Свой против своих - Фридрих Незнанский

— Редко, но бывает. Нужно узнать, когда бывала там, чем занимается в деревне.

— Господи! — воскликнул Поремский. — С этой деревней еще труднее связаться, чем с Нью-Йорком.

Глава 21 Дай руку, товарищ далекий

С полковником Питером Грейсфордом Турецкий познакомился на международном семинаре представителей правоохранительных органов, проходившем в Венгрии больше года назад. Это была очень полезная тусовка, полезная тем, что в постоянном общении в неформальной обстановке завязывались по-настоящему деловые знакомства. Все участники обменялись телефонами и адресами и первое время перезванивались без всяких причин — просто чтобы напоминать о существовании друг друга. Иначе в нужный момент тебя могут и не вспомнить.

У Александра Борисовича не настолько бойкий английский, чтобы обсудить по телефону все тонкости. Обрисовал Грейсфорду ситуацию в общих чертах: мол, понадобится то-то и то-то, подробности сообщу по электронной почте. Сначала напишу, а когда переведут, пошлю.

Сочинение письма напоминало аналогичную акцию запорожцев, готовивших депешу турецкому султану. Вся следственная бригада собралась в кабинете Александра Борисовича. Уж раз есть возможность дать американцам задание, нужно ничего не забыть, чтобы потом десять раз не лезть с дополнениями и уточнениями.

Подробнейшее письмо из России Грейсфорд читал без малейшего удивления. Ему уже неоднократно приходилось сталкиваться с ситуациями, когда ооновские, считай общемировые, деньги под пропагандистский шумок прилипали к нечистым рукам. Особенно часто подобные кунштюки происходят, когда делами заправляют выходцы из бедных азиатских государств и стран бывшего СССР. Известное дело — они совершенно неисправимы, однако политкорректность не позволяет отказаться от их услуг. Нельзя же везде держать лишь стопроцентно честных исландцев и датчан. Вот и приходится иметь дело с заведомо жуликоватой публикой, отличающейся только масштабами: один прикарманит на мелкие расходы, другой — раскатает губу на домик во Флориде, по пути прикупив недвижимость в Европе.

Веселые и вдумчивые агенты Грейсфорда охотно брались за такие беспроигрышные дела. Приятно сознавать, что работаешь не впустую, что не будет никаких сомнений и кривотолков. Например, российский следователь убедительно указал, какие позиции вызывают вполне обоснованные подозрения. В первую очередь нужно обратить внимание на деятельность господина Коростылева, который занимает должность председателя консультативного комитета по административным и бюджетным вопросам.

Полковник решил нагрузить этим заданием лейтенанта Бакстера из отдела экономической безопасности. У него русские корни, дедушка родом оттуда, вот пусть Майкл и занимается Россией. Недавно родина предков его крепко обидела, поэтому он не даст спуска представителям этой страны.

— Уж если в России заинтересовались, можно гарантировать, что Коростылев и Альбицкий далеко не ангелы, — наставлял Грейсфорд лейтенанта. — Очевидно, как и все их соотечественники, за границей они просто не могут не воровать.

— Я, например, такого случая не припомню, — подтвердил молодой Бакстер.

— В какой-то степени я даже их понимаю. Много денег, слабый контроль. Как тут удержаться, чтобы не взять хотя бы частичку для себя, детей.

— Все дело в масштабах. Если взять себе немножко, это еще полбеды. — Лейтенант понял, что сморозил глупость, и поспешил исправить формулировку: — Я имею в виду, что мелкое хищение можно оправдать какими-то жизненными обстоятельствами. Однако эти русские меры не знают. Прибывают сюда и как с цепи срываются — гребут все подряд.

— Я к этому и клоню. Правда, они все чаще начинают действовать с умом, применяют все более изощренные уловки. Порой их не так-то легко схватить за руку. Пусть у вас, Майкл, не появится с первых шагов шапкозакидательское настроение: мол, они потеряли всякую осторожность, их разоблачить очень просто. Как и любой преступник, они тоже боятся возмездия, тоже стараются тщательно замести следы. Поэтому будьте внимательны. И, пожалуйста, не теряйте попусту время. Это задание — просьба московских коллег, с которыми нужно поддерживать отношения. Во всяком случае, профессиональные.

«Да уж человеческие там можно и не поддерживать», — с горечью думал Бакстер, покидая кабинет полковника.

