Отец поневоле (СИ) - Данич Дина

К счастью, Назар вышел первым. Так что его мама сразу переключилась на него.

— Мы уже заждались! Привет! — это она уже оборачивается ко мне и приветливо улыбается. А я теряюсь. Потому что не понимаю — ведь если я изменила ее сыну, то разве она не должна….? — Полина! — И пока я судорожно придумываю, как ответить, она уже обнимает меня. — Ну, ты чего такая потерянная?

— Мам, я же говорил — она пока ничего не помнит, — устало говорит Назар.

— Ой, прости, Поль. Понадеялась, знаешь… — тут же винится она. — А где мой внук?

Ее внимание переключается на Платона, а я ловлю внимательный взгляд Назара. Словно он рассчитывал на то, что я должна как-то по особенному отреагировать.

— Идем, я уже приготовила вам комнату, — командует бывшая свекровь, беря на руки малыша. Который, к слову, совершенно не пугается ее. Будто уже знает. — А заодно и с дедом нашим познакомимся.

— Ты ему сказала? — обреченно спрашивает Адамиди.

— Сам-то как думаешь? — многозначительно улыбается его мать.

Я уже мало что понимаю, поэтому даже не рискую участвовать в разговоре. Ощущение, что двигаюсь, как по минному полю, не покидает меня.

Стоит нам только зайти в дом, как я вижу и отца Назара. Высокий, статный мужчина с посеребренными висками. Его цепкий взгляд быстро проходится по нам и задерживается вначале на мне, а затем сосредотачивается на Платоне. И вот я прямо вижу момент, когда его лицо неуловимо меняется. Становится мягче, что ли.

— Ну, чего стоишь, Лео? — задорно произносит свекровь. — Смотри, кто приехал! Смотри какой хорошенький. А главное, ведь вылитый Назар…

Она еще что-то говорит, а у меня начинает звенеть в ушах. А затем их будто закладывает. Снова вижу картинку из прошлого — вот точно так же нас с Назаром встречают его родители. И его отец, кажется…

— ПОЛЯ!

Резкий окрик вырывает меня из оцепенения. Платон хнычет, а бывший снова встряхивает меня и взволнованно смотрит в глаза.

— Опять?

— П-прости… — меня начинает трясти. Понимаю, что вся эта сцена, получается, развернулась при его родителях, и я ощущаю себя какой-то ущербной, неполноценной. — Простите, я…

— Полина, ты что! — тут же начинает говорить бывшая свекровь. И даже делает шаг ко мне, но Платоша начинает хныкать громче, и ей приходится переключиться на него. — Сын, веди ее в комнату наверх. В вашу комнату.

Меня до сих пор потряхивает, и я даже не успела ничего возразить, как он и правда берет меня под руку и уводит наверх. Только возле двери я торможу, потому что кое-что понимаю:

— Нашу комнату? — растерянно смотрю на Назара.

— Мы здесь жили. Какое-то время.

Он открывает дверь и чуть подталкивает, побуждая войти внутрь. Я осматриваюсь по сторонам, надеясь увидеть хоть что-то знакомое. Адамиди не торопится уходить, стоит и наблюдает за мной.

— Назар, а почему твои родители были рады меня видеть? — тихо спрашиваю, боясь повернуться к нему лицом. — Почему не выгнали сразу, если я… — у меня даже не выходит озвучить то, что хочу. Потому что это просто за гранью, и я ведь до сих пор не верю. — Если я так виновата перед тобой.

— Потому что они не знают об этом.

Услышав ответ, резко оборачиваюсь к нему.

— Что?!

— 18 Полина -

Назар хмуро смотрит на меня и молчит.

— Почему не знают?

— А чему ты удивляешь? — криво ухмыляется он и делает шаг ко мне. — Думаешь, мне так хотелось рассказывать всем, что моя собственная жена наставила мне рога?

В его голосе звенит боль и злость. То есть до сих пор его не отпустило. Он все еще помнит.

— Да, но… Но как ты объяснил наш развод?

— Банально не сошлись характерами.

Тема разговора очень скользкая, болезненная для обоих. Но нам придется ее продолжить — иначе я так и не смогу разобраться со своей жизнью.

— А ты знаешь почему… — нервно сглатываю и собираю всю храбрость, что у меня есть, прежде чем закончить: — почему я изменила?

