Золотая шпора, или путь Мариуса - Евгений Ясенов

Переварив информацию, Мариус задал вопрос, который напрашивался:

— Выходит, он нам расскажет все, как будет?

— Нет, друг Мариус. Знаешь, почему? Вот, к примеру, он скажет тебе, что в таком-то месте тебя поджидает банда Седрика. Что ты сделаешь?

— Поеду другой дорогой.

— Вот видишь! Получается, что кристалл предскажет неправду. А такого быть не может по определению. Если тебе суждено встретить Седрика, ты должен его встретить так или иначе. И именно там, где покажет кристалл. Потому что он сообщает будущее, которое уже определено. Вот поэтому магистр откроет тебе только то из увиденного, что никак не способно изменить будущее.

Мариус пытался постичь сказанное. Не справившись с непосильной задачей, он задал еще один вопрос, который напрашивался:

— А зачем нам это знать? Мы ведь все равно ничего не изменим, как ты говоришь? Зачем же?

— Есть судьба и есть жребий, — непонятно сказал Уго. — Жребий дает тебе шанс, судьба его отнимает. Бороться с судьбой бесполезно, но знать, где будет брошен жребий, все-таки важно. Иначе ни у кого не было бы шанса. Понимаешь?

— И кует, и дует, и сам не знает, что будет, — подал голос Расмус.

Но Мариусу уже показалось, что он ухватил за белую гриву вороную лошадь, на которой скачет богиня истины Тортилла. Он понял: что бы ни случилось в дальнейшем — хорошее, плохое ли — надо принимать без страха, не избегая трудностей, ибо все это шаг за шагом приближает к цели, от которой никуда, к сожалению, не денешься…

Из таинственной комнаты Хлор вышел задумчивый.

— Шафран — это порошок из рылец крокусов, пряность и пищевая краска, — сообщил он. Мариус с Расмусом недоуменно переглянулись.

— Что показал кристалл, учитель? — спросил Уго.

— Ничего.

— Как ничего?

— Совсем ничего.

Все помолчали. Чрезвычайность ситуации ощутили даже Мариус с Расмусом.

— Невероятно! Не было случая, чтобы я не смог активизировать его. Наши летописи вообще такого случая не содержат со времен Просперо. Но Просперо — особый случай.

— И каков вывод, учитель?

— Вывод-то прост, дорогой мой Уго. Береги этого парня, как зеницу ока. Он должен выполнить задачу, суть которой мы постичь не в силах и которая ведома только Высшему Разуму. Он должен выполнить задачу — иначе я даже затрудняюсь сказать, что случится.

— Поворот истории? — замирающим тоном, столь ему не свойственным, спросил Уго.

— Не будем торопиться. Я думаю, мы все увидим в свое время. А пока… — старый алхимик подошел к Мариусу. Тот поднялся. Долгим, бесконечно долгим взглядом посмотрел Хлор в глаза овцепаса. Мариус оцепенел. Он видел только зрачки — они то расширялись, то сужались, они пульсировали, с ними пульсировала Вселенная.

— Я испытаю его своим эликсиром, — пробормотал Хлор.

— Вы думаете, это окажется сильнее кристалла?

— Ни в крем случае! Эликсир выявляет совсем иное. Он позволяет уловить скрытые мотивы поступков, квинтэссенцию намерений, о которых сам человек и не подозревает.

Соединенный с Хлором невидимой пуповиной, Мариус, как в полусне, миновал комнату, в которой на мощной подставке покоился зеленый кристалл, на своде было изображено звездное небо с двумя лунами, а в окно устремлялась расширяющаяся труба. Они оказались в крохотной клетушке с белыми стенами и черным полом, с кроватью и стулом. Неестественная стерильность помещения рождала в душе беспричинную жуть, которая только усиливалась большой гравюрой теургического содержания, висевшей на стене. Белые стены слепили — свет, исходивший из единственного окна, без потерь отражался от их абсолютной белизны. Комната казалась искривленной в пространстве. Эффект иррадиации, друзья мои!

Хлор усадил Мариуса на кровать и протянул ему флакон с темно-синей жидкостью, проговорив:

— Абель Бальбо!

