Если останемся живы... - Андрей Быстров

— Помоги мне, я очень хочу достать Ситона.

Очень. Теперь особенно.

Женщина порывисто обернулась к детективу.

— Все, уходи. Не знаю я ничего.

— Боишься его? — спросил Шарп. — Напрасно, Ситон мертв.

Женщина вздрогнула.

— Не врешь?

— Мертвее не бывает, — заверил детектив. — Его разнесло на куски бомбой.

Миллисент села на кровать, помолчала немного.

— Я рада, что эта свинья подохла… Но поверь, мне нечего о нем рассказать. Наши отношения прекратились больше года назад, но и раньше он не посвящал меня в свои дела.

— Но ты покупала у него наркотики?

— Но и только.

— Когда это было в последний раз?

Женщина задумалась.

— Неделю назад. Я пришла к нему домой.

— Он впустил тебя?

— Да. Обычно передавал через порог, но тут впустил. Он разговаривал по телефону и показал мне на стул, чтобы я подождала.

Детектив подался вперед.

— Разговаривал по телефону? С кем?

— Не знаю…

— Но хотя бы его реплики ты должна была слышать?

Она покрутила головой. Сильно поредевшие волосы волной легли на плечо.

— Да он почти ничего не говорил, только поддакивал. Ах, да, в конце он упомянул Мюнхен.

Мюнхен! Это встраивалось в схему предположений Шарпа о планируемом бегстве Ситона. Он наклонился к женщине, взял ее ладони в свои, посмотрел в глаза.

— Вспомни все, Миллисент. Это очень важно.

Может быть, ты хоть краем уха слышала, что говорил тот, другой.

Она дернула плечом.

— Слышать-то я слышала. У Ситона громкий телефон, и он держал трубку не вплотную к уху…

Но ни слова не разобрала. Единственно, мне показалось…

— Что? — Шарп всем корпусом навис над Миллисент Ферри.

— Этот человек говорил по-английски не совсем правильно. С акцентом. И довольно сильным, это можно было уловить. Когда работаешь на телевидении, где важна дикция, подмечаешь такие вещи. И еще: это-был голос немолодого человека.

— Так, — пробормотал Шарп. — А потом?

— Он повесил трубку, передал мне пакетик, и я ушла. Как, по-твоему, это стоит сто долларов?

Шарп протянул ей деньги, она вцепилась в бумажку, как утопающий в спасательный круг. В каком-то смысле это так и есть, подумал Шарп.

Клиентов все меньше, а героин все дороже.

— Что же, сестренка, спасибо и на этом.

По пути в аэропорт Шарп много думал об организаторе преступления. Прикидывал варианты и все больше склонялся к мысли, что невозможно подготовить столь детально рассчитанный план да еще заминировать мотоцикл Ситона, находясь вдали от арены действия. За Каннингхэмом следили от самого Нейпле, поведение Ситона корректировали по радио. Но был ли в Нейпле сам заказчик покушения или только его люди? Если допустить, что Миллисент Ферри стала свидетельницей телефонного разговора именно с ним — а такое возможно, по времени совпадает, — то уже имеется немаловажная примета акцент. И предполагаемый пожилой возраст.

Шарп сделал то, чему его учили на лекциях по психологии в полицейской школе: постарался поставить себя на место организатора. Смог бы он, Тед Шарп, издали руководить по телефону столь сложной операцией? А если и смог бы, решился бы доверить непосредственное управление помощникам и выпустить руль из своих рук? Ответ был — нет. Человек, подготовивший убийство Каннингхэма, обязан был присутствовать рядом, быть невидимым, но всевидящим. Начальная точка — Нейпле, туда сходятся нити Главная фигура преступления была там, может быть, в одном отеле с Каннингхэмом.

Идея Шарпа была проста, но вполне могла сработать. Он собирался в Нейпле В небольшом городке имелось всего четыре отеля. Если опросить всех портье, не вспомнит ли кто-нибудь из них о немолодом человеке, говорившем с сильным акцентом, прибывшим не так давно и уехавшим накануне или сразу после убийства Каннингхэма?

Детектив считал, что у него приблизительно двадцать шансов из ста. Не так плохо, к тому же он обязан проверить возникшую версию хотя бы для того, чтобы исключить ее из расследования.

В Сент-Питерсберг самолет прибыл вечером.

Не заезжая в полицейское управление, Шарп взял такси до вокзала и чуть не за хвост ухватил уходивший поезд на Нейпле.

Обход отелей он начал с «Фор Сизенс», где останавливался Каннингхэм, но ни один из постояльцев, поселившихся там за последний месяц, не удовлетворял его требованиям. В гостинице «ИстКейт», куда Шарп пожаловал во вторую очередь, обнаружились два пожилых джентльмена, причем один из них иностранец, но они жили там по сей день, а Шарп не предполагал, что режиссер убийства смиренно дожидается его визита.

