Отец поневоле (СИ) - Данич Дина

— Наши?

Мама Назара внимательно смотрит на меня.

— Ты про моего сына? Он сказал, найдет себе другую комнату.

И мне становится еще более неловко. Выходит, я выжила бывшего из его комнаты.

— Не волнуйся об этом, Полин, — добавляет Аврора. — Он большой мальчик. Справится.

— Да, но…

— А ты не думала, что это второй шанс для вас? — в лоб спрашивает она.

— Второй шанс?

— Именно. Пусть в прошлом было не все гладко, но ведь теперь у вас есть сын.

Аврора многозначительно смотрит, а на меня все больше давит чувство неловкости. Потому что, выходит, я не только от Назара скрыла беременность, но и от свекров. И если с бывшим мужем у нас могли быть разногласия, то они-то здесь не при чем. И имели право знать про внука.

— Есть, — бормочу в ответ.

— Так чего ждать? Тем более, знаешь, нынче одинокие отцы становятся модным трендом. И молодые охотницы очень любят таких к рукам прибирать.

Я понимаю, что она хочет как лучше, что, возможно, слегка привирает ситуацию в целом, но все равно подобные слова задевают во мне что-то. Даже понимая, что я не имею права восставать и ограничивать бывшего мужа ни в чем, мне эгоистично не хочется его ни с кем делить.

— Наверное, для нас уже поздно, — с трудом все же произношу я. — Мы можем остаться друзьями.

— Откуда же ты знаешь, если ничего не помнишь? — проницательно спрашивает Аврора.

— Ну… я же вижу как ко мне относится Назар. Да и у него с Олей… Вроде как отношения.

— С какой это Олей?

— Так с няней Платона.

Судя по всему, она не знала про роман сына, и я окончательно тушуюсь.

— Ладно. Что-то я заболтала тебя, Поль. Ты отдыхай лучше, сил набирайся. На обед позову тогда, да?

— Ага…

Хозяйка дома уходит, а я остаюсь в расстроенных чувствах. Я ничего не моню. Но даже несколько минут с этой женщиной дали примерно представление о том, какой могла быть жизнь в этом доме.

Но я почему-то променяла это все на другого мужчину.

Почему? И главное — на кого? С кем я изменила мужу?

— 19 Назар -

Я даже подумать не мог, что находиться рядом с Полиной, окажется настолько непросто. Вся эта ситуация похожа на дурной сон какой-то. И единственный светлый лучик во всем — Платон.

— Отвел? — спрашивает мама, выходя мне навстречу. Малыш вполне себе довольно машет руками и совершенно не расстраивается у бабушки. Признал свою кровь.

— Да, она отдыхает.

— Все настолько плохо?

Умеет вот мама бить в цель словами.

— Конечно, плохо. Полина же ничего не помнит.

— Я не о здоровье сейчас. Сын, ты же понимаешь, что у вас ребенок. Пусть и вышло все как-то не очень, но есть шанс…

— Серьезно? — криво усмехаюсь. — Не очень, мам? Ты так это называешь? Я несколько месяцев из жизни Платона пропустил! Еще неизвестно, что именно ее заставило все же принести сына ко мне под дверь.

— Тише, чего разошелся-то. Ты, может, и прав. Но вот что подумай — доломать легко. А склеить обратно…

— Мы развелись. Что еще тут доламывать?

Она неодобрительно качает головой и передает мне Платона.

— Держи, молодой папаша. И подумай над тем, что я тебе сказала.

Спорить с матерью, если она вбила себе что-то в голову, бессмысленно. Поэтому я иду в гостиную, где осталась сумка с игрушками пацана. И надо же — отец тоже там. Будто поджидает.

— Начинай, — обреченно киваю, показывая готовность получить все, что он приготовил для меня.

— Для начала хочу тебя послушать. Как так вышло, что мы про внука узнаем, когда он уже почти ходит, — ворчит отец.

— А тебе мама не рассказала разве?

— Ты не передергивай давай. И от ответа не уходи.

Платон издается победный клич, получая погремушку в руки, и я с удивлением замечаю, что отец-то поплыл. Он все еще пытается держать лицо, но я-то знаю, что его взгляд уже не такой суровый, как изначально. Все же внуки и правда заставляют даже самых жестких мужчин немного сдавать.

