Тайные боги Земли - Александр Сухов

В конце концов, мой хоть и не красный серпастый-молоткастый, а с золотым орлом на темно-бордовой корочке документ был готов и с торжественной помпой вручен мне в руки обходительной начальницей паспортного стола. В качестве заслуженной компенсации за ее труды на ее стол лег весьма солидный конверт с известным содержимым. Ну не совсем лег, но Роза Нифонтовна была в полной уверенности, что тот виртуальный образ, который мне удалось создать в ее сознании без особого труда и с ее же помощью, существует на самом деле. Она ловко смахнула «пакет с деньгами» в ящик стола. Затем на какое-то время задумалась, извлекла оттуда преподнесенный азербайджанцами конверт с бакшишем и от всего сердца вручила мне его в качестве ответного подарка.

После того, как дверь за моей спиной захлопнулась, Роза Нифонтовна Воробей какое-то время пребывала в полной прострации. Через минуту она встряхнула головой, уперлась непонимающим взглядом в застеленное ватманом дно опустевшего ящика стола и, недоуменно пожав плечами, задвинула его. Впрочем, в отрешенном состоянии она находилась какие-нибудь две, максимум три минуты. Очень скоро женщина заулыбалась, будто вспомнила о чем-то очень приятном, вышла из-за стола, подошла к двери, распахнула ее и бодрым приветливым голосом громко объявила:

– Уважаемые граждане, кто следующий? Проходите, пожалуйста!

При этом она так зыркнула на пытавшуюся прорваться в ее кабинет троицу кавказских джигитов, что у тех вполне хватило ума понять: сегодня с грозной столоначальницей что-то не так и благоразумнее всего будет перенести визит на другое время…

Оказавшись на свежем воздухе, я первым делом изучил полученный документ самым внимательным образом. Ага… все верно: Шатун Андрей Николаевич, серия… номер… дата выдачи… кем выдан – всё как положено. Возраст пришлось скостить на пятнадцать годков – на сорок пять я, конечно же, не выгляжу, а вот на тридцать – пожалуй. Во всем остальном, кроме семейного положения – всё верно: родился в Тамбове, военнообязанный, детей не имею и так далее. На самом деле жена у меня была, поскольку официально я с ней не разводился. Впрочем, Людмила и сама уже, наверное, не помнит, что когда-то состояла замужем за офицером Советской Армии и как ловко выписала своего калеку-мужа из квартиры, приобретенной на чеки, заработанные им в Афганистане. А потом и вовсе спровадила на улицу, мол, гуляй, Шатун, а мне свое женское счастье нужно устраивать.

При одной лишь мысли о белокурой стерве – моей бывшей, кулаки помимо воли сжались, аж до зубовного скрежета. Хорошо, что потомством не обзавелись – переживал бы все это время. А так – вольная птаха, куда захотел, туда и отправился. Ни тебе забот, ни головной боли. Живи и радуйся. Вообще-то на поверку оно все даже очень удачно получилось: побродяжничал вволю, теперь вот вернулся к нормальной жизни. А если бы предприимчивая женушка меня не выперла из моей собственной квартиры, сейчас, вполне вероятно, лежал бы во сырой земле на глубине двух метров в деревянной домине, а над моей заброшенной могилкой шелестела бы листочками белая береза, плакучая ива или еще какое дерево. Пил я тогда – заливал горе всем, что булькает и горит. Подсунула бы мне Людка растворенного в водке яду, каким фермеры и дачники колорадского жука травят – баба решительная, с нее станется. Никто даже экспертизу проводить бы не стал – помер воин-интернационалист и бог с ним. Мое возбужденное сознание услужливо нарисовало перед внутренним взором образ светловолосой голубоглазой девушки с фигурой древнегреческой богини. По виду – чистый ангел, а по сути – беспринципная тварь, каких поискать. Каким же слепым дураком я был тогда.

Убрав паспорт во внутренний карман пиджака, я побрел неспешной походкой в сторону центра города. Теперь, когда я стал счастливым обладателем паспорта гражданина Российской Федерации, делать в Нелюбинске мне было особенно нечего. Как-то неожиданно подошел к концу очередной этап моей нелегкой жизни. Прощай, стеклотара, прощай, цветмет, а вместе с ними славная Мармелада Иеронимовна и добрейшей души Никифор Аристопулос – он же Гариб, прощайте, местные бомжи – мои бывшие конкуренты в борьбе за место под солнцем, прощайте все прочие граждане этого славного города.

Весь мой внутренний настрой вполне соответствовал царящему на улице ясному солнечному дню. Ужасно хотелось развести руки и подобно древнегреческому Прометею осчастливить этот несовершенный мир чем-нибудь крайне полезным или, на худой конец, поделиться своей радостью с первым встречным. Но двигавшиеся навстречу мне и обгонявшие меня люди торопились по каким-то своим, по всей видимости, очень важным делам и не обращали на меня никакого внимания.

