Отступник - Робин Янг

– Завяжи себе рот, – приказал Роберт, протягивая ему салфетку. – Потуже.

Выронив полено, Стивен дрожащими руками взял сложенную салфетку. Закрыв ею себе рот, он завязал кончики узлом на затылке. Кормак за столом приказал Неду последовать примеру товарища.

– Пойдем. – Роберт, не отрывая ножа от бока Стивена, рывком поднял слугу с кляпом во рту на ноги. – Садитесь. Оба.

Они повиновались. Роберт подал знак Кормаку, и тот поспешил к кровати и сбросил покрывало, под которым оказалась разорванная на полосы простыня. Роберт присел перед слугами на корточки. Он держал нож у них на виду, но они и не помышляли о сопротивлении. Оба были в ужасе. У Неда из носа тонкой струйкой потекли сопли.

Кормак обмотал импровизированной веревкой запястья обоих мужчин и сначала связал их друг с другом, а потом привязал к ножке стола. Это не могло задержать их надолго, но пленники и не рассчитывали на это. Роберт просто хотел, чтобы на них не напали со спины, когда он со сводным братом будет выходить из комнаты. Подхватив полено из корзины, он направился к двери. Кормак последовал за ним, сжимая в руке нож.

Роберт трижды постучал в дверь – так всегда делал Стивен. Дверь отворилась, и на пороге появился один из стражников, смеясь над тем, что сказал ему второй. Но улыбка мгновенно увяла, когда он увидел их. Роберт, впрочем, не дал ему возможности среагировать на происходящее, с размаху ударив стражника торцом полена в лицо. Тот зашатался и попятился. Кормак поднырнул под рукой Роберта и выскочил в коридор, атаковав второго стражника. Обеденный нож едва ли годился в качестве оружия, но он все-таки сбил противника с толку, когда юноша полоснул его лезвием по лицу, и тот машинально вскинул руки, защищаясь. Кормак же, воспользовавшись моментом, выхватил меч из ножен на поясе стражника. Воин, которого Роберт ударил поленом в лицо, отлетел к стене и врезался в нее головой. Изо рта и носа у него потекла кровь, но он все-таки попытался остановить Роберта. Впрочем, безуспешно. Роберт быстро разоружил его, отшвырнув полено и завладев мечом стражника.

– Внутрь, – прорычал он, схватив раненого стражника за грудки и вталкивая его в комнату.

– Сэр Ричард отрежет вам за это яйца, – выплюнул второй.

В ответ Кормак заревел и ударил разговорчивого стража рукоятью меча в лицо, сломав ему нос. Тот согнулся пополам, закрывая лицо руками, и Кормак пинком отправил его в комнату и с грохотом захлопнул дверь. Быстро заперев ее на засовы, он последовал за Робертом. Они пробежали по коридору и выскочили наружу, в тусклые сгущающиеся сумерки.

– Пожалуйста, миледи, стойте спокойно, иначе я и до утра не управлюсь, а ваш отец уже наверняка недоумевает, куда это вы подевались. Как и ваш жених, кстати.

– Мне нечем дышать, – пролепетала Элизабет де Бург, оглядываясь через плечо на служанку, которая зашнуровывала завязки изумрудно-зеленого платья у нее на спине.

С каждым рывком жесткий атласный корсет все туже сдавливал девушке ребра и грудь, угрожая задушить ее. Вечер был теплым, и тяжелая материя неприятно царапала вспотевшую кожу. Элизабет хотела только одного – сбросить с себя эту тяжесть и укрыться в прохладном сумраке замковой часовни, где она могла остаться наедине со своими мыслями и молитвами. Но застегнутые на пуговицы тесные рукава платья подобно кандалам сковывали ее руки от кисти до локтя.

– Почти готово, – пробормотала горничная, завязывая последний шнурок. – Все!

Элизабет посмотрела на себя в зеркало, пока Лора снимала с вешалки атласную накидку и вуаль. Оторочка платья сверкала золотом в пламени свечи, наполняя зеркальную поверхность теплым светом. Ее черные волосы, обычно спрятанные под жесткой шапочкой, блестели, умащенные ароматическими маслами, и были уложены в высокую прическу, которую закрепили булавками, украшенными драгоценными камешками. Она не узнавала себя. Девушка подумала о многочисленных гостях, сидящих в главной зале, о лицах, которые повернутся к ней, когда она войдет, и среди них – ее отец и будущий супруг. Внезапно платье стало еще теснее, и у нее перехватило дыхание.

– Поднимите руки, – приказала Лора, держа приталенную, отделанную золотой нитью накидку в тон платью. На груди был вышит черный лев герба де Бургов.

– Я не могу, Лора, – повернулась к ней Элизабет. – Не могу.

Горничная озадаченно наморщила лобик, окинув взглядом наряд.

– Сэр Ричард заказал его специально для вас, миледи. – Она говорила негромким обеспокоенным голосом. – Он ожидает, что вы наденете его.

– Да не платье! Праздник. – Элизабет прижала ладошку ко рту, и голос ее дрогнул и сорвался. – И это замужество.

На лице Лоры отразилось сочувствие. Заметив, что глаза Элизабет наполнились слезами, горничная положила накидку на кровать и сжала руки своей госпожи.

– Миледи, я знаю, вам страшно, но вы должны быть храброй. Мужайтесь. Вы знаете, какое значение придает этому браку ваш отец, как он нуждается в поддержке лорда Генри, учитывая, что на границе неспокойно.

– Я умоляла его позволить мне удалиться в монастырь. Я хочу обручиться с Христом, а не с мужчиной, который втрое меня старше.

– Лорд Генри не настолько стар, – укорила госпожу горничная.

Элизабет отняла руку от губ, и лицо ее посуровело.

– Он старше моего отца, Лора. Его первая жена родила ему двенадцать детей и умерла, когда рожала последнего.

Девушка отвернулась к зеркалу, вновь окидывая себя критическим взором. Ее охватило жгучее желание сбросить это ненавистное платье, вырвать заколки из волос, а потом расцарапать лицо, чтобы превратиться в уродину. Она заметила, какими глазами смотрел на нее лорд Генри во время их первой встречи два месяца назад, когда решался вопрос о браке. Тогда он показался ей похожим на лису, что кружит в сумерках вокруг курятника, не сводя черных глаз с лакомой добычи. Она вспомнила старческие пятна на его руках, толстые, как колбаски, пальцы, вспомнила его веснушчатую лысину и желтые лошадиные зубы.

Лора осторожно вздохнула.

– Вы должны исполнить свой долг, как исполнили его ваши сестры до вас. Кроме того, вы поедете к лорду Генри не одна. Я буду с вами рядом. Пойдемте, миледи, – строго сказала она, поднимая с кровати накидку. – Ваш отец и его гости ждут.

Элизабет покорно подняла руки, позволяя горничной надеть ей через голову накидку и расправить ее. Она вспомнила своих сестер и то, как они обожали празднества. Толкаясь у окна их спальни в Лохри, чтобы понаблюдать за гостями, прибывающими в сопровождении многочисленных оруженосцев и слуг, они едко подшучивали над напыщенными лордами, краснели и кокетничали с рослыми и здоровыми молодыми рыцарями. Элизабет никогда не могла понять, что привлекает их в этой пестрой толкотне и суматохе, шуме и гаме и что хорошего они находят в масленых взглядах пьяных мужчин. Она всегда пыталась найти предлог и уклониться от участия в подобных вечерах, ссылаясь на головную боль или иные недомогания. Иногда отец позволял ей отсутствовать. Но сегодня вечером спасения не было.