— Я не знаю. Понимаешь? Не было у меня даже малейших подозрений, что Полина могла оказаться в положении. Если бы я предполагал хотя бы шанс… Неужели ты думаешь, я бы не узнал?

Он тяжело вздыхает.

— Ладно. Проехали. Теперь-то что собираешься делать?

— Разбираться.

— Полинка, я так понимаю, ничего не помнит?

— Пока да.

— То есть она нам не помощник… — задумчиво протягивает он.

— Я сам разберусь. Скоро все выяснится.

— Так разберешься, что из квартиры съехать пришлось? — насмешливо усмехается отец. — Ты не подумай — я не гоню. Но если нужна помощь — почему не попросить?

— Сказал же — сам решу проблему!

— Дядя твой тоже в свое время сам решать захотел. Чем закончилось помнишь?

Ну, кое в чем он, конечно, прав. Не реши тогда дядя Антоний справляться с попыткой захвата компанией в одиночку, глядишь и у Ника с Евой все пошло бы по другому сценарию, а так… Нет, они, конечно, нашли дорогу друг к другу, но им было непросто.

— Помню. Но это другое.

— Естественно. Совершенно другое, — с укором произносит отец.

— Поверь, я держу ситуацию под контролем. Через пару дней буду знать, что за люди, с которыми работала Полина, и в чем причина ее беспокойства за сына.

Судя по взгляду, отец мне не поверил ни на грамм. Но мне уже не нужно было его одобрение.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Потому что теперь ты отвечать не только за себя, а за них обоих.

— Знаю.

— И что, в офис сегодня поедешь?

— Нет. Документами я могу заниматься и здесь, — отмахиваюсь.

— Правда? А как же контракт с Емельяновым? Уже все подписали?

Вот ведь… Отец не лез в дела “АдамКорп” с момента, как Ник отдал мне бразды правления. Но я так и знал, что все это время все равно мониторил ситуацию.

— В процессе, — уклончиво отвечаю.

— До сих пор? — усмехается он.

— Да, так вышло… В общем, мы должны были окончательно договориться вчера на обеде, но случились непредвиденные обстоятельства.

— Полина?

— Она самая, — вздыхаю, вспоминая ее растерянный взгляд, в котором не было ни малейшего узнавания.

— Случайно там оказалась?

— И да, и нет. Она пришла вместе с Емельяновым. — Отец недоверчиво хмыкает. — Да, представляешь. Оказывается, они познакомились в тот день, когда она принесла Платона ко мне, а потом неудачно упала и получила травму головы.

— И? Как она у него-то оказалась?

— Так вот помог он ей по доброте душевной, — едко отвечаю. — Добрый Володя.

— Такие, как Емельянов, просто так ничего не делают.

— Не делают, — соглашаюсь с ним. — А он и сделал это ради сына. Тот почему-то привязался к Полине и уболтал отца поехать к ней в больницу.

— А ты уверен, что это не подстава? — задает отец вопрос, который ставит меня в тупик.

— И какой смысл?

— Пока не знаю. Но уж больно лихо все сходится. Именно сейчас, когда у вас контракт на носу.

Я не знаю, что на это ответить. Вроде бы да, стоило бы заподозрить. Да что там! Я бы так и сделал, будь это кто-то другой. Но Поля?

Черт, я до сих пор реагирую на нее непозволительно остро. Так нельзя.

— Вряд ли. Но я проверю историю Емельянова.

— Добро. И держи меня в курсе. Хочешь справляться сам — валяй. Но, пожалуйста, рассказывай, как есть.

— И ты не станешь влезать?

— Если буду знать, что происходит.

На этом неприятный разговор заканчивается, потому что новоиспеченный дед полностью переключается на внука, которому, похоже, так много внимания только в удовольствие.

Семейный обед превращается в нечто невразумительное. Полина зажата и смотрит либо к себе в тарелку, либо на сына, для которого родители уже успели организовать специальный стульчик.

Мама по привычке пытается разрядить атмосферу, но ожидаемо делает только хуже. Почему? Потому что она не знает причины нашего развода.

А вот Поля — знает. И судя по тому, что я вижу — она воспринимает это болезненно. Ее взгляд, наполненный чувством вины, постоянно преследует меня.