Третьим по счету отелем был затрапезный «Хайвэй-Инн», где постояльцы сменялись с такой скоростью, что упомнить их всех мог разве фокусник, выступающий с номером «феноменальная память».

Детектив полистал пухлую книгу регистрации, разочарованно швырнул ее на стойку и повторил, обращаясь к портье:

— Ну, а все-таки Такой человек не мог не обратить на себя внимания. Не часто же в «ХайвэйИнн» забредают иностранцы Их, в общем-то, в Нейпле немного, да и те селятся в отелях… мм… простите, поприличнее.

— Чего уж извиняться, — засмеялся парень за стойкой, очевидно, подрабатывающий студент. — «Хайвэй-Инн» — дыра, каких мало. Но не припомню тут иностранцев.

— Барни, он, наверное, спрашивает про синьора Домицио, — вставила подошедшая девушка в белом переднике с официантской заколкой в пышных волосах. — Тебя тогда не было, его оформлял мистер Скотт.

Детектив через плечо взглянул на нее.

— Что за синьор Домицио, мисс? Не могли бы вы рассказать? — Он оторвался от стойки и обернулся.

— Фабио Домицио, итальянец. Он приехал недели полторы назад, а уехал… Вот недавно, надо посмотреть в книге.

Шарп снова уткнулся в пресловутую книгу и обнаружил, что Фабио Домицио из Милана выбыл в ту ночь, когда убили Каннингхэма.

— Так, мисс, — сказал Шарп. — Хотелось бы поговорить с вами поподробнее.

— Пойдемте в ресторан, — предложила девушка. — Там сейчас никого нет.

По дороге они успели познакомиться. Шарп узнал, что девушку зовут Джейн Брюс, она невеста парня за стойкой и через год они собираются пожениться, а пока учатся и сколачивают, по ее выражению, «стартовый капитал». В маленьком уютном ресторане они уселись за угловой столик, и Шарп обошелся без предисловий.

— Как получилось, Джейн, что вы запомнили этого итальянца?

— А я в тот день помогала мистеру Скотту, — охотно объяснила девушка. — Он очень хороший, нам с Барни, как дед, только старенький, и ему трудно работать. Мы стараемся поддержать его, когда можем… А у синьора Домицио необычное имя… Я и запомнила. Да и сам он был какой-то необычный.

— Да ну? — благодушно удивился Шарп. — И в чем же заключалась необычность синьора Домицио?

Джейн замялась на мгновение.

— Как вам сказать… Так-то ничего особенного, но он был очень уж угрюмый. Такой зимний, знаете. Говорил коротко и ужасно неприветливо. Я еще тогда подумала, что у него, наверное, большие неприятности.

— А у него был сильный акцент?

— О да. И некоторые фразы он строил неправильно. Я чуть-чуть знаю итальянский и хотела помочь ему, но он покосился на меня исподлобья и продолжал коверкать английский.

Скорее всего, подумал Шарп, наш итальянец из Милана не знал итальянского языка. Вслух он этого не высказал и вернулся к расспросам.

— Попробуйте описать его внешность, Джейн.

— О, это нетрудно, — казалось, мисс Брюс поставила целью начинать каждую фразу непременно с «о». — Пожилой, волосы редкие, такого неопределенно-сероватого цвета, зачесаны назад. Лоб высокий, морщинистый. Глаза близко посаженные, серые, даже бледно-серые, водянистые. Щеки полноватые, хотя я не назвала бы его полным — скорее худощавый. Нос прямой, а кончик чуть задран вверх, но не курносый. Ни усов, ни бороды, а выбрит плохо. Подбородок округлый, губы тонкие — неприятный рот, вся нижняя часть лица неприятная.

Шея дряблая, уши небольшие, прижаты к голове.

Голос глуховатый, скорее среднего регистра, чем низкий.

Шарп зааплодировал.

— Браво, Джейн! Вы описали его по всем правилам криминалистики, ничего не упустили. Если не секрет, что вы изучаете в университете?

— Английский язык и литературу, сэр.

— С вашей наблюдательностью надо изучать право.

— Да что вы, какая наблюдательность, — зарделась девушка, — просто у него не рядовая внешность. Вас бы, например, я не сумела описать.

— Такой стандартный, да?

— Ну почему… Вы даже очень симпатичный…

Но никаких особых примет. Ах да! Вспомнила: у него на правой щеке большая бородавка.

Шарп потер подбородок. Бородавка — это уж слишком здорово, трудно поверить, что она не камуфляжная.