Взгляд бывшего темнеет настолько, что теперь мне становится не просто не по себе — становится страшно.

— Знаешь, Полина, я бы тоже хотел это знать. Очень хотел. Знать. Чего тебе не хватало… — последние слова практически выплевывает мне в лицо, а я стою, замерев и едва дыша.

— Прости… — срывается с моих губ. — Прости меня!

С огромным трудом Адамиди берет себя в руки и делает шаг назад.

— Что ты видела? — резко меняет он тему.

— Когда?

— Там, внизу. У тебя же снова был приступ. Ты говорила, что видишь какие-то образы.

— Да, вижу.

— И?

— Мне кажется, это было знакомство с твоими родителями, — неуверенно предполагаю. — Они же тоже встречали нас здесь, да?

— Да, — скупо отвечает бывший муж. — Было такое. Что-то еще?

— Нет.

— А раньше? Вчера вечером?

— Когда ты удержал меня, то я… Не знаю, это было похоже на ссору нашу. Ты кричал на меня, злился. А я… Я просто молчала.

В это момент Назар замирает, и я понимаю по его реакции, что это важный момент.

— Что это?

— Неважно, — цедит он. — Просто один из случаев.

— Нет, объясни. Это тогда ты узнал, да?

— Почему ты так решила?

— Потому что я выглядела виноватой, — тихо произношу, боясь отвести взгляд и упустить момент узнать правду.

— И все?

— Все.

— Ясно. Отдыхай. Чуть позже принесу твои вещи.

Бывший уже в дверях, когда я все же задаю вопрос, который возник у меня почти сразу.

— Назар! — тот оборачивается. — А мы… Мы, что, будем здесь вместе жить?

— Конечно, нет.

— Но твоя мама…

— Мама любит перегибать палку, — раздражается Адамиди. — Дом достаточно большой, чтобы мы смогли разместиться с комфортом.

— А Платон? Я бы хотела с ним побыть.

— Не волнуйся — о сыне позаботится мама.

— А я? — мой голос звучит так жалко, что самой противно. Но я здесь фактически на птичьих правах, а учитывая наше прошлое, то, получается, виновата со всех сторон как ни крути.

— А ты поправляйся. И прежде чем начнешь злиться и ругаться, подумай, стоит ли подвергать риску Платона.

— То есть мне даже видеться с ним нельзя?

— Можно. Но, пожалуйста, не наедине. Твои приступы, они… Где гарантия, что один из них не случится, когда ты возьмешь его на руки?

Он прав. Он во всем прав. Снова. Но внутри все восстает от такого положения дел. И все же мне придется смириться и принять новый порядок.

— Хорошо, конечно, ты прав. Я надеюсь, что скоро поправлюсь.

— И я.

Он все же уходит, а я остаюсь — одинокая и, по сути, никому не нужная. Я думала, что найдя свою семью, узнав о своем прошлом, найду точку опоры.

Я ошиблась. Это ранит. Но белый лист вместо воспоминаний угнетает куда сильнее.

Я не знаю куда себя деть. Назар выразился довольно однозначно — мне он не рад. И отсвечивать лишний раз мне не стоит. Я ловлю себя на мысли, что дома у постороннего Володи я чувствовала себя куда более спокойно и комфортно, чем рядом с тем, с кем прожила не один день.

Это очень странное чувство. Но покопаться в себе я не успеваю — дверь открывается, и в комнату заглядывает бывшая свекровь.

— Можно? — спрашивает она, и я вымученно улыбаюсь. Разве мое мнение тут хоть что-то решает??

— Конечно, — отвечаю и киваю. Женщина заходит и прикрывает за собой дверь. — А Платон?

— Он с отцом. Полагаю, за эти дни мой сын научился справляться со своим, — шутит она, присаживаясь рядом. — Как ты, Поль?

В ее взгляде искренняя забота, от которой мне становится неловко. Я словно держу камень за спиной и вынуждена улыбаться при этом.

— Уже лучше.

— Ты меня тоже не помнишь? — я отрицательно мотаю головой и виновато отвожу взгляд. — Тогда давай знакомиться заново. Аврора.

— Полина, — я невольно втягиваюсь в ее игру. Вообще от бывшей свекрови исходит потрясающая энергетика. Она словно солнце озаряет все вокруг и заряжает оптимизмом.

— Ну, вот и здорово. Вещи ваши принесут скоро, а…