Самая приличная ведьма - Анна Викторовна Батлук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Все нормально, — подтвердила вслух, прикидывая, как бы получше спросить, куда попала.
— Я рад, — абсолютно серьезно сказал Ригерлаш и вдруг повысил голос, от чего я вытаращила глаза и чуть не встретилась раньше времени с умершими родственниками: — Тогда, госпожа Беллингслаузе, объясните, что вы делали в кабинете господина Кромберга?!
До меня начало доходить, что встреча наша с офицером не случайна, да и воспоминания о недавних событиях начали возвращаться, так что я страдальчески поморщилась и приложила руку ко лбу.
— Ой, не понимаю, о чем вы говорите. Все как в тумане…
— Глупости, — услышала я и насмешливый голос Кромберга. Главу Гильдии не видела, но он явно был где-то позади меня и не так далеко, как хотелось. Не за пять улиц как минимум. — Мое охранное заклинание на память не влияет.
— Вы это слышали? — с угрозой произнес Ригерлаш. — Шутки кончились, госпожа Беллингслаузе! За проникновение в кабинет Главы Гильдии с целью хищения вам светит десять лет лишения свободы.
— Какого это хищения? — подскочила я и чуть не упала с кушетки, на которой лежала. Удивительно, что эти два самых мерзких представителя мужчин уложили меня на нее, а не оставили валяться на полу. Сердце застучало как сумасшедшее, отражая мое возмущение и испуг. — Я ничего не крала!
— Просто не успели, — ехидно заметил офицер. — Если бы не заклинание господина Кромберга, так точно бы что-нибудь унесли.
Я схватилась за виски, пытаясь привести мысли в порядок. Получалось плохо, а тут еще и Ригерлаш продолжал давить.
— Вас интересовал альманах семьи Кромберг? Артефакты? Какие именно? Разрешительные документы Гильдии? Печати? Императорские векселя? Кто ваши сообщники?
Я даже рот приоткрыла от неожиданности. И подумать не могла, что в кабинете Кромберга столько всего может храниться, и, если теперь у него что-то и впрямь исчезнет, вполне возможно, что я приложу к этому руку.
Кромберг вышел вперед и оказался в поле моего зрения.
— Прекрати, — с легкой брезгливостью сказал он, и я поняла, что Ригерлаш издевался. — Я пригласил тебя, чтобы разобраться в этом деле, а не довести девушку до сердечного приступа.
Я и раньше не догадывалась о том, что происходит, а теперь и вовсе потеряла нить разговора. Молча смотрела попеременно то на Кромберга, то на Ригерлаша и прикидывала свои шансы на попадание домой, а не в камеру. Ох и прав был Уго, когда хотел отправиться со мной. Все, теперь из дома без адвоката не выйду.
— Когда в свои забавы с девушками впутываете офицера полиции, господин Кромберг, — Ригерлаш говорил лениво, хотя отношение Главы Гильдии от него не укрылось, — будьте готовы и к инфаркту, и к тому, что кто-то может закончить вечер в отделении.
Кромберг поморщился и приложил руку к виску, как если бы голос Ригерлаша его утомлял.
— Ты… вы на что это намекаете, офицер? У меня есть невеста, а эта девица забралась в окно моего кабинета, и ваша задача выяснить зачем.
— Вот и не мешайте мне это делать, — отрезал Ригерлаш и опять повернулся ко мне. Кромберг хмыкнул и сложил руки на груди. — Госпожа Беллингслаузе, как вы объясните свое пребывание в кабинете Кромберга?
Я знала, что о моих умственных способностях оба мужчины мнения совсем не высокого, и поэтому захлопала ресницами, демонстрируя растерянность.
— Это запрещено?
— Конечно, если вы делаете это тайно, — фыркнул Кромберг и удостоился выразительного взгляда от офицера.
— Странно, я думала, Гильдия — это общественное место, — я старательно тянула время, а уголок моего рта стал нервно дергаться.
— А ну хватит! — рявкнул Ригерлаш, и я подскочила на месте. — Не такая уж вы и дура, какой хотите казаться.
— Спасибо, — с чувством ответила я и замолчала. Кромберг и Ригерлаш переглянулись, и Глава Гильдии протянул:
— Хотя быть может, и такая.
Ригерлаш опять посмотрел на меня. Его уверенность в моих сообразительных способностях, конечно, радовала, но позиция Кромберга нравилась больше. По крайней мере, она оставляла возможность обойтись малой кровью.
— Никакого криминала, — я вздохнула и сложила руки на груди. — Вы, господин Кромберг, зря вызвали офицера, в моих мыслях не было ничего плохого.
— С учетом того, что в вашем доме недавно нашли труп, верится с трудом, — съязвил Ригерлаш. Для Кромберга этот факт явно стал новостью, и Глава Гильдии нахмурился, о чем-то задумавшись. Надеюсь, не о моей будущей лицензии.
— Вы же обыскали меня? Оружия с собой не имела, — напомнила я. — А проклятие удобнее наложить издалека.
— Ну-ну, продолжайте.
А продолжать в общем-то и не хотелось. Не было достойного варианта, чтобы объяснить свое вторжение, остались только недостойные. Потому я опустила глаза вниз и пролепетала, делая вид, что смущена.
— Понимаете… дело в том, что я…
У Ригерлаша было такое лицо, будто я в убийстве Патрика Бонке решила признаться, не меньше. Он даже подался вперед, и крылья носа его трепетали, словно офицер к чему-то принюхивался. Мне вдруг стало смешно, и, чтобы не сорваться и скрыть реальное настроение, выступление нужно было заканчивать, причем таким образом, чтобы все присутствующие впечатлились. А шокировать я умею.
— Я влюблена в господина Кромберга.
В комнате стало так тихо, что я услышала, как где-то за стеной кричат: «левой, левой, вашу мать». Судя по всему, находились мы в отделении, сомневаюсь, что в Торговой гильдии кто-то способен так эмоционально и громко доносить простую мысль.
— Влюбилась и не придумала ничего лучшего, чем пробраться к нему в кабинет, — продолжала я. Ригерлаш оторопел, а на Кромберга я и взглянуть боялась. — Думала удастся соблазнить его.
— Мда, — выждав паузу, протянул офицер. — А почему нельзя было зайти через дверь?
Действительно, почему? Я почесала лоб и мельком взглянула на Главу Гильдии. Он в сознании, что уже неплохо, имелись опасения, что радость от моего признания свалит его, как дубина.
— Не знаю, — с досадой сказала я. — Влюбленные женщины совершают глупости — слышали о таком утверждении?
— В приемной секретарь, — подал голос Кромберг. — Может быть, девушка не хотела, чтобы ее заметили?
Я почувствовала к Главе Гильдии если не любовь, то хотя бы благодарность. Надо же какой он милый — ищет адекватную причину моих поступков.
