Частная жизнь кардинала Ришелье - Алиция Липовска

- Так сложились обстоятельства, сударыня, - криво усмехнулась Ядвига, - Я была на аудиенции у Его Высокопреосвященства, он мне рассказал про статую и я решила ее посмотреть, раз уж я в Рюэле.

- Аудиенция так поздно? - герцогиня д'Эгийон передернула плечами, - Герцог де Ришелье день тому был сильно болен. А тут вдруг аудиенция, да еще с вами. И вы, мадам, в таком виде…

Полячка тряхнула головой, чтобы откинуть со лба волосы.

- Простите, дорогая герцогиня, что мой внешний вид оскорбляет ваше понятие о должном виде герцогини. Меня может извинить только то, что я сегодня днем только приехала в Париж и не успела даже повидать своего маленького сына. Хочу вас поблагодарить за няню, так любезно ему назначенную вами, милейшее существо, чувствуется, что у вас большое сердце, которое принимает все.

Герцогиня д'Эгийон с милой улыбкой приняла комплимент, но потом взгляд ее снова стал настороженным.

- Раз вы, герцогиня, уже посмотрели на интересующую вас статую, то прошу вас удалиться и из молельни и из Рюэля. Кардиналу требуется отдых.

Ядвига закусила губу, чтобы не рассмеяться. И направилась к выходу.

- Прощайте, герцогиня, - бросила через плечо она, выходя из молельни.

Мари-Мадлен осталась в комнате одна с сильно бьющимся сердцем и неприятным привкусом во рту.

Лианкур вошел в комнату жены.

Герцогиня сидела в кресле перед камином, положил ноги в грубых шерстяных носкам, которые связала ей Жильберта, на скамеечку. Она пыталась согреться, но озноб не проходил.

Герцог хмуро посмотрел на вещи супруги, которые были разбросаны по кровати.

Анна, как обычно, болеет, либо ухаживает за кем-нибудь из родственников? - вместо приветствия спросил Лианкур.

Дорогой, не будь занудой! - отпарировала Ядвига, - Во-первых, здравствуй! Во-вторых - я по тебе соскучилась, старый ворчун! Ну а в третьих, я отпустила Анну, так как маленький Годе пригласил меня в Рюэль.

Герцог сел на венецианский стул, который стоял напротив кресла.

Ты хочешь сказать, что видела кардинала раньше супруга? - спросил он жену.

Да, мой дорогой супруг, я была на аудиенции у Ришелье. И, представь себе, мне снова придется в скорости отбыть из Франции!

Это не мыслимо! - брови Лианкура поднялись домиком, - Ты же сегодня утром лишь приехала! Ты сына то хоть видела?

Ядвига грустно усмехнулась.

Сына я видела спящим. Зато с его няней имела длительную беседу. И скажи, за каким дьяволом это создание направила к нам в дом милейшая племянница?

Лианкур тяжело вздохнул и поднялся со стула. Он приблизился к жене. Присел на ручку кресла и внимательно посмотрел в светлые славянские глаза благоверной.

Скажи мне, Ядзя! - прошептал он над ушком герцогини, - У вас началось по второму кругу? Только не лги мне!

Полячка правой рукой поправила волосы. Лианкур, внимательно наблюдавший за женой увидел странный рисунок на ее ладони.

Что это, малыш? - удивился герцог и, схватив руку жены за запястье, поднес ее раскрытой ладонью к своему лицу.

На ладони был вытатуирован замысловатый рисунок, похожий на полуприкрытый глаз с какими-то странными буквами вокруг.

Ядвига освободила руку из захвата мужа. Она вспомнила, как час назад то же самое говорил ей другой человек и как сокрушался над тем, что ей пришлось перенести. Однако снова отправлял ее навстречу опасности. Быть может оправдывало его лишь святая вера в то, что именно она способна выполнить это опасная поручение. Она как будто снова ощутила нежное прикосновение его губ к этому знаку, увидела его глаза полные слез и затаенной нежности.

Это знак посланника, - ответила герцогиня мужу после яркой картинки воспоминаний, - его делают особо важные гонцы. В настоящее время он распространен и у арабов и у турок. Но первые делают его чаще. Ибо от них турки этот фирман и переняли. Мне пришлось пожертвовать ладонью для того, чтобы придать себе значимости! Да плюс еще мое врачевание. Если бы не эти две вещи, то мои косточки белели бы уже где-нибудь в пустыне. Ну, а что касается кардинала, то почему ты думаешь, что наши отношения с ним продолжились?

Лианкур улыбнулся супруге.

Дорогая, хоть я и не настоящий муж тебе, но все же не идиот при этом. Я достаточно хорошо изучил твои привычки. Да и, как мой родственник и покровитель, я неплохой физиономист. Ты слишком мечтательна сейчас. Да и встреча с гордым министром через посредство Антуана, а также отпущенная камеристка, наводят на мысль, что аудиенция должна была иметь пикантное продолжение.

