Убойное лето - Владимир Григорьевич Колычев

что раньше, нет в нем прежней злости, он еще может отвечать ударом на удар, но не хочет. А вдруг Прокофьев что-то задумал, может, он заманивает в ловушку – такие вот мысли крутились в голове, заставляя осторожничать. А надо было вцепиться зубами ему в горло и рвать, пока он собственной кровью не захлебнется. Но нет, отпустил его Карамболь, дал уйти, умчаться на белом коне.

Карамболь залпом осушил стакан виски, закурил, откинул голову на подушку дивана. Музыка играет, народ гуляет, стриптизершам скоро на сцену, а он закрылся в своем кабинете, сидит сам себе приятный. А ведь были времена, когда они с пацанами гуляли в центре зала, снимали дам, отбивая их у кавалеров. Весело было, шумно, дым коромыслом, ни страха, ни упрека. Если вдруг что-то не так, то кулаком в морду, или ножом в горло, или из волыны пальнуть никто не боялся. А сейчас из своей тени выйти боишься, успокаиваешь себя тем, что деньги любят тишину. Днем дела, вечером домой, к жене под бочок, трахнешь ее в тишине – и на теплый клозет. Такая вот нынче жизнь.

В кабинет, сдвинув ширму, вошел Лазарь.

– Юрий Сергеевич, – тихонько позвал он.

– Подвел ты меня, Гена, – не открывая глаз, с презрением в голосе отозвался Карамболь.

– Так мы же пытались мусоров остановить, – вздохнул Лазарь. – Если бы не пытались…

– Молодой ты, – скривил губы Карамболь. – Но уже весь в дерьме.

Сколько раз Лазарь обделывался с ментами, авторитета это ему, понятное дело, не добавляет. Словом, не тот он волк, чтобы бросить вызов старому вожаку. Но кто-то же может это сделать, тот же Свищ с его системой наркосбыта. Система практически автономная, Свищ, можно сказать, фигура независимая, за ним и сила, и вес. Возможно, он уже положил глаз на место вожака. Тот же Бубен мог бросить Карамболю вызов. Может, целая очередь из молодых волков уже выстроилась, а старый вожак ослаб, пора рвать, брать и делить.

– Так это, отмываться надо, – уныло проговорил Лазарь.

– Тебе воды нагреть? Или мыло поднять?

– Прокофьев сегодня к Вике поедет.

– И что?

– Мы его на обратном пути встретим.

– Кто мы?

– Ну я, Жрун, Брайтон, Костыль. Мочить не будем, зачем? Но кормушку начистим.

– Четыре слона на одного офицера? – пренебрежительно спросил Карамболь. – Двух ослов хватит. А двое со мной останутся.

Не вопрос, Прокофьева нужно наказать, тогда и на душе станет легче. Но совсем без охраны оставаться нельзя.

– Можно и вдвоем, – замялся Лазарь.

– Впрочем, я с вами, – немного подумав, решился Карамболь.

Нельзя ему прятаться за спины своих людей. С Прокофьевым они схлестнулись из-за бабы, значит, он должен присутствовать при экзекуции. Тогда никто не скажет, что Карамболь боится ответственности.

– Ну да, так даже лучше… – повеселел Лазарь. – Мы его перед вами на колени поставим. Опустим, так сказать.

– Не надо ничего, – качнул головой Карамболь.

– Нет? – нахмурился Лазарь.

– Сам в кормушку отсыплю! – расплылся в улыбке Карамболь.

А ведь это действительно идеальный вариант. Он вломит Прокофьеву, а пацаны его подстрахуют, не позволят менту ударить в ответ. А можно и вовсе без них обойтись. Если вырубить Прокофьева с первого раза. Надо всего лишь поработать над собой. Всем известно, чем крепче напитки, тем сильней удар. А хорошего виски всегда в избытке.

* * *

Чистота в доме, порядок, Маша вся в мыле, только-только закончила уборку.

– А где Ксюха? – спросил Паша.

– Ксюха?! – Маша глянула на него так, как будто он в чем-то перед ней провинился. – А Ксюха скоро будет! Я же уже закончила! – Маша обвела рукой комнату.

– Мы вот, например, уже пришли! – улыбнулся Саша.

– С заданием?

– Ну-у. – Он смущенно глянул на брата.

Не говорить же в лоб, зачем они пришли. В процессе нужно, про между прочим.

– А то наблюдательный пункт уже готов.

– Можно и понаблюдать, – кивнул Паша.

– Хотите чайку?

– Хотим, – не стал отказываться Саша.

– Чайник на кухне, заварка в шкафу, сахар там же. А я пока душ приму, если вы не возражаете.

– Да нет, не возражаем.

– Тогда, может, и спинку мне потрешь? – загадочно улыбнулась Маша.

– И потру! – не растерялся Саша. – Если позовешь.

– А сам, без позовешь?

– А сам – это статья сто тридцать вторая, насильственные действия сексуального характера.

– Тогда позову. Возможно!

Маша сходила в спальню, вернулась оттуда с полотенцем и скрылась в ванной.

На кухне чистота, на столе ни крошки, пол вымыт, мойка блестит. И продукты только в шкафу, чай, кофе, сахар, хлеб, кое-что из круп. А в холодильнике мышь повесилась, кусочек сыра, обрезок колбасы, но так ужинать никто и не предлагал. Хотя уже самое время.

Маша мылась долго, минут двадцать, но Сашу к себе так и не позвала. Вышла из ванной, в спальне переоделась, вышла к гостям накрашенная, в футболке, джинсах.

– Мы уже заскучали, – сказал Саша, с интересом глядя на Машу.

Красивая ведь девчонка и хорошая. Он не знал, стоит ли закручивать с ней роман, но уходить не хотелось. Да и Прокофьев поставил задачу следить за домом Бешерова.

– А Ксюхи все нет, – улыбнулся Паша.

Маша легонько толкнула его боком, ласково провела по голове ладонью и сюсюкающим голоском сказала:

– Сейчас твоя мама придет, молочка принесет!

Паша хмыкнул в кулак.

– А тебе молочка? – Маша выразительно глянула на Сашу. И от этого пылкого, многообещающего взгляда его бросило в жар.

– Я на службе больше не пью.

– Опять за соседом следить будете?

– С вашего позволения.

– Сразу вдвоем?

– По