Тайные боги Земли - Александр Сухов

Миновав висящую на одной петле распахнутую во всю ширь калитку, мы прошли вдоль основательно заросшего сорняками и малиной огорода к жилищу Жанны. Едва обшарпанная филенчатая дверь распахнулась, в нос шибануло так, что я едва на ногах устоял. По утрам в казарме перед подъемом личного состава пахнет значительно приятнее.

– Эко у вас тут и запашок! – я привередливо сморщил нос. – Ты, Жан, это… дверцу-то не закрывай.

– Дык изба выхолодится.

– Ничего, от свежего воздуха еще никто не умирал. Ну… давай же, веди к больному.

Изба была поделена деревянной перегородкой на две половины: жилую часть и кухню. Едва ли не четверть площади помещения занимала русская печь, к которой собственно и примыкали перегородки, разделявшие избу. Три небольших окна: два в жилой части и одно – на кухне были основательно загажены то ли мухами, то ли безалаберной хозяйкой и ее гостями. Да что там окна – во всем доме царил полнейший бардак. Выцветшие обои на стенах частично ободраны, частично изгвазданы, по всей видимости, отходами жизнедеятельности обитателей сего жилища. В углах и на потолке многолетняя паутина. Повсюду опустошенная тара: от бутылок из-под дешевого портвешка и пузырьков спиртовых настоек лекарственного назначения до пластиковых канистр из-под стеклоочистителя, а то и вовсе неведомой мне гадости. Окинув взглядом все это пестрящее этикетками разнообразие, я здорово подивился, до какой степени российская голь хитра на выдумку – вряд ли какому-нибудь иностранному алкашу пришло бы в голову лечить утренний тремор настойкой боярышника, жидкостью для полоскания рта или мебельной морилкой, а мы пьем и ничего, вон еще какие живчики (это я в адрес хозяйки).

В центре жилого помещения массивный стол и три стула вокруг него. На столе остатки трапезы: куски хлеба, сомнительного вида колбаса, сморщенные огурцы, подгнившие яблоки – всё с ближайшей помойки. В углу диван, с которого на нас из-под одеяла страдальчески взирает Вьюн, здорово исхудавший за истекшие со времени нашего последнего свидания дни и с основательно разбитой физиономией.

– Ну что, Жанночка, принесла? – жалобно спросил больной, но, увидев, что хозяйка пришла не одна, с опаской уставился на гостя. – А ты кто такой?

Я не успел и рта открыть, чтобы представиться, как прыткая Дырка успела доложить:

– Мужик какой-то. Зачем-то в гости напросился. Водяры накупил аж четыре пузыря! И закуси разной. Грит, лечить тебя будет… значица, врач или фелшар.

– Врач – это хорошо, – расслабился больной, – а что водки купил – еще лучше. Она радёмая для меня счас самое верное лекарство – если не сдохну после ей, то обязательно выживу – это, фельдшер, уж поверь моему слову.

– Жанна, – я указал рукой на стоявшее в углу у двери смердящее ведро с нечистотами, – это в срочном порядке на улицу, иначе мы все здесь задохнемся.

Пока женщина выполняла мою просьбу, я извлек из принесенного пакета бутылку водки, скрутил в нее пробку и налил примерно до половины в два граненых стакана: один для хозяйки, другой для Вьюна. Сам я по вполне понятным причинам пить не собирался. Дождавшись, когда Жанна вернется с улицы, я предложил страдальцам выпить. Те, конечно же, не отказались, лишь больной поинтересовался: по какой такой причине я не налил себе?

Я не ответил, а, когда он опорожнил стакан, стащил с него одеяло. Затем, не обращая внимания на его вялые протесты, раздел до трусов. Попахивал больной, скажу вам, так, что меня едва не стошнило. Ощущение было такое, будто на диване не человек, а куча тухлой селедки. Пришлось с помощью экстраординарных способностей понизить порог чувствительности моего обонятельного органа. Теперь можно было сконцентрировать внимание и на самом больном.

Погрузив предварительно пациента в легкий гипнотический транс, я минут пятнадцать изучал его телесную оболочку в различных диапазонах восприятия. Парню крепко досталось. Помимо разбитой рожи у него были сломаны три ребра, отмечались множественные внутренние ушибы и сотрясение головного мозга. И все было бы ничего, если бы не плачевное состояние его внутренних органов. Приплюсуйте к этому туберкулез, начальную стадию сифилиса и еще с десяток разнообразнейших болячек, каждая из которой сама по себе – проблема для любого здравомыслящего индивида, и вам станет понятно, что перед вами без пяти минут покойник.

