Под Куполом - Стивен Кинг

— Услышите, — кивнул чиф Рэндолф. — Мы взяли их в «Дипперсе». Томми Андерсон говорит, что они высшего качества и он настроил их сам. Считай, что ты в автокинотеатре, только без экрана.

— Я считаю, что от таких кинотеатров только задница болит. — Джо Боксер положил ногу на ногу и поправил стрелку на брючине.

Младший наблюдал за всем этим, спрятавшись на мосту Мира и подглядывая в щель в стене. Его удивило, что столько народу собралось в одном месте и в одно время. Динамики облегчили ему жизнь. Он мог слышать все с того места, где находился, и приступить к реализации своего плана, как только отец начнет тронную речь.

Господи, помоги тем, кто окажется у меня на пути, подумал он.

Своего отца, с выпирающим животом, Младший без труда узнал и в сгущающихся сумерках. Опять же по случаю общегородского собрания генератор муниципалитета работал на полную мощность, и свет из одного окна падал на край автостоянки, где стоял Большой Джим. Разумеется, с Картером Тибодо.

Большой Джим не чувствовал, что за ним наблюдают, точнее, он чувствовал, что на него смотрят все, а это, в сущности, одно и то же. Ренни глянул на часы. Самое начало восьмого. Исходя из многолетнего политического опыта он знал, что важное собрание всегда надо начинать на десять минут позже установленного срока, не больше и не меньше. А это означало, что пора двигаться. В руке Ренни держал папку с речью, но заранее чувствовал, что текст ему не понадобится. Он и так знал, что скажет. Прошлой ночью Большой Джим произнес эту речь во сне, причем не единожды, и с каждым разом она становилась только лучше.

Он ткнул Картера в бок:

— Пора начинать шоу.

— Хорошо. — Картер побежал к Рэндолфу, который стоял на ступеньках, ведущих к дверям муниципалитета (Наверно, видит себя Юлием-гребаным-Цезарем, подумал Большой Джим), и привел его.

— Мы войдем через боковую дверь. — Ренни вновь сверился с часами: — Через пять… нет, через четыре минуты. Ты первым, Питер, я за тобой, Картер — следом. Шагайте уверенно — никаких покачиваний. Будут аплодисменты. Замрите навытяжку, пока они не начнут стихать. Потом садимся. Питер, ты слева от меня. Картер — по мою правую руку. Я выйду к трибуне. Сначала молитва, потом все встанут, чтобы исполнить национальный гимн. После этого я начну говорить, и мы быстренько пройдем все пункты повестки дня. Люди проголосуют за все. Понятно?

— Я чертовски нервничаю, — признался Рэндолф.

— И напрасно. Все будет хорошо.

В этом Большой Джим ошибся.

16

Когда Большой Джим и его свита направлялись к боковой двери муниципалитета, автофургон, за рулем которого сидела Роуз, сворачивал на подъездную дорожку дома Макклэтчи. За фургоном следовал простенький седан, которым управляла Джоани Кэлверт.

Клер вышла из дома с чемоданом в одной руке и большой парусиновой сумкой с продуктами в другой. Джо и Бенни Дрейк тоже несли чемоданы, хотя большая часть одежды в чемодане Бенни ранее лежала в комоде Джо. Нес Бенни и сумку среднего размера, нагруженную добычей из кладовой Макклэтчи.

От муниципалитета донеслись усиленные динамиками аплодисменты.

— Поторопитесь, — позвала Роуз. — Они начинают. Пора нам выметаться отсюда.

Лисса Джеймисон вылезла из кабины, чтобы помочь уложить вещи в кузов.

— У вас есть свинцовая лента, чтобы закрыть стекла? — спросил Джо Роуз.

— Да, и запасные пластины в автомобиле Джоани. Мы отъедем подальше, а потом закроем стекла. Чемодан положи в кузов.

— Это безумие, знаете ли. — Джоани Кэлверт расстояние от своего «шевроле» до автофургона преодолела не шатаясь, и Роуз пришла к выводу, что та пропустила не больше одного-двух стаканчиков, исключительно для укрепления духа. Добрый знак, решила она.

— Наверное, ты права, — кивнула Роуз. — Все готовы?

Джоани вздохнула и обняла хрупкие плечи дочери:

— К чему? К поездке в ад? Почему нет? Как долго нам придется там оставаться?

— Не знаю, — ответила Роуз.

Джоани еще раз вздохнула:

— Хорошо хоть тепло.

— Где твой дедушка? — спросил Джо Норри.

— С Джекки и мистером Берпи в микроавтобусе, который мы украли у Ренни. Он будет ждать у полицейского участка, когда они войдут туда, чтобы освободить Расти и мистера Барбару. — Она испуганно улыбнулась. — Он будет их водилой.

— Нет большего дурака, чем старый дурак, — прокомментировала Джоани Кэлверт.

Роуз очень хотелось врезать ей. Она глянула на Лиссу и увидела, что и та еле сдерживается. Но понимала, что сейчас нет времени ни на споры, ни на размахивание кулаками.

Держаться вместе или висеть по отдельности, подумала Роуз.

— А Джулия? — спросила Клер.

— Она едет с Пайпер. И со своей собакой.

Из центра города, усиленные динамиками (и поддержанные голосами тех, кто сидел на скамьях, установленных на лужайке), донеслись слова «Звездно-полосатого флага» в исполнении Объединенного хора Честерс-Милла.

— Поехали. — Роуз села за руль. — Я первая.

— По крайней мере тепло, — повторила Джоани, словно хотела взбодрить себя. — Пошли, Норри. Будешь у своей мамочки штурманом.

17

Украденный микроавтобус стоял на подъездной дорожке «Maison des Fleurs» Леклерка передним бампером к Главной улице. Эрни, Джекки и Ромми Берпи сидели и слушали национальный гимн, доносящийся от муниципалитета. Джекки почувствовала, как начало жечь глаза, и увидела, что тронута не она одна: сидевший за рулем Эрни достал носовой платок и вытирал глаза.

— Похоже, сигнал Линды нам не очень-то нужен, — заметил Ромми. — Не ожидал, что будут динамики. Их взяли не у меня.

— Тем не менее хорошо, что люди ее увидят, — ответила Джекки. — Маска при тебе, Ромми?

Он продемонстрировал резиновую маску Дика Чейни. Несмотря на большие запасы, Ромми не смог снабдить Джекки маской маленькой Русалочки; ей пришлось соглашаться на маску подруги Гарри Поттера, Гермионы. Маска Дарта Вейдера, которую выбрал себе Эрни, лежала в кармане за сиденьем, но Джекки подумала, что, если ему действительно придется надеть ее, это будет означать, что у них возникли проблемы. Вслух она, правда, ничего не сказала.

И в принципе имеют ли эти маски какое-то значение? Когда мы внезапно исчезнем из города, все и так поймут почему.

С другой стороны подозревать — это не знать наверняка. Если у Ренни и Рэндолфа не будет ничего, кроме подозрений, тогда наших друзей и родственников, оставшихся в городе, возможно, подвергнут только суровому допросу.