Английский дневник - Елена Никова

А то стоит без дела.

Вик инициативный, деловой. Он знает, к кому обратится, кому написать. Знает, кто принимает и исполняет решения. Он обладает информацией, которую нам, иностранцам, не достать.

Мы часто видимся. Вик с Патришей приглашают нас к себе домой на обед. У них традиционный английский дом в Маргейте.

Они встречают нас вместе с третьим членом своей семьи – роскошным спаниелем.

На столе приготовлены тарелки, приборы и бокалы. Посреди стола корзинка с хлебом и паштет в пиалке. В традиционном английском доме – традиционный английский обед. Еще будет основное блюдо и овощной салат.

Вик разливает сухое красное вино. Мы берем по кусочку хлеба и намазываем на него паштет. Снова выпиваем.

Вик наливает в третий раз. Мы съели весь хлеб с паштетом. И у всех разыгрался аппетит. Где же, наконец, заявленные бараньи ребрышки и салат?

Наконец, Патриша несет баранину и раскладывает всем по ребрышку на тарелки. Андрей берет вилку с ножом, немного задерживается, пытаясь закончить фразу, а ребрышко тем временем исчезает прямо у всех на глазах. Проворный спаниель быстро крадет мясо из его тарелки.

Патриша и Вик смеются и ругают собаку.

Вторая на очереди я. С моей бараниной происходит то же самое. Да что же это такое?

Хозяева опять смеются. Но их смех уже не такой веселый.

Патриша идет на кухню, чтобы принести остатки баранины. В этот момент собака хватает мясо и с ее тарелки…

Мы прощаемся. Обед все равно удался. Ведь дело не в еде, а в общении, которого нам так не хватает.

Чай, кофе, вино, дружеские беседы. Вик говорит, что надо бы еще водки вместе выпить. Да, не мешало бы. И мы приглашаем новых друзей к себе домой на день рождения Андрея.

Я готовлю русский стол. Фаршированные яйца, соленые огурчики, салат оливье, который в Англии называется «русский салат». На горячее бефстроганов. И, конечно же, водка. Но она больше для мужчин, а для нас, женщин, сухое красное вино.

Наши гости не заставляют себя долго ждать.

– О, у вас паркей фло! – говорит Патриша с порога.

Заметила!

Мы все в отличном настроении. Садимся за стол. Андрей открывает бутылку французского вина и предлагает Патрише.

– Нет, Андрей, я сегодня буду водку.

О’кей, чтобы поддержать Патришу, я тоже буду водку.

Мы поздравляем Андрея, выпиваем и приступаем к еде. Вик с Патришей в восторге от русской кухни. Я все время перевожу. Но мне надо не забывать закусывать. И все пьют только водку.

Мы сидим уже три часа. Я замечаю, что Андрей и Вик порядком захмелели, а Патриша на удивленье держится молодцом. Вдруг она, ни слова не говоря, поднимается и направляется к входной двери. Возможно, ей надо подышать свежим воздухом. Она выходит на крыльцо и прикрывает за собой дверь.

Через несколько секунд я слышу странные звуки и кашель. Открываю входную дверь… Господи! Патриша сидит на ступеньках, положив руки и голову на колени, а к ее ногам медленно стекает густая жижа. Да, ну и паршиво же ей сейчас!

Я зову Вика. Вик садится с ней рядом на крыльцо, а я думаю, как все это убрать. День рождения закончен.

Через пять минут приезжает такси. Вик прощается и увозит Патришу домой.

На следующий день мы озадачены. Как-то все нехорошо получилось. Мне неловко, потому что неловко будет Патрише. Может быть, ей совсем плохо. Надо бы им позвонить. А может, не надо…

Я ставлю себя на ее место и готова сквозь землю провалиться. Не думаю, что она захочет увидеться с нами.

Вдруг звонок – Патриша. Говорит, что сейчас заедет за курткой, которую вчера забыла. И вот она уже поднимается по ступенькам, на которых вчера разыгрались драматические события, стучит в дверь и заходит в квартиру.

Я встречаю ее, а она такая же, как обычно. И как ни в чем не бывало:

– Отличный день рождения. Все великолепно. Кстати, Вик сказал, что завтра в пять заедет. Там по арт-центру надо еще коечто сделать…

К сожалению, и этот арт-проект оказался очередным прожектом, неосуществимой мечтой. Но то время я вспоминаю с улыбкой. Ведь в нем были Патриша и Вик.

Однако удивительным и болезненным было их внезапное исчезновение после того, как местный муниципалитет зарубил наш план.

Вик нам больше никогда не позвонил, и Патриша тоже.

Я не теряюсь в догадках. Просто переворачиваю страницу.

Позже я слышала, что они уехали во Францию.

Вот странно, англичане не любят французов, а едут жить во Францию. Чем это объяснить?

День Советской армии

И снова зима. Короткие серые дни и мрачные вечера. Но недостатки английской погоды скрашивают рождественские украшения. Через две недели Рождество, потом Новый год. Витрины сверкают огнями, везде маленькие елочки с блестящими красными шарами и бантами, забавные Санта-Клаусы и новогодние гирлянды.

Я иду по улице, а ноги у меня тяжелые, словно закованные в чугунные ботинки. И какое-то странное ощущение непричастности, потусторонности всего, что вокруг меня. Я вроде тут и не тут. Как будто лишняя в этом мире. И внутри все сжимается до боли и кажется, что трудно дышать. Что же это со мной? И когда слезы без причины сами льются из глаз, я понимаю, что у меня депрессия. Как же мне с этим справиться?

В квартире холодно, потому что батареи включаются два раза в сутки: с семи до десяти и вечером с пяти до двенадцати. Конечно, мы можем их вообще не выключать, но счета будут огромные. Поэтому мы пользуемся таймером, чтобы экономить. Здесь так принято, здесь все так живут. И я уже несколько лет зимой страдаю от холода.

Пока Лёша занимается, мы с Андреем решаем пройтись.

Ноги сами идут на берег. Море неприветливое, грязное, с мелкой нервной волной. Уже темнеет, дует сырой ветер, и все те же вечные отливы и приливы.

Мы стоим на тугом мокром песке и смотрим вдаль через пролив Па-де-Кале, через Францию, через Европу, на восток. Где-то там, далеко осталась часть души, и ничего с этим не поделаешь.

Мне просто хочется завыть. Я вижу, что Андрею тоже хреново. И тогда я понимаю, что надо что-то спеть. Что-то свое, родное.

Я пытаюсь вспомнить хоть какую-то нашу песню и не могу. Да что же это со мной?

– Андрей, ты помнишь какую-нибудь нашу песню?

Мой вопрос застигает его врасплох. Он растерянно улыбается, напрягает память, но и у него ничего не получается. Наконец он начинает что-то напевать, но без слов. Я узнаю мелодию и подхватываю:

«Вы слыхали, как поют дрозды,Нет, не те дрозды, не полевые,А дрозды, волшебники-дрозды,Певчие избранники России».

Но почему «Дрозды»? Почему мы вспомнили именно эту песню? Ответа нет. А нужен ли он?

Хороша картина: мы стоим на берегу Па-де-Кале, вокруг ни души – и поем песню о волшебниках-дроздах! Да, совсем мы тут