Обида, на которую намекал Грейсфорд, возникла у Бакстера с неожиданной стороны. Дело в том, что дед Майкла родился в русской провинции, в маленьком северном городке. В двухлетнем возрасте родители увезли его в Петербург, а когда началась революция, он, двадцатилетний юноша, бежал с добровольческой армией за границу. Сначала в Белград, а через какое-то время перебрался в Бразилию, где и осел навсегда. Потом женился на местной негритянке, у него родилась дочь-мулатка. Будучи взрослой, она училась в Америке, вышла замуж за чернокожего врача, и их сын Майкл тоже был чернокожим.

Он знал, что дед Михаил — писатель, однако плохо представлял степень его популярности на родине. Там она долгое время была невелика — имя эмигранта первой волны всячески замалчивалось. Однако с наступлением перестройки все преобразилось, словно по мановению волшебной палочки: рассказы и повести деда, который к тому времени, увы, скончался, стали печататься во всех журналах, его книги выходили одна за другой. В довершение ко всему, на малой родине деда, в районном центре Челноковске, решили установить мемориальную доску на доме, где тот родился и провел первые два года своей жизни.

Открытие мраморной доски городским властям хотелось провести с максимальной торжественностью. Разослали приглашения кому только можно: официальным лицам в области и в Москве, журналистам, писателям, историкам. Все время казалось, что для предстоящей шумихи не хватает какой-то изюминки. И тогда у мэра города возникла идея позвать на праздник потомков своего знаменитого земляка. Задача оказалась не из легких, однако после целенаправленных поисков челноковцы вышли на Майкла и пригласили внука.

Возбужденный столь добрым отношением к личности своего предка, Бакстер собирался в Россию, готовил документы, послал челноковцам свою фотографию, когда приглашение неожиданно было аннулировано. Его известили, что по техническим причинам — не готова доска — открытие переносится на неопределенный срок. Однако вскоре Майкл узнал, что мемориальная доска на доме благополучно установлена, а против его приезда активно выступили члены местного историко-патриотического общества «Глубь». Знаменитый писатель Крынкин создавал произведения, посвященные русской старине, в них действовали голубоглазые, светловолосые девушки в кокошниках и юноши в расписных рубахах и пахнущих дегтем сапогах. Они любили все то, что и сам автор: родные просторы, березки и рябины, колокольчик под дугой, наличники на окнах, гармонь и наваристые щи. Разве можно допустить, чтобы память о подобном человеке олицетворял на празднике черномазый! Не бывать такому кощунству во веки веков!

Активисты общества «Глубь» стали так пылко протестовать против появления на празднике чернокожего внука Михаила Агафоновича Крынкина, что городская администрация во избежание беспорядков пошла на выдумку о неготовой в срок мемориальной доске. Однако благодаря задиристым журналистам демократического толка правда о событиях в Челноковске дошла даже до Америки, и в сознании Майкла угнездилась обида на несправедливость поступков русских.

Будучи умным человеком, Бакстер старался не дать волю своим чувствам. Плохо, если люди подумают, что он хочет насолить россиянам за нанесенную обиду. Оскорбили его одни, а сейчас речь идет о других, образованных интеллигентах, свободно владеющих английским языком, принявших в повседневном быту американский стиль жизни. Взять хотя бы того же Альбицкого. Как выяснилось, он регулярно приобретал акции разных компаний, а потом выгодно продавал их, разбираясь в котировках не хуже прирожденного американца.

Подробности Майклу удалось узнать, не вступая в контакт с подозреваемым. Можно сказать, у него в этом «Кристалле» даже не было агентов.

Бакстер вообще скептически относился к институту постоянно действующих агентов. Держать в поле зрения человека, платить ему какие-никакие деньги — и все это для того, чтобы раз в несколько лет воспользоваться его пустяковой помощью? Слишком расточительно и нелепо. У него на этот счет имелась собственная теория, свое ноу-хау. Майкл считал, что по цепочке, как он выражался, через пять рукопожатий, всегда можно в любом месте найти знакомого, который предоставит необходимую информацию.

Таким образом Майкл Бакстер без особого труда нашел себе знающего «консультанта» в комитете по административным и бюджетным вопросам: ооновские комитеты нашпигованы людьми, связанными с ФБР и полицией. Скоро лейтенанту стала известна если не вся подноготная Коростылева, то, во всяком случае, та ее существенная часть, которая представляет интерес для российских сыщиков, а возможно, и для американских тоже.