Сзади, отвлекая меня от дел, звякнула бутылкой Жанна – похоже, решила еще немного тяпнуть, пока на нее не обращают внимание. Пришлось на мгновение отвлечься. Я, походя, взял ее сознание по контроль и, усадив в стоящее у окна кресло, велел спать. Хозяйка тут же мерно засопела, а я вернулся к куску нездоровой плоти, именуемому Вьюном…

Через два часа я вышел на свежий воздух и, присев на вкопанную во дворе дома еще в незапамятные времена скамейку, закурил папиросу. Жанна и Вьюн пребывали в восстановительном трансе и в дополнительном внимании с моей стороны пока что не нуждались. После того, как мне удалось запустить регенеративные процессы внутри изрядно потрепанного организма Вьюна, я осмотрел, с позволения сказать, даму и едва не грохнулся в обморок от обилия в ее организме разного рода инфекций, передаваемых чаще всего половым путем. Дырка представляла собой вопиющий образчик бактериологического оружия – впору забрасывать в тыл к противнику. Но самое главное, она, сама не подозревая того, умудрилась где-то подхватить ВИЧ-инфекцию. Болезнь находилась пока что в зачаточном состоянии, но очень скоро инкубационный период подойдет к концу со всеми вытекающими из этого факта последствиями.

Если какой-нибудь особо занудный и дотошный Эскулап задаст вопрос: «Откуда мне все так хорошо известно о бактериях, вирусах и вообще о строении человеческого организма?» – я лишь разведу руками и застенчиво потуплю глазки – ну не знаю, хоть режьте меня на части. Откуда-то само собой на меня свалилось, типа рояль из кустов выкатили, когда мимо оных знаменитый Ван Клиберн прогуливался. «А вот и ноты к вашим услугам, дорогой наш Харви. Не изволите ли чего-нибудь сбацать для души?» Короче говоря, нечто в этом роде происходит и в моем случае – вперил ум, алчущий познанья, куда надо – и нате вам: и про ВИЧ, и про туберкулез, и кое-что о венерических заболеваниях и так далее. Вообще-то мне и самому было бы интересно узнать, откуда что берется, но калечить психику в безуспешных потугах прямо сейчас найти ответы на все интересующие меня вопросы я не собирался. Самое главное, чтобы столь полезное умение не покидало меня никогда. Ко всему прочему, я – неисправимый оптимист и беззаветно верю, что когда-нибудь все тайное становится явным.

Поскольку регенеративные процессы в организмах обоих страждущих уже запущены, можно было бы отправляться восвояси, но меня так и подмывало сделать еще одну полезную вещь для этих двух людей – вылечить их от алкоголизма. Для этого требовалось, чтобы пациент находился в здравом уме и твердой памяти. Ничего, торопиться особенно некуда, подожду еще с полчасика, заодно кое о чем Вьюна порасспрошу. Как-никак, пока я отлеживался в своей берлоге, сильно от жизни отстал.

Стоял почти по-летнему теплый денек. Я повернул лицо к солнцу и расслабился, впитывая открытыми участками кожи его благодатные лучи. Кажется, на какое-то время я даже отключился. Очнулся, когда до моих ушей из приоткрытой двери дома донесся хриплый спросонья голос хозяйки:

– Ой, чой-то я посередь дня разоспалась?! Ух, ты! А водяры-то еще аж три непочатых пузыря, и в четвертом кое-что осталось! Эй, Вьюн, Вью-у-н, очнись, придурок! Вмазать хошь?..

Жанна не успела воплотить свое намерение в жизнь, поскольку, как только она собралась налить в свой стакан, я оказался тут как тут. Одного взгляда на хозяйку мне хватило, чтобы в полной мере оценить произошедшие в ней перемены. Лицо зажило и потеряло синюшный оттенок, взгляд прояснился, зубы побелели и выпрямились, а недостающие выросли, даже волосы на ее голове ожили и не свисали слипшимися неухоженными космами, а заблестели, будто их хорошенько помыли и выкрасили.

– Жанна, а ты хочешь завязать с этой бичевской жизнью? – присаживаясь на стул, спросил я. – Ты только взгляни на себя в зеркало – экой кралей стала. Эвон и фингала как ни бывало и от всех твоих трипперов и гепатитов лишь воспоминания остались. Ты только скажи, я тебя вмиг от алкоголизма излечу. И Вьюна заодно. Главное, чтобы вы сами того захотели.

В это время на своем диване заворочался бывший больной. Вьюна так же, как и хозяйку дома, невозможно было узнать. Физиономия полностью зажила, даже уродливый застарелый шрам на щеке бесследно исчез, многочисленные гематомы на теле рассосались.

– Эй, Жанна, чой-то там базарит этот блажной. Гля… сначала водку покупает, а теперь пытается нас от нее отвадить.

– А… Вьюн очухался! – констатировала дама и обратилась ко мне с явной надеждой в голосе: – Так ты можешь сделать так, чтоб мне даже смотреть не нее было противно?