Многосторонняя дипломатия в биполярной системе международных отношений (сборник) - Коллектив авторов

Второй раунд противостояния Хрущев – Хаммаршельд состоялся 3 октября. Советский лидер придал своему выступлению максимально личностный характер, предложив Хаммаршельду уйти в отставку: «Толкователем и исполнителем всех решений Ассамблеи и Совета является один человек. Но давно существует выражение: на земле святых не бывает и не было. ‹…› Г-н Хаммаршельд всегда был необъективен к социалистическим странам; он всегда защищал интересы Соединенных Штатов Америки и других стран монополистического капитала. События в Конго (Леопольдвиль), где он сыграл просто скверную роль, – это лишь последняя капля, переполнившая чашу терпения. ‹…› Чтобы не было кривотолков, я хочу повторить: мы господину Хаммаршельду не доверяем и не можем доверять если он сам не наберется мужества и не уйдет в отставку, что было бы так сказать по-рыцарски, то мы сделаем необходимые выводы из сложившегося положения»[260].

Хаммаршельд не стал оправдываться, а вновь умело сыграл на чувствительных для афро-азиатских стран струнах: «Подав в отставку при создавшемся сейчас трудном и опасном положении, я тем самым допустил бы развал Организации. Я не вправе это сделать, так как несу ответственность перед всеми государствами – членами Организации, для которых Организация играет решающую роль, эта ответственность, которая важнее всех остальных соображений. ‹…› Ни Советский Союз и никакая другая великая держава не нуждается в Организации Объединенных Наций для своей защиты. В этом нуждаются все остальные государства. В этом отношении Организация Объединенных Наций является прежде всего их организацией, и я глубоко верю в мудрость, с которой они смогут ее использовать и руководить ее работой»[261]. Выступление генерального секретаря было встречено овацией. Большинство участников сессии аплодировали стоя, причем первым встал делегат Монжи Слим.

Хрущев отбыл в Москву 13 октября, не дожидаясь принятия резолюции по Конго.

Там ситуация тоже развивались в неблагоприятном для СССР направлении. Тандем Мобуту-Касавубу укреплял свои позиции. 29 сентября Мобуту объявил о создании временного руководящего органа – Коллегии генеральных комиссаров. В нее вошли недоучившиеся студенты, срочно вызванные из западноевропейских и американских университетов, и несколько прозападно настроенных политиков. Это был изначально недееспособный орган, реальные управленческие функции выполняли бельгийские советники, в массовом порядке вернувшиеся в Конго после мобутовского переворота[262].

Для достижения своих целей Мобуту нередко прибегал к провокациям. Вдруг обнаружился «портфель Лумумбы», с его письмами к президенту Ганы К. Нкруме, где излагался план выдворения войск ООН из Конго и замены их советскими[263]. Эксперты ООН определили, что письма – грубо сделанная фальшивка, но Мобуту это не смутило. Он заявил, что примирение с «коммунистическим агентом» и «предателем» Лумумбой невозможно и потребовал от ООН его выдачи. Ооновская охрана несколько раз срывала попытки агентов мобутовской службы безопасности, у которых был ордер на арест Лумумбы, проникнуть в его дом[264].

Касавубу и Мобуту начали дипломатическое наступление на международной арене. После мобутовского переворота в ООН находились две конголезские делегации, одна, назначенная правительством Лумумбы, во главе с Томасом Канзой, другая – новыми властями во главе с бывшим министром иностранных дел Жюстином Бомбоко. Ни та, ни другая не были допущены к участию в заседаниях XV сессии ГА. 2 ноября в Нью-Йорк прибыл Касавубу. Лумумба остался в Леопольдвиле под домашним арестом, а находившемуся там же, но на свободе, Канзе американское посольство отказало в визе.

8 ноября Касавубу выступил на заседании ГА и обратился с просьбой утвердить полномочия его делегации в качестве представителей Конго в ООН. Зорин назвал его просьбу «неуместной и недостойной попыткой» добиться признания полномочий «для себя и для какой-то группы людей, которую привезли в Нью-Йорк колонизаторы и те, кто им помогает». Советский представитель призвал предоставить место на сессии делегатам, назначенным правительством Лумумбы, которое «до сих пор остается единственным законным правительством республики, поскольку оно не было лишено мандата со стороны парламента Конго и, следовательно, не потеряло доверия конголезского народа». Коллегию же комиссаров представитель СССР наградил резким даже для советской пропаганды эпитетом, назвав ее «бандой фашиствующих недорослей»[265].

Делегаты западных стран регулярно встречались для координации действий по реализации «операции», разработанной США для продавливания нужного Западу решения[266]. Представители Великобритании и Франции убеждали коллег из своих бывших колоний занять «правильную позицию» и поддержать назначенцев Касавубу[267].

