Закатный ураган - Владислав Русанов

Если женщина и поразилась, то виду не подала. Даже бровью не повела…

Дверь открылась, и рука с выглядывающим из белого рукава краем кольчуги втолкнула Гелку.

Взъерошенная, словно воробышек, испуганная, она втянула голову в плечи, озираясь по сторонам.

У меня сжалось сердце от жалости.

– Ты как, белочка?

Она сперва шагнула на звук моего голоса, а потом отпрянула, как от удара плети. Видно, не забыла еще обиды. Помнится, всю дорогу молчала, старалась не глядеть в мою сторону. И, хотя вины за собой я не чувствовал, губы сами произнесли:

– Прости, дочка…

Гелка всхлипнула и шагнула мне навстречу, но голос Бейоны хлестнул плетью, останавливая наш порыв:

– Стоять!

Еще бы мы не замерли, если ее даже гвардейцы слушались.

Несколько мгновений она рассматривала нас поочередно. То меня, то Гелку. Опять, что ли, пытается волшебством выяснить то, чего простым глазом не видать? Не дождется. Не дам в голове копаться ни у себя, ни у дочки. Глухое раздражение начало закипать в груди. Когда-то, разозлившись хорошенько, я даже Белого – приискового нашего голову – за грудки схватил. А если бы сумел тогда до Силы дотянуться, испепелил бы на месте.

Бессознательно я потянулся в поисках частиц Силы, пытаясь отыскать их среди корпускул мирового Аэра. И неожиданно ощутил неподалеку мощный, заряженный до предела амулет.

Бейона что-то прячет?

Да нет. Не думаю. Она же меня считает чародеем. Причем, как это она сказала, «страшным чародеем с Севера». А значит, с амулетом ко мне в камеру не пошла бы. Или держала бы его постоянно под присмотром – ни выхватить, ни отнять Силу.

– Не бойся, белочка… – попытался я успокоить Гелку.

– Стой, где стоишь, чародей, – с нажимом приказала Бейона.

– Да какой же я чаро…

– Молчи! Ни с места!

– Да я…

– Садитесь на топчан, – резкий взмах руки. – Ты в правый угол, ты – в левый! И только попробуй…

– Да что пробовать?

– Сам знаешь! Садитесь!

Нам ничего не осталось, как повиноваться. Ну чего я добился бы, начав сопротивляться или спорить? Команды гвардейцам и тюремщикам о… Даже задумываться не хочется.

– Не вздумайте прикоснуться друг к другу!

Час от часу не легче! Что это с ней? С головой все в порядке?

– Прошу простить меня, – я попытался успокоить ее. – Прошу простить меня, если я чем-то вызвал твое волнение, госпожа Бейона…

– Что?! – женщина встрепенулась. – Откуда ты знаешь мое имя?

– Я догадался, госпожа.

– Каким образом? – требовательно, с нажимом, произнесла она.

Я вздохнул.

– Долгая история, госпожа Бейона.

– Ничего. Время у нас есть. Рассказывай, – черноволосая поудобнее умостилась на своем табурете. – И заодно поясни мне, как попал к тебе тот амулет, что отнял Кисель?

– Пята Силы?

– Тебе даже известно его название? Любопытно…

– Да я…

– Не оправдывайся. Начинай рассказ.

Я откашлялся.

– Я узнал тебя, леди Бейона, по пригорянскому выговору.

– Ты знал многих пригорян? – Полные губы искривила едва заметная усмешка.

– Не многих. Вернее, всего двух. У меня хорошая память на мелочи… Такие как выговор.

– Кого же из пригорян ты знал? Да не вздыхай и не кашляй. Говори!

А! Будь что будет!

– Я видел смерть капитана Эвана, госпожа Бейона…

Она потеряла самообладание лишь на краткий миг. Дернулся уголок рта, искривилась густая бровь… И все. Вновь пригорянка сидела гордая и невозмутимая.

– Как это было? И где?

– На прииске Красная Лошадь. В березозоле сего года.

Она кивнула. Мои слова подтвердили нечто, известное и раньше. Правильно. Если Эван преследовал отряд Лох Белаха, то другие командиры наверняка о том знали. Не ведали лишь, насколько далеко он заберется на север в погоне за перворожденными.

Я продолжал:

– Красная Лошадь – старый прииск. Люди ищут самоцветы уже сотни три лет, если не дольше. Жилы давно истощились, а мы все роемся…

– Это не столь важно.

– Само собой, госпожа, само собой. Красная Лошадь стоит на землях ярла Мак Кехты. Вернее, они раньше принадлежали ярлу Мак Кехте. Армия Ард’э’Клуэна избавила нас от хозяев, – я не врал – как ни крути, а так оно и есть, – пусть и невольно, но Экхард освободил старателей. Не думаю, что надолго. Была бы шея, а ярмо найдется. – Отряд Эвана, десятка полтора-два гвардейцев, гнался за последним из отряда сидов, остроухих. Его звали Лох Белах…

До кости иссеченные безжалостным настом тонкие ноги скакуна разъехались, едва наездник осадил его перед лицом посуровевшей толпы. Конь захрипел, скосил налитый багрянцем глаз и рухнул на бок. Прискакавший сид успел выдернуть ноги из стремян и стоял, слегка пошатываясь и поддерживая левой рукой свисающую плетью правую.

– …на Красной Лошади он его настиг…

Жаркое пламя трех костров жадно пожирало смолистые поленья, корежа и раскалывая их. Лошади, привязанные возле хлева, шумно отфыркивались, косились на плавающие в воздухе стайки алых светляков и трясли головами. А на стволе липы, прибитое ржавыми костылями, висело тело Лох Белаха. Вниз головой. Длинные пепельные локоны и усы смерзлись кровавыми сосульками. Открытые глаза невидяще уставились в толпу.

– …капитан Эван призвал живущих на прииске к борьбе с остроухими. А для помощи победоносной армии Ард’э’Клуэна предложил скинуться добытыми каменьями, пожертвовать на угодное богам дело. Не всем его предложение пришлось по вкусу. Но попытку сопротивления быстро задавили. Потом начался обычный грабеж с разбоем, ты уж прости меня, госпожа Бейона…

Из черноты провала между хлевом и углом «Развеселого рудокопа» вывалилась широкоплечая фигура в кольчуге и круглом шлеме. Левой рукой вояка сжимал пузатую бутылку, на ходу прикладывая горлышко к заячьей губе, а правой волочил за косу младшую дочку Харда – четырнадцатилетнюю Гелку.

– В сене зарылась, изменничье семя! Думала – не найдем!

За ним, путаясь в изодранной юбке, ползла по снегу Хардова хозяйка. Она выла на одной ноте, утробно и страшно. Совершенно безумные глаза белели на покрытом кровоподтеками лице.

– …но в толпе нашелся один человек… Всего один, хотя в душе возмущались многие. Он сумел остановить Эвана и его отряд…

– Ты хочешь сказать, Молчун, – Бейона приподняла бровь. – Ты хочешь сказать, что какой-то старатель остановил два десятка конных егерей и Эвана? Пригорянина?

Я развел руками:

– Так вышло, что этот старатель тоже оказался родом из Пригорья…

Легонько отпихнув меня в сторону плечом, упругими шагами он направился к бочке. Зычноголосый капитан заметил его приближение и присел вначале на корточки, не покидая своего пьедестала, а потом умостился, скрестив ноги.

– Ты? – полувопросительно обратился он к Сотнику, склоняя голову к плечу.