Ядвига поднялась с кресла.

Не злись, - продолжил герцог, - мне все равно, что там у вас. Я не ревнив, тем более к тому предмету, который мне и не принадлежал. Мне просто любопытно осознавать, что ты, не такая уж яркая и не соответствующая сложившемуся образу красавицы, смогла так глубоко заинтересовать Ришелье. А ведь вокруг него много действительно прекрасных дам! Взять хотя бы его племянницу! Правда она начала стариться…

Спроси у него это сам! - Ядвига отошла к окну.

Ну… дорогая! К чему мне лишнее проблемы! Пусть думает, что о ваших с ним амурах знает лишь Антуан…

2.7. Сумиз

Все, что в жизни с улыбкой навстречу мне шло,

Все, что время навек от меня унесло,

Все, что гибло, и все, что стремилось любить, -

Ты напомнила мне. - Помоги позабыть!

Ночь ниспослана людям для отдыха. Но не каждый человек может насладиться им. Кого-то этого лишают обстоятельства, кто-то лишает отдыха себя сам.

Были завершены и ночные процедуры и диктовка секретарям. Но премьер-министр Франции не спешил отдаться Морфею. Он лежал на высоко взбитых подушках и размышлял, нежно теребя ушко одной из своих любимец, красавице ангорке Сумиз. Кошка сладострастно мурчала.

- Ну что, распутница, - обратился Ришелье к животному, - нагулялась, а теперь ластишься! Все вот вы такие, обманщицы!

Кошка не обращая внимания на упреки своего хозяина, начала яростно вылизываться, при этом продолжая мурлыкать.

- Эх ты, грациозное существо! А такая грязнуля! - попенял любимице кардинал, - Вечно забредешь, куда не следует, и измажешься.

На кровать к премьеру, привлеченная его беседой с Сумиз запрыгнула Мирама. Тоже белая ангорка. За ней забралась и Мюзетта. Людвика же, привезенная Лианкуром из Жечи Посполитой, еще до знакомства с Ядвигой, не решалась запрыгнуть на кровать, опасаясь своих товарок по сытой кошачьей жизни. Ришелье погладил всех, а потом прогнал их с кровати.

- Милые дамы! - обратился он к изгнанным кошечкам, - я хочу побыть в одиночестве. И попрошу вас не шуметь тут, а иначе вас отправят в холодный коридор.

Животные как будто бы поняли министра и разбрелись по углам. Лишь одна Сумиз спокойно разлеглась на ночных тапочках кардинала продолжая себя лихорадочно вылизывать.

- Сумиз, Сумиз! - в пространство обратился Ришелье, - кто знает, где ты была, в какой дали и с кем. А вот пришла гордая и требовательная и все простилось.

Кошечка пошевелила ушками на звук своего имени, но поняв, что ее не зовут продолжила свое обычное занятие.

- Кошки - таинственные существа, - продолжал свой монолог кардинал, - Впрочем женщины тоже. Кто-то из них похож на кошек, а кто-то и на собак. Вот драгоценная Комбалетта скорей второе. Хоть мила и грациозна, но этот вечно кроткий преданный взгляд. Порой излишняя преданность раздражает больше, чем излишняя добродетель.

Министр задумался о чем-то далеком. А в это время вылизанная Сумиз, которой надоело одиночество, снова запрыгнула на постель и улеглась в ногах Ришелье, включив свой кошачий моторчик. Кардинал усмехнулся.

- Ты удивительно наглое существо, - обратился он к мурлыке, - но так гордо и непосредственно все делаешь, что сердце мое смягчается. Вот если рассматривать супругу Лианкура, то эта скорей кошка, чем собака. Вроде бы преданна, насколько может быть преданна иностранка. Но подобострастия в ней не найдешь даже через огромные линзы. Выполняет все поручения с таким видом, будто делает огромное одолжение. Есть ли у нее какие-нибудь чувства? Трудно сказать. Демонстрирует полное равнодушие… Но нежна… Хотя нежность ее опасна, так и ждешь, когда выпустит коготки и оцарапнет. Мари-Мадлен тоже не бессловесна, но ее упреки как лай собаченки. Хотя зря я обижаю милую племянницу, но порой ее честные глаза с мировой скорбью убивают меня.

Министр закрыл глаза и попытался заснуть. Но спустя полчаса присел на кровати.

- Вот чертовка, - обратился он к кошке, - почему бы тебе не оставить меня в покое. Придется позвать Антуана, что бы он тебя вынес прочь.

Антуан в это время находился в коридоре. Он ждал своего определенного часа, когда кардинал перед тем как позвать секретарей и начать диктовать им свои распоряжения, предпочитал несколько минут поболтать с поэтом.

Заслушав звон серебряного колокольчика шут вошел в спальню кардинала.