Программист и бабочка (сборник) - Игорь Курас

– Конечно! Вы даете интервью. Мы подписываем эксклюзив. После чего, никто не сможет вас побеспокоить, кроме меня! Согласитесь, это намного лучше.

– Мда, пожалуй. Вы, молодой человек, прохвост. В десятке миль от моего дома есть космодром. Я включу маяк, садитесь.

Корабль журналиста вошел в атмосферу и промчался на фоне занимавшего полнеба лилового шара – газового гиганта, одной из лун которого являлась планета доктора Гонена. Внизу дышала жаром раскаленная каменистая почва и текли потоки огненной лавы. Одно из солнц, огромное белое и жаркое, медленно уходило за горизонт, даруя пылающей пустыне временную передышку; другое, красноватое далекое и холодное, тускло светилось в зените темного неба, окрашивая безжизненные равнины и скалы в угрожающе багровые тона. Было еще и третье, но оно сейчас освещало противоположную сторону планеты, никогда не знавшей ночного мрака, и лишь изредка погружавшейся в сумерки, если газовый гигант заслонял наименьшее из светил, на короткое время оставшееся в одиночестве на небе.

Возле полюсов температура заметно снижалась. Там, среди берегов, покрытых густым темно-зеленым кустарником, постепенно переходившим в лесную чащу, к теплым озерам текли спокойные реки. На опушке одного из лесов стояла усадьба профессора, а неподалеку виднелась ровная и блестящая, словно отполированная, площадка космодрома, на которую и посадил свой корабль журналист. Дальнейший путь к дому доктора Гонена гость проделал в кабине небольшого вертолета-робота, предусмотрительно присланного на космодром хозяином планеты.

Профессор, одетый в домашний халат и мягкие тапочки, встретил молодого человека на пороге усадьбы.

– Альберт О'Нил, – представился журналист и, широко улыбаясь, протянул руку.

– Вы, любезнейший, конечно же, исключительный наглец, что при удачном стечении обстоятельств может весьма благотворно сказаться на вашей карьере, – проговорил старик, игнорируя предложение рукопожатия. – Но, знаете, я парадоксальным образом рад вашему появлению. Даже не подозревал, насколько, в действительности, соскучился по человеческому общению. Мда… как хочется иногда поговорить о годах молодости и о той эпохе, сегодня ставшей уже почти легендарной… Так что проходите – я расскажу вам о последних днях Кохинора и заодно отвечу на вопросы.

Профессор ввел гостя в просторную гостиную, обставленную в стиле ретро странной мебелью из какого-то материала пепельного цвета. Помещение оказалось темным и прохладным, что создавало приятный контраст с влажной духотой, царившей снаружи. Профессор открыл дверцу одного из шкафчиков и извлек бутылку с бурой жидкостью.

– Переселяясь сюда, захватил, знаете ли, немалую коллекцию бренди, – сказал доктор Гонен. – Да только пить в одиночку совсем не хочется. Не составите ли компанию старику?

– С удовольствием! – полным энтузиазма голосом отозвался Альберт О'Нил, усаживаясь в мягкое кресло возле низкого столика.

Старик поставил на столик два наполненных бокала и сам уселся в кресло напротив.

– Вы знаете, профессор, – проговорил журналист, покачивая бокал и вдыхая аромат бренди, – я очень мало общаюсь с людьми старшего поколения, а с теми, кто может помнить Священный Союз, и вовсе никогда не разговаривал. Но много читал о тех временах и смотрел немало исторических фильмов. Вот скажите, это действительно была эпоха изобилия и всеобщего благоденствия, как теперь утверждают многие?

– Изобилия?! – поразился доктор Гонен. – Только полный профан может утверждать такую чушь! Уверяю вас, не существовало и десятой доли товаров, доступных человеку сегодня.

– Но как же так, профессор? Я смотрел статистику – тогдашние производственные мощности превосходили нынешние чуть ли не в сотню раз!

– Так проблема заключалась не в отсутствии мощностей, а в том, что вожди Союза понятия не имели, что именно нужно людям. Вот скажите, разве вы не хотите сменить свой корабль на более современный?

– Ну… хочу, конечно, но меня цены не очень устраивают.

– Правильно! Люди желают иметь что-нибудь не вообще, а в зависимости от цены, которую надо заплатить. Если же денег не существует, как это было в эпоху Священного Союза, а товары не продают, а распределяют, то и узнать, чего хотят люди, невозможно. Поэтому наши вожди сами решали, что нам нужно. Все ходили в одинаковой одежде, жили в одинаковых домах, ели одну и ту же пищу, летали на одних и тех же кораблях и вертолетах. И все это, конечно же, штамповали в огромных количествах, но разве в количестве изобилие?

