Тайны Кипеллена. Дело о благих намерениях - Ольга Васильченко

чьей шкуре мне пришлось побывать. Искать покойников среди живых нет никакого смысла. Но оставшихся должно быть трое, а выходило четверо. Рука сама потянулась к бороде.

— Готово!

Марек сунул мне бумагу, и я, не глядя, подписал. Сейчас не до бюрократии, в деле возникали всё новые и новые загадки. Неужели привратник приметил ещё и нанимателя всей этой банды? Можно ли рассчитывать на такое чудо?

— Держи оборону, — бросил я, и вышел в коридор. — Если не сдюжишь, скидывай на пана Тарунду? Он, кстати, на месте?

— Видал по дороге…

— Вдвоём с ним, вы точно справитесь!

Встречаться с проверяющим в мои планы не входило, убить весь день на перекладывание бумажек и светские беседы — непозволительная роскошь, особенно когда по городу шастают обнаглевшие гастролёры.

Алана дала исчерпывающие инструкции, оставалось только разжиться водой и приготовить собственные поисковые карты.

Я сунул в рот нераскуренную трубку и, немного помедлив, всё же решил идти в подвал. Там уж точно никто не побеспокоит, а если что, бравый сержант отвадит незваных гостей. Да и на Тарунду положиться можно, не плохой следователь, несмотря на то, что столичный. У него одна слабость — газеты, но делу она не мешает.

Слетев вниз до самой последней ступеньки, я панибратски хлопнул Быря по плечу:

— Доброе утро, братец! Тащи-ка мне три миски с водой. Какая у нас камера пустует?

— Так, крайняя, пан капитан! Вы сегодня аж пышите.

Улыбка сама полезла на моё лицо.

— Всё складывается неплохо. Вот прищучим нескольких мерзавцев и спокойно отметим Праздничную неделю.

Бырь довольно улыбнулся в ответ и побежал за водой.

Пока я располагался в пустующей камере, хоть бы проверяющего сюда не занесло, а то скажет непорядок, у хорошего капитана камеры пустовать не должны, сержант раздобыл три тюремные миски, в которых приносят еду задержанным и ведро воды.

— Можа ещё что, пан капитан?

Я только головой покачал:

— Света не надо. Прикрой дверь и иди. Надо будет, крикну.

За спиной заскрипели петли, вот уж точно непорядок, надо приказать смазать, но несвоевременная мысль тут же выскочила из головы. В камере резко потемнело. Слабое сияние фонаря из коридора, едва пробивалось через крошечную решётку. Так что пришлось зажечь красный колдовской огонь. Ещё раз перечитав наставления Аланы, и убедившись, что огонь должен быть именно красный, я расставил все три миски на скамье, и, бросив на пол соломенный тюфяк, уселся сверху. Отмерил нужное количество воды, поочерёдно зачёрпывая из ведра горстями, и начал складывать подходящее заклятье.

Сначала красная из-за света жидкость потемнела и покрылась мелкими пузырями. Зашипела, как сотня крошечных рассерженных кошек и посветлела, как утро перед рассветом, правда, осталась мутной и серой, словно чернота ушла из неё не насовсем.

— Вроде сходится, — пробормотал я, глянув в Аланину записку.

То, что у меня получилось, действительно напоминало описанный проявитель. А вот со вторым раствором пришлось возиться дольше. Вода почему-то упорно не желала заговариваться, хоть и склонял её на разные лады. В итоге поделился с ней на другом уровне энергетического взаимодействия. Наклонившись к миске, едва не касаясь жидкости губами, начал выдыхать в неё своё упрямство, замешанное на других привычках характера, которые мне вечно мешали жить. Эти потаённые скрепы всегда прибавлялись к любой настоящей магии, а уж в этом случае их применение диктовало само название раствора. Вода наконец-то заблестела и начала переливаться серебром, отразив, невзирая на красную полутьму, внутреннее убранство камеры в светлых тонах.

Последнюю плошку трогать было не надо.

Чтобы не испортить нужный портрет, я решил проэкспериментировать с изображением Грымзы. Не церемонясь, сунул листок в воду, на ходу подкрепляя чары. И едва сдержался, чтобы не отдёрнуть руку с рисунком. Краски сошли с бумаги комком, но не расплылись по воде, а превратились в крошечный тёмный бюст. Мне даже показалось, что лжеалхимик шевелит своими толстыми губами и снова отчитывает своего молодого неопытного напарника. Да и глаза его, ещё недавно похожие на два чернильных пятна, всё сильнее разгорались куцьим блеском. Они шарили по дну и бокам миски, продолжая искать что-то доступное лишь им одним. Даже ноздри расширились, пытаясь втянуть запах, но втянули только пустоту. Окружающая вода оставалась для бюста Грымзы нереальной.

Пока сгусток краски жил своей новой странной жизнью, бумага, с которой он слез, медленно сжималась, как перестиранное бельё, пока не приняла размер обычной игральной карты. Тогда налетевшая неизвестно откуда волна, качнула краски, и портрет снова занял своё место, хотя и стал другим. В нём теперь чувствовался почти натуральный объём, казалось ещё немного и лжеалхимик повернёт голову или моргнёт.

Зашевелив пальцами, я заставил карточку подняться из миски и перелететь в закрепляющий раствор.

Серебристая жидкость не добавила собственных метаморфоз. Портрет остался таким же живым, лишь покрылся тончайшим защитным слоем. Стало похоже, что бумагу положили под стекло.

Алана писала, что на закрепитель требуется больше времени, поэтому я начал считать про себя, чтобы не сбиться. И хотя поисковая карта Грымзы мне была не нужна, всё же решил дождаться необходимого результата.

После закрепляющего раствора обновлённый портрет лжеалхимика оставалось только, как следует промыть в обычной воде. Поэтому я решил оставить его в третьей миске и заняться остальными. Стоило поторопиться, не хватало дождаться появления проверяющего и потерять ещё один день. Больше форы треклятая делегация не получит, они уже натворили достаточно бед.

Рисунки преображались один за другим. От напряжённого сидения в неудобной позе заболела спина, поэтому, когда последняя поисковая карта перелетела в миску с обычной водой, я с наслаждением встал и потянулся. В пояснице хрустнуло и тут же отдало в ногу. Пришлось даже походить от стены к стене, как настоящему заключённому, чтобы восстановить гибкость мышц и унять боль.

Отложив карту Грымзы к портретам Крылы и молодого медвежатника, я сунул их во внутренний карман камзола, а остальной поисковый набор развернул веером в ладони. Пора поохотиться.

Погасив красный колдовской огонь, вышел из камеры и сразу же сощурился от непривычно яркого света.

— Бырь! Прибери там. Воду вылей, а миски прокали в печи, пить из них лучше никому не стоит.

Незаметно сбежать из Управления Ночной стражи непросто даже её капитану. Всё-таки огромную домину с острыми башнями строили не для того, чтобы из неё мог выходить любой, кому заблагорассудится. Пришлось даже юркнуть в нишу со старинной каменной вазой, подарком какому-то древнему капитану от благодарных цеховиков, чтобы не столкнуться с проверяющим. То, что это именно он, я ни на