Золотая шпора, или путь Мариуса - Евгений Ясенов

Вот она, ловушка, понял Расмус. Надо срочно думать о выходе. Хорошо, что окно открыто. Путь один: выскочить на навес, спрыгнуть в сад — там, глядишь, к воротам прорвемся или через каменную ограду перемахнем.

Мариус, не повернув головы качан, достал сверток со шпорой и передал Борову. Расмус задохнулся от возмущения.

— Ты что делаешь, чума? — выдавил он.

Мариус резко к нему обернулся:

— Она твоя?

Бешенство от собственного бессилия захлестнуло Расмуса. Он с размаху саданул кулаком в стену. Помогло слабо. Шпора уже покоилась в кармане Борова.

— Пойми, уважаемый: нам конец, если стража губернатора найдет у друга Мариуса золото, — сказал Уго, нагло жуя свою чертову жвачку.

Расмус решил пойти на обострение и демонстративно плюнул в окно, на навес. Это очень не понравилось Борову. Он угрожающе двинулся в сторону гостя. Расмус презрительно улыбался, щеря свои кривые клыкастые зубы. Со взъерошенными черными волосами, с широко расставленными длинными ногами, в плотно облегающей кожаной куртке он напоминал дикого горного кота шаррах. Он приготовился стоять насмерть. Но Уго остановил порыв Борова:

— Старик, только без мордобоев!

Бормоча проклятия, Боров повернулся с грацией гиппопотама и удалился, шевеля толстыми пальцами.

— Друг Уго, дай нам поговорить, — попросил Мариус. И, глядя на дверь, закрывшуюся за грамотеем, сказал: — Рас, так мы далеко не уйдем.

— Мы уже пришли, прах тебя возьми! Шпору у нас забрали, как у котят. Домой вернуться не можем. Дальше-то что?

— Не скули. И на людей не кидайся, а то дальше я обойдусь без тебя.

— Что?! — Расмус чуть не умер от обиды. Мариус молчал.

— Ты веришь этому патлатому хрену? — ожив, спросил Расмус.

— Верю.

— Ну и дурак. В чужую дудку не наиграешься.

— Сам дурак.

Милое окончание разговора! Насупившись, Расмус спустился по лестнице вслед за дружком, беспрестанно ворча в том духе, что нет уж, он останется при своем мнении, а борьба с шайкой Уго только начинается. Хеланцы советуют: не считай игру проигранной, пока не выиграешь, — так мог бы сказать Расмус, да не знал хеланских мудростей. Зато знал жизнь.

Внизу Расмус подвергся очередному испытанию. Пришлось сесть за завтрак местного изготовления. Сочная ветчина с огромными ломтями подового хлеба и неизменным пивом — угощение выглядело очень подозрительно. Однако, Расмус угостился. И угостился изрядно. Потому что есть хотелось, несмотря на опасность отравы. Семь бед — один ответ, подумал Расмус, насыщаясь. Пусть не думают, что я испугался.

А потом совершенно налегке, оставив, черт возьми, шпору в лапах Борова, трое из Черных Холмов покинули укрытие. Их маршрут знал лишь хитрец Уго. Впрочем, идти пришлось недолго — лишь до известной читателю Площади Двух Лун. До здания Гильдии астрологов.

Из "Хроник Рениги" аббата Этельреда:

"Получив поддержку первых королей из династии Рослингов, церковь к началу 200-х годов приобрела достаточно сил и золота, чтобы начать борьбу за власть. Хотя, мой Рауль, как мы знаем из Святого Иеронима, — божья организация сильна по-настоящему лишь бескорыстием своих помыслов. Церковь, борющаяся за власть, теряет связь духовную с Господом — а в чем, как не в этом, ее подлинная сила?

Для того, чтобы разорвать эту связь, нужен лишь энергичный и властолюбивый человек, каким оказался во времена первых Рослингов кардинал Ригес. Используя беззаботность и леность короля тогдашнего Марка II, Ригес добился для себя права третейского суда в делах между подданными государя. Так кардинал стал, в сущности, независимым правителем. К тому времени наука и вообще всякое знание, не находя поддержки верховной власти со времен падения империи, пришла в запустение. И только книжки из Лиги, из чувства долга сохраняя предшественниками накопленные знания, пытались их развивать.

Важность этой работы поняла церковь. Стремясь главенствовать в сфере духа, она решила взять забытых всеми книжников под свое крыло. Кто бы мог подумать, что книжники откажутся наотрез? Но так случилось. Они воспротивились, потому что сама религия Чистой Веры оставалась для них глубоко чуждой. Встретив сопротивление, церковь пошла на решительные меры, чтобы получить знания книжников без посредства самих книжников. Священники с благословения Губерта I разграбили Великую библиотеку в Лиге, совершив то, на что не дерзнули даже орды диких ренов при завоевании империи. Редчайшие фолианты разошлись по монастырям, где подверглись вульгарному перетолкованию. Понятливые, способные юноши насильно привлекались в монастыри для посвящения в Божьи книжки.

