История Русской Церкви. В двух томах - Михаил Владимирович Толстой

духовенства так и остался нерешенным. При Петре уменьшилось даже и то благосостояние, каким духовенство пользовалось прежде. Так еще с 1698 года всем церквам, у которых были какие-нибудь угодья и приходские дворы, прекращена была казенная руга, а тем, у которых вовсе не было ни прихода, ни угодий, эту ругу велено выдавать только наполовину. Кроме того, самые угодья церквей – мельницы, рыбные ловли, лавки, постоялые дворы и пчельники, которые были особенно любимой доходной статьей духовенства, были объявлены теперь оброчными статьями казны и обложены оброком. Старые платежи в архиерейскую казну сделались для духовенства еще тяжелее прежнего, попав теперь в ведомство сборщиков монастырского Приказа. Чтобы усилить нравственное значение белого духовенства, решили поставлять в священники и дьяконы людей достойных и противодействовать обычаю, по которому места передавались по наследству и продавались, находясь в зависимости от домов священнослужительских. Набор детей духовенства в военную службу еще более увеличил число недостойных священников и дьяконов, потому что молодые люди бросались на места, чтобы отбыть от военной службы. Народному значению духовенства весьма много вредило еще то, что оно было притянуто к общей тогда системе полицейских доносов; оно обязано было доносить правительству о прихожанах, которые противодействовали реформе, о распространителях суеверий и расколов, о заговорах против государя, даже в том случае, если узнавало о них на исповеди.

Неудивительно, что при таком положении духовенства, с одной стороны, а с другой – при жестких гонениях со стороны правительства – раскол как отрицание Церкви усиливался постоянно, разветвляясь на бесчисленные толки 60. Вразумления церковного (кроме святителей, упомянутых выше) он встречал весьма мало. Безжалостный впоследствии к неисправимым изуверам, Петр в первой половине своего царствования приказывал с противниками Церкви с кротостью и разумом поступать по Апостолу – «бых беззаконным яко беззаконен, да беззаконных приобрящу», и «не так, как ныне, жестокими словами и отчуждением». Он думал, как видно из этих слов, что дело пойдет успешнее с переменою тона, ибо до тех пор духовные лица обращались к раскольникам как строгие судьи к преступникам. Петр нашел человека, который мог быть способнее других к такой перемене обращения: то был Питирим, игумен Переяславского Никольского монастыря, сам бывший прежде в расколе и потому знавший хорошо своих прежних собратий. В 1706 году Петр поручил ему обращение раскольников увещательными средствами. Если царь не хотел преследовать своих подданных за религиозные убеждения, то, с другой стороны, смотря на раскол как на заблуждение, он не мог позволить, чтобы заблуждения распространялись в народе. Он терпел раскол только с условием, чтобы раскольники исполняли обязанности добрых граждан и подданных: так он прямо объявил выгорецким раскольникам, что позволяет им молиться по-старому, если только они будут усердно помогать ходу железных заводов. Выгорецкие раскольники усердно работали, уверяли царя, что они за него молятся, оказывали разные знаки своей преданности и потому беспрепятственно могли молиться по-старому. Но Петр хорошо знал, что не все раскольники были похожи на выгорецких, знал, что это самые злые противники преобразования, самые ревностные распространители учений о новых временах как временах антихриста, знал, что эти люди толпами бегут и кроются в лесах и пустынях, лишая государство рабочих сил и отбывая от службы. Петр не хотел преследовать безвредных раскольников; но чтобы они были безвредны, чтобы правительство могло терпеть их как безвредных, нужно было знать, что они, где они и сколько их. В феврале 1716 года велено было переписать всех раскольников, как светских, так и чернецов и черниц; но как выгорецкие раскольники получили право молиться по-старому за усердную работу на заводах, так и все раскольники за это право должны были помочь государству в его великой денежной нужде, должны были платить двойной оклад. В течение 12 лет Питирим обратил весьма много раскольников в Юрьевецком и Балахнинском уездах. В 1716 году он послал в керженские поповщинские скиты 130 вопросов, на которые раскольники отвечали тоже вопросами (числом 240), но ответов на вопросы Питирима не прислали, уклоняясь от состязания с ним из боязни посрамления. После неоднократных требований с его стороны эти ответы присланы были к нему в 1719 году, когда он был уже епископом Нижегородским. В селе Пафнутове наконец состоялся обмен этих ответов с ответами Питирима и знаменитое собеседование его с учителями керженцев Варсонофием и дьяконом Александром в присутствии многочисленной толпы раскольников, кончившееся присоединением расколоучителей к Православию 61. Ответы святителя Питирима под именем «Пращицы» и исповедь Варсонофия напечатаны и разосланы были по церквам 62. Питирим сам объезжал скиты раскольничьи, строил церкви, приготовлял и поставлял способных священников. К концу жизни его (умер в 1738) в его епархии едва осталось 2000 раскольников, тогда как в 1716 году их считалось свыше 40000.

Для истребления раскола необходимо было просвещение духовное, и оно составляло постоянную заботу царя-преобразователя. В Киевской Могилянской коллегии, по мере восстановления ее, учение продолжало процветать. Тишина, водворившаяся в Киеве со времени присоединения его к семейству городов русских, безопасность от всех притеснений, никогда не перестававших в местах, подвластных польской короне, привлекали в Киевское училище и других молодых людей, не принадлежавших даже державе русской. От царей Иоанна и Петра коллегия получила две грамоты: в первой из них предоставлено ей право беспрепятственно владеть вотчинами со всеми принадлежащими к ним угодьями, пожитками и доходами. Вторая грамота назначает еще в первый раз царское жалованье коллегиальному начальству 63, хотя весьма скудное. Петр-единовластитель даровал (26 сентября 1701 года) киевским школам новую милостивую грамоту. Главное, что особенно было лестным для коллегии в этой грамоте, – это название ее академией, равной по привилегиям «иным академиям во всех государствах иноземческих». Вместе с этим ученики в царской грамоте наименованы «студентами», с правом неподсудности никому, кроме ближайшего своего начальства. С этой поры началась новая эра существования Киево-Могилянской коллегии: возведенная в звание академии, она год от году становилась более достойною своего высокого имени.

В 1710 году Киев, пораженный тяжким бедствием – чумой 64, был свидетелем чуда, явленного Богом, дивным во святых Своих. Только один Михайловский монастырь, в котором почивают мощи святой великомученицы Варвары, был сохранен вместе с подгорным скитом своим от губительной болезни. Желая увековечить сие великое знамение молитвенного ходатайства св. великомученицы, митрополит Иоасаф сочинил ей акафист и установил прочитывать его еженедельно по вторникам, что исполняется доныне.

Конечно, и академия не могла не разделять бедствий своего края. В одних имениях, принадлежавших коллегиальному братству, произвели страшное опустошение моровая язва и саранча, а другие отошли за границу, под владычество Польши, по Прутскому договору, при котором Украина правой стороны Днепра досталась Польше.