СССР и Гана пытались добиться отсрочки голосования, но безуспешно. 10 ноября США провели через комитет ООН по проверке полномочий свою резолюцию, признававшую полномочия делегации Касавубу. 22 ноября эта резолюция была принята 53 голосами против 24 при 19 воздержавшихся. Помимо СССР и других социалистических стран против голосовали 14 афро-азиатских стран[268]. 5 из них (Гана, Гвинея, Индия, Индонезия, Марокко, ОАР) имели контингент в составе войск ООН в Конго. Предоставление делегации Касавубу права представлять в ООН Конго означало международное признание легитимности режима Касавубу-Мобуту Это было большой дипломатической победой Запада.

После признания полномочий назначенцев Касавубу в ООН у него появились правовые основания требовать снятия ооновской охраны с резиденции смещенного премьер-министра. Не дожидаясь этого, Лумумба 27 ноября, в день возвращения Касавубу из Нью-Йорка, совершил побег и направился в Стэнливиль, столицу Восточной провинции, где собирались его сторонники. Поисковые отряды, которым командование войск ООН предоставило самолеты и вертолеты, 2 декабря настигли и захватили группу Лумумбы. Он был избит, арестован и помещен в тюрьму военного лагеря Тисвиль.

Гневные протесты советского правительства против ареста Лумумбы[269] и обсуждение этого вопроса по инициативе СССР в Совете Безопасности[270] оказались бесполезными.

В течение двух первых недель декабря ряд афро-азиатских стран, чьи войска находились в Конго, заявили о намерении вывести их из-под командования ООН. Лидеры Алжира, Ганы, Гвинеи, Мали, Марокко и ОАР решили собраться в Касабланке для выработки единой позиции по Конго, и в частности, обсудить возможность переподчинения своих контингентов в Конго (они были у всех, кроме Алжира и Мали), вице-премьеру Антуану Гизенги. План, предложенный Хрущевым Нкруме в сентябре, стал переходить в практическую плоскость.

Это было бы для западных стран наихудшим вариантом развития событий. Собравший сторонников Лумумбы в Восточной провинции Гизенга 12 декабря провозгласил себя премьером и заявил, что Стэнливиль является резиденцией единственного законного правительства Конго. Хаммаршельд заявил П. Дину, что правительство, которое оставит свои войска в Конго и выведет их из состава ооновского контингента, «будет считаться агрессором»[271]. Никаких альтернативных ООН структур Запад в Конго терпеть не собирался. Великобритания проинформировала Нкруму по официальным каналам, что отзовет генерала Александера и всех своих офицеров из ганских вооруженных сил, если президент примет решение передать ганский контингент в Конго под начало «внешнего Высшего африканского командования»[272]. В секретном послании Нкруме накануне конференции Макмиллан предостерег его от «любых попыток ослабить или подорвать присутствие Объединенных Наций в Конго» или вмешаться в ситуацию извне. «Боюсь, – писал он, – что последствия этого шага будут далеко идущими. Это может обострить холодную войну на территории Конго, и что еще хуже, разделить Африку на два враждебных лагеря. Кроме того, если любая страна попытается действовать в Конго, не подчиняясь ООН, она обязательно получит отпор»[273].

Предупреждение возымело действие. Переподчинение национальных контингентов, находившихся в составе войск ООН в Конго, было для Нкрумы равносильно политическому самоубийству и поставило бы крест на его планах получить от США средства для строительства гидроэнергетического комплекса на р. Вольта[274], который он считал становым хребтом индустриализации Ганы. Тридцатимиллионный заем на строительство был заморожен администрацией Эйзенхауэра в сентябре 1960 г. из-за «недружественной» позиции Ганы по Конго[275].

По информации, полученной генералом Александером на конференции в Касабланке, лидеры Гвинеи, Марокко и ОАР «склонялись к тому чтобы вывести свои войска из подчинения командования ООН и оставить их в Конго для поддержки Гизенги/Лумумбы». Нкрума настаивал на необходимости оставить войска в Конго под командованием ООН с тем, чтобы в неопределенном будущем их можно было бы передать под начало Объединенного Африканского командования, которое существовало только на бумаге. Александер считал, что Нкрума оказал на ход конференции «крайне необходимое сдерживающее влияние», и «это вызывает огромное удовлетворение»[276]. В принятой на конференции декларации говорилось о «намерении и решимости ‹…› вывести из Конго войска и другой военный персонал, находящийся в подчинении командования ООН»[277]. Гвинея, Марокко и ОАР вскоре свои войска вывели, Гана – оставила. В конце 1960 г. в Гану поступила партия советского оружия, предназначенная для сторонников Лумумбы[278], но в Конго оно переправлено не было.