Политика кардиналов бала сколь груба, столь и тонка. Не отвергая того

великого, чего достигла античность, они заставляли это великое работать на себя. При кардинале Ригесе положение стало таковым, что кроме монастырей, нигде более не шли научные изыскания, а философия была сделана служанкой теологии.

Но нечестные приемы, если к ним прибегать постоянно, начинают работать против того, кто их применяет. Пытаясь возвыситься над королевской властью и не зная в этом никакой меры, церковь взрастила себе такого мощного соперника, как Хан Сиг, величайший министр Рениги. Он отлично понимал, что государство, теряя контроль над развитием свободного знания, перестает быть государством, уподобляясь слепцу без поводыря. Он долго и тщательно готовился к борьбе с Ригесом. Первым — и сразу же сокрушительным — ударом, который Хан Сиг нанес кардиналу, стал королевский указ о создании Гильдии книжников. Подготовленный министром, он был подписан Марком III в 230 году и обещал весьма серьезную поддержку каждому, кто станет заниматься научным делом в заведениях создаваемой Гильдии…

В 291 году из сообщества книжников выделилась Гильдия астрологов. Традиции этой науки заложили лигийские звездочеты. Астрология — вот, пожалуй единственное знание, которое уважали первые короли Рениги и которому они покровительствовали, а знаменитый принц Роберт и сам пытался заниматься астрологией. Однако после торжества религии Чистой Веры астрологам пришлось вести жизнь скрытную. Первый же кардинал — Арбус обвинил астрологов в теургии, что есть искусство повелевать богами и духами.

Но обвинить — не значит подчинить. Астрологи обладали большой внутренней силой, которая надежно удерживала их от соблазнов продать тайные знания сообщества церкви. Эта сила воспитывалась специальными упражнениями, в ученики же астрологов попадали только юноши, специально отобранные по твердости характера и самопожертвованию…"

Садик во дворе Гильдии астрологов благоухал. Белые цветы жасмина, как обычно, брали количеством. Маленькие, но многочисленные, они заполнили приторным ароматом всю округу. Толстомордый привратник в драных напульсниках, делавших его похожим на отставного вышибалу, вяло двигал челюстью. Увидев Уго, он окостенел. Уго по-хозяйски, своей боцманской походкой подошел к нему, обнял за плечи и что-то зашептал старику в ухо, покрытое редкой серой порослью. Привратник ожил и стал кивать головой с пугающей частотой, затем дернул за какую-то веревочку. Из дверей выскочил всклокоченный дистрофик с вытаращенными глазами в грязно-коричневом кафтане.

— Доложи, что пришел ученик Уго Тарриль с приятелями. Смотри, не перепутай! — сказал ему толстомордый. Голос у него оказался тонкий и скрипучий.

Бормоча "Уго Тарриль, Уго Тарриль", носитель кафтана исчез.

Мариус с Расмусом неловко топтались на дорожке из белого гравия, под аркадой из розового лимонника, обнимавшего витую перголу. Кругом стоял разноголосый щебет. Уго конфиденциально беседовал с жирным привратником. Но беседа их не затянулась. Уго успел спросить:

— Как здоровье, Нильс?

Привратник ответил с ипохондрическим вздохом:

— Простатит, панкреатит с фистулой, папиллома, скорбут в легкой форме…

Тут появился все тот же грязно-коричневый рукосуй и, нервно дернув щекой, сделал широкий приглашающий жест.

Помещение поражало размерами и изобилием активной голубизны, которая отовсюду била в глаза: со стен, с купола (здесь, правда, небесную лазурь живописец разбавил пушистыми напластованиями). Свод поддерживался высокими рифлеными позолоченными колоннами. Пол был выполнен в зеленом камне таф — теплых, глубоких тонов. Ноги утопали в зелени — настолько теплыми и глубокими казались эти тона.

Пройдя несчетными коридорами, анфиладами и лестницами, подняв несметное количество бархатных портьер, друзья оказались перед громадной дверью. Усилие невидимой услужливой руки — и последняя преграда устранена. Вслед за Уго деревенщина из Черных Холмов проникает в громадные покои, где триста человек могут спокойно станцевать гавот, если убрать мебель — громоздкую, как каменные бабы острова Отшельников. И чего только не стоит и не лежит на этой мебели!