Мариус сделал глоток. Жидкость оказалась тягучей и терпкой на вкус. Чего еще ожидать от жидкости с таким цветом? В помещении вдруг возникла мягкая флуктуация. Мариус почувствовал, как его голову окутывает что-то нежное, невесомое. Мариус парил в облаке розового пуха. Ласковое щекотание, волшебная нега, крики экстаза… Вокруг струились матово-белые потоки, из которых вырастали столь же матово-белые многосуставчатые, неестественно подвижные руки. Темнота — она существовала неосязаемо, как природный радиоактивный фон — продуцировала каскады красных, желтых, зеленых искр. Крылья огромных птиц, опахалам подобно, овеивали Мариуса. Становилось свежо. Золотистый светящийся шар спускался откуда-то сверху. Он надвигался — ближе, ближе — пока не ослепил Мариуса своим сиянием. И в этом сиянии увидел наш герой темный силуэт. Пристально, до боли всматриваясь, он понял, наконец, что это за силуэт: черный рыцарь. Рыцарь исторгался из пасти отвратительного чудовища, которое, в свою очередь, порождалось чем-то до такой степени омерзительным, что разум отказывался опознавать это существо. Или этой стихии — бес его знает. Эпицентр монструозного образования находился в малиновом неугасимом пламени. Рыцарь надвигался. Мариус с ужасом ощущал, как пронзительная темень закрывает от него мир, полный звезд. И он закричал — отчаянным животным криком.

И тут же тьма рассеялась, разгоняемая золотистым блеском. Мариус сразу понял, где он: в своей постели — дома, в Черных Холмах. Он спал, но видел все, что тем временем происходило рядом. Шла роковая ночь, ночь убийства герцогского гвардейца. С холодеющим сердцем Мариус видел человека, входящего в комнату. Совершенный незнакомец. А далее… Незнакомец втащил за собой бесформенный куль и швырнул его на пол у кровати Мариуса. Оцепенев, Мариус смотрел, как куль на глазах превращается в труп гвардейца. Незнакомец, тщательно вымазав руки в крови убиенного, подступил к Мариусу. Черты его лица проступили яснее — и Мариус с содроганием узнал оруженосца черного рыцаря. Жилистый бородач, великий немой, он принялся щедро орошать Мариуса кровью гвардейца. От души плеснул на руки спящему, на грудь, на постель. Кровь лилась из трупа рекой. Окончив свой труд, бородач протянул куль обратным ходом. Свет померк.

И тут же вновь рассеялся мрак. Бородатый оруженосец, конечно, был тут как тут — но уже в более партикулярном платье: коричневая суконная куртка, синие штаны, запыленные стоптанные сапоги. На обувь Мариус всегда обращал внимание в первую очередь, поскольку его собственные сапоги давно оставляли желать лучшего. Бородач находился в той самой комнате гостиницы "У двух лун", где они с Расмусом сегодня ночевали. Он двигался уверенно и быстро, как лоцман в родном проливе. Он прошел к кровати Расмуса, что-то сунул в его дорожную сумку. И испарился, ртути подобно.

Глава 8 Рыжий Алоиз разгадывает загадки

В дорожной сумке Расмуса неизвестно откуда появились две вещи. Записка на свитке бумаги — настолько плотной, насколько и прочной. И свиток пергамента. На нем компаньоны увидели нечто.

"Вечными красками", изобретенными пару веков назад в Гинардии, на пергаменте были изображены четыре концентрические окружности. Получалось три внешних кольца и внутренний круг. Последний делился на три доли. В первой доле была изображена шпага, во второй — сердце, в третьей — крест.

Общими отрезками три внешних кольца делились на двенадцать секторов каждое. В ближнем к внутреннему кругу кольце помещались двенадцать сочетаний больших и малых чисел. В среднем (самом объемном) — двенадцать фраз на всеобщем языке, по содержанию — цветистая белиберда. В секторах внешнего кольца красовалось двенадцать изображений зверей, существ и предметов.

— Добра много, да головой не пролезешь! — хмыкнул Расмус.

Схема на пергаменте была непостижима, как лопотание дебила. В противоположность этому, содержание прилагаемой записки отличалось жесткой конкретикой: "Разгадав загадку, ты узнаешь, кто убил гвардейца и где найти хозяина золотой шпоры. Для того, чтобы найти разгадку, точно следуй приказам головоломки, выполняй их в срок — и ты придешь к цели, когда еще не будет поздно. Собирай слова, чтобы произнести их в нужное время, в нужном месте — там, где добудешь последнее слово. Задача не будет считаться выполненной, если ты не сумеешь собрать три талисмана, изображенные здесь". Писано по-ренски.

— Ну, земляк, принимай подарочек! — сказал Расмус, сочувственно похлопывая друга по плечу. — Поди, разгадай ее, хреновину эту!

Мариус болезненно дернул головой. Он еще не вполне отошел от экспериментов Хлора.

— Загадка предназначена нам. Значит, и разгадать ее мы в состоянии, — рассудил Уго. — А кое-что вообще можно понять сразу.

— Да ну? — удивленно поднял брови Расмус.

— Эти вот рисунки, — Уго указал на внешнее кольцо, — без сомнения, знаки Зодиака.

— Чего? — не понял Расмус.

— Ну, Зодиак — это… — Уго безуспешно попытался найти понятные слова. — Ладно, позже объясню. А вот, я думаю, три талисмана, которые другу Мариусу необходимо собрать, — он указал на шпагу, крест и сердце.