Не спеши с ответом (СИ) - Нора Лирова

за фигурой, которая с возрастом так и норовила расплыть. Я решила не доводить себя до критичной отметки, старалась сидеть на облегченной диете, но все это делала без лишнего фанатизма. А сейчас я упахивалась на чужом участке.

— Добрый день. Много вам тут работы предстоит, — услышала я женский голос. Пришлось разгибать спину и смотреть, кто меня окликнул. Соседка с левого края стояла в рабочей куртке защитного цвета и в серой шапке. Она подошла к самому забору и положила на него руки. С нашей стороны участка сорняки были высотой с забора.

— Добрый, справимся, — ответила я.

— Вы купили или снимаете?

— Купили, — ответила я, поглядывая на женщину. Ей было лет сорок. Считай моя ровесница. С суровыми крупными морщинами на лице, делающих ее лицо похожим на гранитную маску.

— А мы тоже решили тут дом приобрести. Весной. С дочерью на пару. Вложили наши средства, ее, плюс материнский капитал и вот обзавелись усадьбой. Говорят, что здесь район будут развивать.

— Может и будут. Слухи об этом давно ходят, но я бы им не верила. Еще десять лет назад обещали расселить наши бараки, а воз и ныне там.

— Вы из этих мест?

— Да. Всю жизнь прожила.

— А мы с Красноярска сюда перебрались. Мужу работу неплохую предложили, вот и рванули сюда. Все равно там у родителей жили. Меня, кстати, Таней зовут.

— Маруся, тьфу, Маша, — ответила я.

— Чего, нормальное имя. Маруся. Красивое. Я дочку так хотела назвать, но муж настоял в честь бабки, Настей. Сказал, что вторую дочку точно я назову, но не получилось. А вот у Насти только мальчишки выходят. Зато аж сразу трое.

— Три богатыря, — я не сдержала улыбку.

— Не говори. Хотя сейчас они напоминают малолетнюю банду, которые только и делают, что думают, как напроказничать, — ответила Таня.

— Я пока к внукам не готова. Да и рано еще.

— Ой, у тебя парень-то еще мелкий для детей. Так что не переживай, — отмахнулась Таня. А я вначале и не поняла, что она про Тима говорила. Когда же дошло, то меня начал разбирать смех. — Учиться еще?

— Работает. Рада была познакомиться, но мне пора обед готовить, — сказала я, понимая, что разговаривать больше неохота. А ковыряться в огороде тем более.

А чего я ожидала? Понятное дело, что нас будут принимать за мать с сыном. Хотя я его и видела старше.

Внутри поднялась злость. Я сварила кашу псу. Потом сделала суп Тиму, а после этого ушла в квартиру. Мне хотелось забраться под одеяло и просто лежать, отходя от всех нервов. Нужна была передышка, чтоб подумать… Нет, скорее, чтоб ни о чем не думать.

В квартире Рита так и не повесила вещи. Упрямая. Решила развязать со мной войну, но не поняла еще, что я сильный противник. Не хочет вещи вешать, так пусть не вешает. Пусть они гниют. Ее проблемы.

Вытащив из холодильника сухофрукты и орехи, я включила мелодраму и стала следить за переживаниями чужой семьи.

Рита вернулась в шесть вечера. Хмурая, недовольная. Вначале она хотела устроить молчаливую забастовку, но не выдержала.

— Мам, ты серьезно встречаешься с этим парнем?

— А ты имеешь что-то против?

— В твоем возрасте — это не солидно, — без предисловий сказала Рита. — Я понимаю, что ты стараешься запрыгнуть в последний вагон уходящего поезда, но надо хоть поезд себе по возрасту выбирать. И не надо говорить, что когда я буду на твоем месте, то тебя пойму.

— Я это не буду говорить, — ответила я. — И объяснять ничего не буду.

— Тогда почему ты требуешь этого объяснения с меня? — спросила Рита. — Почему я должна постоянно рассказывать с кем общаюсь, куда еду и когда вернусь домой?

— Потому что ты моя дочь.

— А ты моя мать. И творишь настоящую дичь. Самое противное, что ты говорила… Ты мне обещала, что больше ничего такого не повторится. Что после Игоря ты никого видеть не хочешь. Но прошло всего немного времени, как сразу прыгаешь в койку к какому-то мальчишке. Ему хоть восемнадцать есть? Чего ты глаза отводишь?

Интересно, почему она его не помнила? Он же с нашего двора. Или Рита Тима просто никогда не замечала? А с другой стороны, когда его замечать? У них разница в девять лет. Довольно большой срок для детского возраста. Потом он какое-то время тут не жил. Наверное, поэтому она его и не замечала.

— Мам, ты меня слушаешь?

— Слушаю. Только не понимаю, чего ты хочешь от меня. Чтоб я с тобой сидела? Прислуживала тебе? Ты как-то говорила, что хочешь жить отдельно. Вот и давай проверим, как ты справишься. Я сколько-то дней в неделю буду ночевать у Тима. Ты будешь дома одна. Но при этом я буду здесь появляться. Дам тебе сумму на месяц. Покупай продукты, готовь сама, стирай, а я не буду вмешиваться.

— Это подкуп, — сказала Рита.

— Подкуп. Зато тебя отвлечет, — ответила я. — А то ты почему-то решила ко мне в няньки записаться. Мне няньки не нужны.

— Я не хочу, чтоб ты потом плакала ночами в подушку. Когда он тебя бросит.

— А я и не собираюсь плакать. Это всего лишь развлечение.

Зазвенел телефон. Тим. Отвечать не хотелось, но пришлось. Отмалчиваться не получиться.

— Так, ждешь меня? — спросил он.

— Нет. Розы я подрезала, но потом ушла к себе.

— Почему?

— Потому что хочу сегодня переночевать в квартире, — ответила я.

— Что-то случилось. Ладно. Разберемся. Я через полчаса подъеду.

— Езжай к себе. Нечего ехать ко мне!

— Не спи. Я тебя разбужу, — ответил он. — Целую.

Я посмотрела на телефон. Блин, ну не хотелось мне его видеть. Я хотела отдохнуть. Кино досмотреть. У меня была моя тарелка с орехами. Чай на тумбочки стоял. Но нет. Он же еще приедет и начнет мне на мозг капать. Спорить со мной.

Рита все же пошла заново стирать вещи. Я слышала, как она гремела тарелкой на кухни. В теле была приятная расслабленность. Обогреватель нагрел комнату. Я согрелась и задремала.

— Или проснешься, или я тебя поцелую, — садясь на край кровати, сказал Тим.

— Кто тебя пустил? — зевая, спросила я.

— Рита. Кто же еще? — запихивая в рот горсть орехов, ответил Тим. — Поехали домой.

— Там холодно.

— Печку не топила?

— Не получилось, — ответила я, натягивая на голову одеяло.

— Маруська, пошли домой. Я устал и хочу есть.

— А я хочу спать. У тебя на плитке суп стоит.

— Вот и пойдем его пробовать. Заодно научу тебя печку топить. Вот и заинтересованность появилась. Пошли, — скидывая с меня одеяло, сказал он.

— Не отстанешь?

— Нет. Или