Молодой человек пожал плечами и ничего не ответил. Старик хлебнул бренди и продолжил, заложив за голову обе руки и глядя вверх, словно изучая орнамент на потолке.

– Тогда я, разумеется, не задумывался над проблемами режима. Я ведь не знал, что можно жить иначе. Главная задача союзной власти состояла в слежении за тем, чтобы нигде не возник, паче чаяния, некий образ жизни, хоть в чем-то альтернативный «единственно правильному», навязанному нам вождями. А для этого приходилось контролировать всю Вселенную, собирать и обрабатывать информацию даже о самых незначительных событиях. С этой целью и создали Кохинор – покрытый вечным льдом каменный шар, вращающийся вокруг белого карлика и сверкающий в его лучах подобно драгоценному кристаллу – планету, пробуравленную насквозь и под завязку начиненную компьютерами. Она стала центром Вселенной, ее огромным холодным мозгом, который держал под контролем каждый уголок населенного людьми мира.

Старик замолчал, видимо, погрузившись в воспоминания о давно минувшей эпохе. Пауза затянулась. Спустя полминуты, журналист начал проявлять признаки нетерпения и наконец решился нарушить тишину:

– Почему Свирский согласился взять вас на Кохинор?

– А?! Ах, да… Я нашел способ создавать компьютеры, практически бесконечной вычислительной мощности. Я же говорил, что руководители Союза были одержимы идеей контроля за всеми мало-мальски значительными событиями во Вселенной. Но необходимые вычисления занимали так много времени, что их результаты всегда безнадежно запаздывали и оказывались бесполезными. Ну, и, конечно же, существовало множество задач, которые вообще нельзя было решить за разумное время.

– Почему? – удивился молодой человек. – Разве союзное правительство не могло себе позволить построить десятки, даже сотни таких планет, как Кохинор?

– Мда, – покачал головой профессор и глотнул немного бренди из бокала, – вы совершенно не представляете себе масштабы вычислений. Мда… кстати, у меня есть замечательные сигары, не желаете отведать? А то лежат себе годами – в одиночку курить скучно.

– Не откажусь! – воскликнул журналист. – Люблю при случае совместить приятное с полезным!

– Это очень разумный подход, – согласился старик и, встав с кресла, направился к шкафу. Спустя немного времени он вернулся с довольно большим металлическим сундучком.

– Альтаирский табак! – восхитился Альберт О'Нил, открывая ящик и вдыхая запах сигар. – Я курил такие лишь один раз в жизни – это большая редкость. Фабрику-то закрыли через несколько лет после развала Союза. Много все-таки тогда было хороших вещей. А теперь нет. И след простыл.

– Да, я тоже купил эту коллекцию совершенно случайно – редкая удача. Но вы напрасно обольщаетесь: во времена Союза такие сигары курили только партийные бонзы, а простым смертным даже понюхать не давали.

Некоторое время собеседники сидели молча, окутанные клубами дыма, и наслаждались ароматом великолепного табака.

– Вы, юноша, вероятно, совершенно не осознаете грандиозность вычислений, связанных с, казалось бы, тривиальными задачами, – промолвил старик, стряхивая пепел в керамическое блюдце. – Вот представьте себе, любезный мой, что вам нужно облететь с инспекторской проверкой несколько планет в разных концах Вселенной. Не важно, делаете ли вы это сами или управляете автоматическим зондом, в любом случае, вы хотите затратить на путешествие как можно меньше времени, не так ли? Время, необходимое на перелет между любыми двумя планетами, может колебаться от дней до месяцев в зависимости от пропускной способности пространственных тоннелей, которая в свою очередь зависит от напряженности поля Хиггса и множества других динамических параметров. Это понятно?

Журналист многозначительно кивнул, хотя о поле Хиггса слышал впервые. Впрочем, слова профессора совершенно не удивили молодого человека. Он часто бывал в командировках и обратил внимание, что путешествие в одно и то же место занимало разное время. Диспетчеры космопортов объясняли это безобразие именно «динамическим состоянием пространственных тоннелей».

– Так вот, – продолжил доктор Гонен, – если этих планет, скажем, десяток, ваш карманный компьютер вычислит необходимый маршрут за наносекунду. А вот если их сотня, то мой рабочий аппарат, который, думаю, мощнее вашего, как минимум в миллиард раз, пропыхтит над этой задачей ни много ни мало сорок лет.