Неожиданно из толпы респектабельных горожан мой наметанный глаз вычленил неказистую женскую фигурку, облаченную в изрядно засаленную куртку, колготки и женские сапожки с основательно стоптанными каблуками. Ба!.. Да это ведь Жанна Дырк куда-то торопится. По крайне взволнованному состоянию дамы несложно было догадаться, что на ее вечно пьяную головенку нежданно-негаданно свалился целый ворох проблем. Дождавшись, когда Жанна со мной поравняется, я поймал ее за руку и развернул к себе лицом. М-да… лиловый желтушный на периферии бланш в пол-лица, припухшая верхняя губа, забинтованная кисть правой руки – всё свидетельствовало о том, что в данный момент у девушки не самый удачный период.

– Привет, невестушка! – улыбнулся я самой располагающей из моего богатого арсенала улыбок. – Куда чесать изволим?

– Чо, мужик? – непонимающе заморгала бомжиха.

– Куда, спрашиваю, торопишься, Жанна?

– А… Эта… Вьюну совсем невмоготу… помирает мужик, вот-вот даст дубу. – Вряд ли Жанна узнала меня в моем обновленном обличье, но со свойственной детям и маргиналам откровенностью поделилась со мной своими проблемами. – Ты того… дай на пузырь или лучше…

– Погодь суетиться, красавица! – я попросил пьянчужку заткнуть словесный фонтан. – Что с Вьюном? Неделю назад живее всех живых был, даже кулачками горазд махать.

– Позавчерась прищучили нас махтумовские, мол, деньги давайте. А где мы их возьмем? Лунь-то да Эбистос половчее оказались – слинять успели вовремя, а нас с Вьюном отметелили по полной программе, да еще пригрозили: если не заплатим этот… как его?… ну дань, и вовсе укокошат. Мне-то чо? Да ни чо. Я женщина привычная, а вот мужику крепко досталось – ажно на ногах стоять неспособный. Хрипит, кровью харкает. Принесла ему пожрать с помойки – нос воротит. Грит: «Выпить дай». В общем, выгребла последнее, а на Первомайской аптека как назло на учете, вот бегу на Заводскую, в общем… хоть настойка там на целый рупь дороже…

– Значит, азиаты и до вас добрались, – констатировал я и после краткого раздумья обратился к терпеливо переминающейся с ноги на ногу женщине: – Вот что, подруга, веди меня в ваш бомжатник. Я взгляну на пострадавшего, может быть, чем и помогу.

– А лекарство? – встревожено спросила Жанна. – Вьюну нужно, да и мне не помешает подлечиться. Вон как отделали чурки проклятые. – Женщина указала рукой на подбитый глаз и опухшую губу. – Хотели изнасиловать, да я не далась…

Насчет «хотели, да не далась» верилось с трудом – тоже мне мопассановская Пышка нашлась. Скорее не польстился никто на сомнительные Дыркины прелести.

– Не волнуйся, – беззаботно махнул рукой я, – водки по дороге купим, пузыря четыре – для дезинфекции понадобится или отбития запаха – уж больно ваш брат-алкаш невыносимо воняет.

– Четыре пузыря водяры?! – восхищенно воскликнула Жанна Дырк и одарила меня по-собачьи преданным взглядом своих нетрезвых глаз. Без всяких сомнений, сейчас он была готова последовать за мной и в огонь, и в воду.

– А теперь поактивнее шевели своими нижними конечностями.

– Чо? – переспросила Жанна.

– Ножками побыстрее топай, иначе твоему Вьюну наступит полный и бесповоротный кирдык.

Как оказалось, я зря считал Жанну Дырку бомжовкой. К моему несказанному удивлению, эта дама была самой настоящей домовладелицей. Избушка ее, хоть и небольшая, и неказистая, располагалась в непосредственной близости от делового центра Нелюбинска на крутом берегу широкой Оки. Даже удивительно, как при феноменальной хваткости современных чиновников даму до сих пор не выперли отсюда под каким-нибудь благовидным предлогом, а освободившееся место не продали за хорошие бабки кому-то из местных предпринимателей. Право слово, сверкающий зеркальными витринами супер-пупер маркет или, на худой конец, уютный кабачок здесь были бы более уместны, чем покосившаяся бревенчатая избенка.

Миновав висящую на одной петле распахнутую во всю ширь калитку, мы прошли вдоль основательно заросшего сорняками и малиной огорода к жилищу Жанны. Едва обшарпанная филенчатая дверь распахнулась, в нос шибануло так, что я едва на ногах устоял. По утрам в казарме перед подъемом личного состава пахнет значительно приятнее.