продемонстрировала кусок чего-то тошнотворно зеле-ного.

- Не надо, я вас умоляю…

Эта пища явно не предназначалась для людей.

- Все зависит от того, каким вином запивать, - заявила она с полным ртом и бросила мне жестянку с пивом.

Я посмотрел на Лиз:

- Когда мы отсюда выберемся, я куплю вам самого большого из этих долбаных аризонских омаров. И поставлю бутылку самого лучшего вина, на какое хватит денег Но до тех пор не желаю ничего слышать о еде.

- Идет, - согласилась Лиз. - Если не случится ничего непредвиденного, вы угостите меня сегодня вечером.

- Правда?

Она кивнула.

- На карте погоды облака рассеиваются или, по крайней мере, становятся такими тонкими, что уже не фиксируются. Ночью был сильный ветер. Основной фронт прошел над нами в три пополуночи. Из Окленда сообщили, что последние облака разрядились над Сакраменто. Там насыпало пыли всего сантиметров пять - словом, ничего похожего на то, с чем столкнулись мы. К тому же есть вероятность дождя, и довольно большая. Метеослужба проверяет свои расчеты, но держу пари, что, как обычно, с неба закапает раньше, чем они успеют досчитать.

Я только хмыкнул в ответ. Даже если небо очистится от розовой пыли, проблем у нас не убавится. Как, например, выбраться наружу? Если над нами больше двух метров пыли, об этом и мечтать не приходится. Одна проблема тянула за собой другую. По собственному опыту я знал, что по глубоким сугробам мы не уйдем далеко и едва ли сможем расчистить посадочную площадку. Нет, им придется забирать нас прямо отсюда. Но как тогда транспортировать Дьюка?

Я приник к бутылке с водой, поглядывая на Лиз. Она задумалась, но мой взгляд почувствовала. - Да?

- Как мы вытащим Дьюка?

- Далеко же вы зашли в своих размышлениях.

- Вообще-то я зашел в тупик. Дьюк - самая сложная проблема. Если мы сумеем решить вопрос с ним, остальное пойдет как по маслу.

- Мне кажется, нам остается только сидеть и ждать помощи. Конечно, лучшим выходом был бы «Сикорский Скайхук». Он просто выдернул бы нас отсюда, если мы сумеем закрепить стропы.

- Тогда пусть подцепят нас за парашют, если, конечно, его не засыпало.

- А что, неплохая мысль.

- Спасибо.

- Жаль только - неосуществимая. - Лиз улыбнулась. - Вы не виноваты, все дело в «Сикорском». Он может выдернуть вертушку, но при этом поднимет столько пыли, что у него сгорят движки, и он рухнет прямо на нас.

- Может, дождь все смоет? Когда-то бабушка учила меня индейскому танцу дождя. Вы же говорили, что вероятность осадков велика. Хотите, попробую вызвать дождь?

Лиз грустно усмехнулась:

- От дождя пыль превратится в грязь и, высохнув, затвердеет, как бетон.

- Но это же… сахарная пудра!

- Вы что, никогда не ели холодный пончик? Я вскинул руки:

- Сдаюсь.

- Больше конструктивных идей нет? - поинтересовалась Лиз.

- А может, сжечь все к чертям? - неуверенно предложил я.

- Да, это мысль, - весело отозвалась Лизард. - Вы с Дьюком доказали, что пудра горит, а вертушка тер-моизолирована, так что отличная духовка получится. - Она ухмыльнулась. - Любите мясо в собственном соку?

- Нет, не люблю. - Я взял фонарик и направил луч на стекло. - Интересно, как ведут себя в таких случаях на Хторре?

- По-видимому, не летают во время сахарных снегопадов.

- Потому что заранее получают штормовое предупреждение, - подыграл я Лиз.

- Могу себе представить, - сказала она. - Ожидаются перистые облака из сахарной пудры и кратковременные лимонадные дожди.

- Не лимонадные, - поправил я. - Цвет не тот. Скорее, с земляничным сиропом.

- Вы что, никогда не слышали о лимонаде розового цвета? - улыбнулась Лиз.

Я собрался парировать, но зашелся в кашле.

- С вами все в порядке? - встревожилась Лиз, когда приступ прошел.

Похоже, она не на шутку испугалась. Я слабо кивнул, еще не совсем оправившись от приступа.

- Немножко вашего розового лимонада попало не в то горло.

Я сумел улыбнуться, и она успокоилась.

- Довольно неприятная погода для лета, - задумчиво сказала Лиз, повидимому стараясь меня отвлечь. - Интересно, какие у них зимы?

Я осторожно прокашлялся.

- Более холодные и влажные.

- А вместо снега сироп, да? Так, пожалуй, и калитку не откроешь.

Я задумался.

- А ведь вы недалеки от истины. Там все хоть для кого-нибудь да съедобно. Мы для червей - разновидность закуски. Наша планета - лишь один из подносов на шведском столе. Все зависит от того, давно ли они приступили к обеду. Может, как раз сейчас у них время десерта.

- Тогда в ближайшее время у нас появится возможность прикончить парочку червей… сладкоедов? Сладкоежек, - поправилась Лиз.

- Не исключено, тем более что они уже пришли, - медленно проговорил я.

- Как? Где?

- Повернитесь и посмотрите. По-моему, снаружи что-то шевелится.

В. Как хторране называют анализ мочи?

О. Стаканчик сока.

СНАРУЖИ

Новые проблемы требуют новых решений; новые решения создают новые проблемы.

Соломон Краткий

- Где? - спросила Лиз.

- Вон там, на верхней кромке стекла.

- Ничего не вижу.

- Смотрите внимательнее. Видите, что-то шевелится? Словно кто-то копошится в пудре.

Мы молча смотрели на стекло и ждали. Ничего не произошло. Спустя минуту Лиз сказала: