Невыносимая шестерка Тристы (ЛП) - Дуглас Пенелопа

Здесь нет любви, но это не имеет значения, не так ли? Ненависть завела меня. Боже, я в полном дерьме.

— Оливия? — Я слышу, как скрипит кожаное сиденье под ее весом, когда она садится.

Она тянется ко мне, но я отстраняюсь.

— Прости. Мне не следовало этого делать. Это неправильно.

Не могу взять в толк, почему это неправильно. Это приятно. Клэй, вероятно, позволит этому болвану отыметь ее, и я знаю, что она не любит его, тогда почему я чувствую себя виноватой?

Меган придвигается ближе.

— Ты в порядке?

Но я распахиваю дверь и выпрыгиваю из машины.

— Дело не в тебе, — говорю я ей, но не могу уйти от нее достаточно быстро. — Увидимся в школе.

Я не закрываю дверь и быстро возвращаюсь в «Мариетту». Меня охватывает смущение от того, что она подумает и как отреагирует, но я ничего не могу с этим поделать. Меган не станет болтать об этом. Я школьница — и технически все еще несовершеннолетняя. Я в безопасности.

Я проскальзываю в туалет для сотрудников на противоположной стороне, чтобы вымыть руки и плеснуть немного воды на лицо, выдергивая два бумажных полотенца из диспенсера.

В зеркале я вижу, словно вокруг меня кружится торнадо, который, кажется, я не в силах остановить. Имей хоть какой-то чертов контроль. Ты лучше этого.

Это просто напряжение. Игра, и колледж, и Клэй… Все в один момент.

И Каллум. Я просто устала это терпеть.

Я распахиваю дверь, прохожу через кухню в ресторан и огибаю перегородку. Подхожу к столику в отдельной кабинке, где Бекс и Крисджен сидят напротив Каллума и Майло. Перед каждым стоит кружка газировки, а посередине корзина с картошкой фри.

— Вам здесь не рады, — спокойно напоминаю я. — Не в заливе.

Они знают это.

Каллум поднимает взгляд, в его глазах появляется блеск, когда он наклоняет голову.

— Мы просто хотим поесть, — уверяет он. — Я слышал, местные кубинские сэндвичи лучшие в округе.

— Мариетта? — кричу я, вытаскивая свой нож из заднего кармана и оставляя его в ножнах на боку.

— Этот столик хочет заказ с собой.

Каллум опускает глаза на складной нож в попытке сдержать улыбку.

— Разве ты не хотела бы видеть, как развивается бизнес в твоем районе? — вздыхает он. — Я считал, что моя дублерша могла бы быть более благодарной.

О, да. Я благодарна за объедки. Спасибо, что напомнил мне: ничего хорошего не произойдет, если не пользоваться благосклонностью богатых и красивых.

— Если бы это зависело от меня, ты бы получила свою роль, — подначивает Каллум. — Но только если бы это зависело от меня.

И я понимаю, что он имеет в виду. Это зависит не от него. Это зависит от меня и от того, использую ли я тот ключ.

Я расстегиваю защелку, обнажая лезвие, и наблюдаю, как он настороженно смотрит на нож.

— Ты знаешь про эти игры, в которых маленькие девочки хлопают в ладошки? — спрашиваю я. — Они кажутся глупыми и несерьезными, но на самом деле учат координации и ловкости.

Девушки за столом напрягаются, а Майло, надежно защищенный Каллумом, с удовольствием наблюдает за происходящим.

Слышу, как позади меня открывается и закрывается дверь-ширма, пару раз ударяясь о дверной косяк.

Я поднимаю нож и кладу руку на стол.

— Но мне всегда нравились игры для мальчиков, — продолжаю я. — Ты когда-нибудь играл в игру с ножом?

Пара теней падает на меня, и запах дезодоранта Трейса проникает в нос.

— Тридцать секунд. — Я балансирую кончиком ножа на ладони, а затем переворачиваю его и ловлю. — Если я не порежусь, ты возьмешь своих увальней и уберешься отсюда. — Я смотрю на Крисджен, такую милую девушку. — А значит, и тебя тоже.

Она молчит и просто смотрит на Каллума, ожидая, что он будет делать.

— Бекс может остаться, — добавляю я. Она единственная, кто мне правда нравится.

Но затем Каллум задает вопрос:

— Почему я должен заключать сделку, чтобы остаться, когда ты знаешь, что я не обязан уходить?

— Как будто тебе придется уйти? — огрызаюсь я. — Я же неудачница. Я проиграю.

Каллум смеется, но это отрывистый нервный смех, и он не смотрит на меня в ответ.

Я усмехаюсь.

— Испугался?

Его взгляд скользит по моим братьям, стоящим позади меня, они молча наблюдают за происходящим, и он понимает, что оказался меж двух огней. Проиграет — и ему придется уйти. Или они заставят его уйти.

И он достаточно умен, чтобы понимать: я никогда не играю, поэтому не стала бы играть, если бы не была уверена, что выиграю.

Так что он делает единственное, что может.

— Совсем нет, — наконец отвечает он. — Я принимаю пари.

Положив левую руку на стол, я широко растопыриваю пальцы и вонзаю острие лезвия в первое положение, с внешней стороны большого пальца.

И только тогда я что-то чувствую, и этот аромат ударяет меня еще до того, как я вижу ее. Ее рука скользит под мою, и я замираю, когда Клэй прижимается к моей спине, ее дыхание касается моего уха.

— Испугалась? — шепчет она.

Я почти отталкиваю ее, но все в порядке. Я продолжаю.

— Включай таймер, — говорю я Крисджен.

Она открывает приложение на телефоне, нажимает на голубую кнопку, и я начинаю. Рука Клэй лежит под моей, она думает, что ее присутствие заставит мое маленькое сердечко биться так сильно, что я все испорчу. Я принимаю пари.

Один-два, один-три, один-четыре, один-пять, один-шесть, один-пять, один-четыре…

Я двигаю нож вперед и назад, между пальцами, все быстрее и быстрее, мои братья хлопают позади меня, чтобы помочь мне выдержать темп.

— Быстрее, — указывает Каллум.

Я двигаюсь быстрее.

Один-два, один-три, один-четыре, один-пять, один-шесть, один-пять, один-четыре… Двигаюсь между нашими с Клэй пальцами, тепло от ее руки проходит через мою и поднимается к груди.

Я ударяю все быстрее, но в какой-то момент ощущаю ее взгляд на своей шее, и, клянусь, она придвигается ближе и вдыхает через нос.

Нюхает меня.

И именно тогда я понимаю, что от нее пахнет по-другому. Водкой.

— Не останавливайся, — произносит она, тяжело дыша.

Мои веки трепещут, когда я чувствую биение ее сердца о свою руку.

Парни хлопают. Каллум, Майло, Бекс и Крисджен наблюдают за ножом.

И хотя мы с Клэй не одни, ощущается это именно так. Они не слышат ее слов.

— Я боюсь предвкушения боли больше, чем самой боли, — говорит она низким голосом. — Большинство людей не знает, когда она придет. Ужаснее, когда ты знаешь, что она придет.

Она говорит так мягко. Не как обычно. Что она делает?

— Особенно когда ты знаешь, что это происходит каждый день, — добавляет она.

Я моргаю долго и с усилием, жар заливает мое тело, когда приливает адреналин, потому что, если отведу глаза от того, что делаю, мне будет больно, но сейчас все передо мной выглядит размытым. Чтоб ее.

Девушка-отброс. И все. Она человек из трущоб и больше ни на что не годна.

Клэй задерживает на мне свой взгляд, и я смотрю на таймер, на котором осталось десять секунд. Один-два, один-три, один-четыре, один-пять, один-шесть, один-пять, один-четыре…

Ее теплое дыхание касается моей шеи.

— Твоя кожа словно в огне, — шепчет она, и я могу поклясться, что чувствую ее язык.

Черт. Из меня вырывается стон, мой живот трясется, потому что она говорит это так, будто ей больно.

— Оливия, — умоляет она.

Мой клитор пульсирует, руки трясутся, и нож выскальзывает, вонзаясь прямо в мой средний палец.

Дерьмо. Боль пронзает мою руку, я роняю нож и отстраняюсь, стиснув зубы.

Чтоб тебя, Клэй.

За столом раздается смех, и я оборачиваюсь, видя, как она скользит на колени Каллума с самодовольной улыбкой на глупом лице.

Я прикладываю палец ко рту, пытаюсь найти кровь на ее пальце, но непохоже, что она вообще порезалась.

— Она и на меня так действует, — говорит Каллум, притягивая Клэй обратно к себе за горло и целуя ее в щеку.

Я пристально смотрю на нее сверху вниз.