Фиалки для леди - Полли Форрестер

— Как вас сегодня называть — мистер Редверс или мистер Эллингтон? — спросила Луиза.

Он никак не ожидал подобного вопроса, и от его беззаботности не осталось и следа.

— Разрешите вам сказать, — отчеканивая каждое слово, проговорил он, сверля ее холодным, непроницаемым взглядом, — что я предпочитаю не пользоваться второй фамилией, Эллингтон. Позвольте мне самому решать, как мне себя называть. В конце концов, это мое личное дело.

С каждым словом его голос становился все тверже, а взгляд — все холоднее.

— Вы так оберегаете свою личную жизнь, что у окружающих может сложиться впечатление, будто вы что-то скрываете, — спокойно сказала Луиза, глядя, как Виктория и ее отец входят в столовую. Джеффри вскочил, чтобы их поприветствовать, и мгновенно забыл о пререканиях с Луизой. Она же не смогла сдержать улыбку, увидев, как была одета Виктория.

На ней был шикарный комплект из твида с кожаной отделкой на манжетах и воротнике. Такой наряд идеально подходил бы для прогулки пешком, но никак не для верховой езды. Народ все прибывал и прибывал, и Джеффри решил, что ему лучше оставить реплику Луизы без ответа.

Окинув взглядом гостей, набившихся в столовую, Луиза пришла в ужас: она оказалась единственной леди, надевшей охотничий костюм.

Служанка Луизы, предоставленная ей хозяйкой, была, по всей видимости, мастером своего дела — она скрупулезно выполняла пожелания леди и считала, что не пристало прислуге поучать свою хозяйку.

— Боже мой! Разве я могла предположить, что никто из леди не захочет ехать на охоту! Извините, но мне нужно подняться к себе и переодеться…

— Останьтесь! — Голос Джеффри прозвучал на удивление властно.

— Что же, я буду единственной леди среди джентльменов?! — с тревогой воскликнула Луиза.

— Какое это имеет значение? Повеселимся на славу — вот что главное! — ответил он категорическим тоном. Казалось, он не сдержался и привычная деловитость вырвалась наружу. — В вашем присутствии мы покажем себя с наилучшей стороны! Обещайте, что вы меня не подведете.

Виктория Эндрюс и жена банкира смотрели на Луизу с нескрываемой завистью, и Луиза поняла, что ее ждет скорее небывалый успех, чем подрыв репутации из-за смелого решения. Она вспомнила, что в кабинете ее отца висел портрет известной авантюристки, поведение которой все считали аморальным, но в то же время восхищались ее смелостью. «Она произвела настоящий фурор на охоте!» — говорили джентльмены с благоговением, а леди — с восхищением.

Между тем Редверс вскочил со своего места, чтобы приветствовать хозяйку дома, но той больше всего на свете хотелось поговорить с Луизой.

— О, Луиза… мне так жаль! Ни одна леди не решилась поехать на охоту. Вчера вечером ты так рано ушла, что мы не успели поговорить об этом…

— Пожалуйста, не беспокойтесь, — отмахнулась Луиза.

— О, если бы было время, мы все бы поднялись наверх и переоделись!.. — в сердцах воскликнула миссис Тонбридж, глядя на недовольные лица леди.

— Должно быть, это мне надо подняться и переодеться, — сказала Луиза, желая угодить хозяйке.

— Нет, нет, Луиза! Вы должны поехать и развлечься. Какая жалость, что мы будем так далеко!

И, слава богу, подумала Луиза, послав служанку за шляпкой, кнутом и перчатками.

Когда она вышла из дома, ей подвели лошадь с дамским седлом. На какую-то долю секунды Луиза засомневалась: как все это будет выглядеть со стороны? Но природное благоразумие победило: сейчас самое главное — не отстать от остальных охотников. Нет ничего более смешного, чем беспомощная всадница.

Оказавшись в седле — не без посторонней помощи, — Луиза тут же спрятала запасную пару перчаток между седлом и потником. Приятно будет сменить промокшие за день перчатки на сухие.

Утро выдалось прекрасное — ярко светило солнце, хотя в тени слегка подморозило. В воздухе кружились последние осенние листья, голубое небо стало по-осеннему высоким и холодным. День был словно создан для охоты, и Луиза настроилась на приятное времяпрепровождение.

Вчера вечером Луизе пришлось уйти раньше, чем хотелось, из-за Чарлза, который не отходил от нее ни на шаг и, как только музыканты начинали играть, сразу же приглашал ее танцевать. И сегодня утром Луиза решила позволить ему ехать рядом с ней. В конце концов, благодаря Чарлзу она будет на почтительном расстоянии от его друга Редверса.

— Вы все такая же смелая, как и тогда, Луиза, — тихо сказал Чарлз.

Но этого явно недостаточно, чтобы поставить вас на место, подумала она, продолжая смотреть прямо перед собой.

— Я могу быть и осмотрительной — вот увидите! — самоуверенно проговорила Луиза.

— Джеффри! — крикнул Чарлз своему другу. — Здесь есть одна молодая женщина, которая не реагирует на самую изысканную лесть!

— Это же прекрасно! — проговорил Джеффри сквозь стиснутые зубы, так как все его внимание было сосредоточено сейчас на том, чтобы его лошадь не задела столбы, отделявшие вспаханное поле от дороги.

— Ах, так! — прошептала Луиза. — Ты у меня еще получишь!

В Луизе проснулся охотничий азарт. Но, к сожалению, она должна была признать, что Редверс оказался прав: гончие Тонбриджей никуда не годились, так как легко теряли след. Они постоянно то отвлекались на стадо овец или на барсука, то гнались за второй лисицей, начисто забыв о первой, и, напрасно теряя время, топтались на одном и том же месте.

Луиза держалась в стороне от охотников и не стремилась быть в первых рядах. Да это было и не так легко, как она себе представляла. Какой-то охотник не пропускал ни одной изгороди, чтобы показать, как он лихо берет препятствия. Это был… Джеффри Редверс! Он все время оглядывался назад и, когда перед ним появлялась изгородь, преодолевал ее и отъезжал в сторону, взмахом руки приглашая Луизу сделать то же самое. Сознавая, что может поставить под удар свою репутацию, Луиза, однако, была уверена: она сможет преодолеть любое препятствие и тем самым доказать, что держится в седле не хуже его.

Тут перед ними возникла поистине непреодолимая живая изгородь из колючего кустарника, чьи ветви так переплелись между собой, что сквозь него было невозможно пробраться. Оставался единственный выход — перепрыгнуть. И Луиза решилась — разумеется, не потому, что Редверс уже был на другой стороне изгороди и ждал, хватит ли у нее смелости.

Она любила преодолевать трудности. Пришпорив свою кобылку, Луиза надеялась, что высокая скорость сгладит некоторые шероховатости в технике исполнения. Кобылка взвилась — и взяла препятствие! На мгновение Луизу охватило восторженное чувство сопричастности и к этому морозному солнечному утру, и яркому синему небу, и всем по-зимнему опустевшим полям, и… Ее лошадь споткнулась, вернув Луизу на землю довольно неприятным образом.