Все страхи мира - Том Клэнси

— Что это значит? — спросил Клинтон, наклонившись к полицейскому через плечо медсестры, пытавшейся вставить в вену Доукинса иглу.

— Фургон, — прошептал полицейский, не слыша вопроса, но догадываясь о его содержании. — Проехал мимо меня… попросил сержанта проверить, но — южная сторона, рядом с телевизионными фургонами. Это был фургон компании Эй-би-си, маленький, в нем сидели двое, я пропустил его. Его не было в моем списке.

— Южная сторона — это что-нибудь значит? — спросил Клинтон у Парсонса.

— Там произошел взрыв. — Парсонс наклонился к лежащему полицейскому. — Как выглядели эти двое? — Он показал на листок бумаги, потом на себя и Клинтона.

— Белые, лет по тридцать, обычные… сказали, что приехали из Омахи… привезли видеорекордер. Я подумал, странно, что они из Омахи… сказал сержанту Янкевичу… пошел проверить фургон еще до взрыва…

— Послушайте, — сказал врач. — больной в тяжелом состоянии, и мне придется…

— Отойдите, — бросил Клинтон.

— Ты посмотрел внутрь фургона?

Доукинс только глядел на него ничего не понимающими глазами. Парсонс схватил лист бумаги, нарисовал на нем очертания фургона и ткнул в него карандашом.

Доукинс кивнул, уже теряя сознание.

— Большой ящик, три фута, написано «Сони» — они сказали, что это видеорекордер. Фургон из Омахи… но… — Он показал на список номерных знаков.

Клинтон тоже взглянул.

— Номерные знаки штата Колорадо!

— Я пропустил их, — произнес Доукинс и потерял сознание.

— Ящик в три фута, — задумчиво сказал Парсонс.

— Пошли.

Клинтон выбежал из помещения экстренной помощи. Ближайшие телефоны стояли на столе приемного отделения. Все четыре были заняты. Клинтон выхватил трубку из руки сидящего за столом санитара, нажал на рычаг и отключил линию.

— Что вы делаете!

— Молчать! — скомандовал агент. — Дайте Хоскинса… Уолт, это Клинтон из больницы. Нужно срочно проверить номерной знак. Колорадо, E-R-P-пять-два-ноль. Подозрительный фургон на стадионе. В нем приехали двое мужчин, лет по тридцать, белые, выглядели обычно. Свидетелем является полицейский, но сейчас он потерял сознание.

— Хорошо. Кто с тобой?

— Парсонс из ядерной группы.

— Отправляйся сюда — впрочем, нет, оставайся там, но держи эту линию открытой.

Хоскинс нажал кнопку, не выключая связи с Клинтоном, набрал по памяти номер телефона департамента регистрации автомобилей штата Колорадо.

— Это ФБР: мне нужно быстро проверить номерной знак. Ваш компьютер работает?

— Да, сэр, — заверил его женский голос.

— Эдвард-Роберт-Пол-пять-два-ноль. — Хоскинс посмотрел на свой письменный стол. Почему это так ему знакомо?

— Очень хорошо. — Хоскинс услышал щелканье клавишей. — Вот, это совершенно новый фургон, зарегистрирован на имя Роберта Френда из Роггена. Вам нужен номер водительского удостоверения мистера Френда?

— Боже мой, — прошептал Хоскинс.

— Извините, сэр?

Хоскинс повторил номер.

— Да, правильно.

— Вы не могли бы проверить еще два номера удостоверений?

— Конечно.

Хоскинс продиктовал их.

— Первый номер вы назвали не правильно… и второй тоже… подождите минутку, эти номера похожи…

— Я знаю. Спасибо.

Хоскинс положил трубку.

— Давай, Уолт, думай побыстрее…

Но сначала ему нужна еще информация от Клинтона.

— Мюррей слушает.

— Дэн, это Уолт Хоскинс. У нас здесь кое-что произошло, и тебе нужно знать об этом.

— Давай.

— Наш друг Марвин Расселл поставил фургон у стадиона. Руководитель группы чрезвычайных ядерных ситуаций утверждает, что место стоянки фургона совсем рядом с тем местом, где взорвалась бомба. Был по крайней мере еще один — нет, подожди минутку… С ним был еще один мужчина в фургоне, а другой ехал, должно быть, в арендованном автомобиле. Дальше. Внутри фургона находился большой ящик. Фургон был выкрашен в цвета телевизионной компании Эй-би-си, но Расселла нашли мертвым в мотеле за пару миль от стадиона. Поэтому он, наверно, оставил фургон у стадиона и ушел. Дэн, похоже, что бомба могла попасть к стадиону именно таким образом.

— Что еще у тебя есть по этому делу, Уолт?

— Фотографии из паспортов и другие документы еще на двух мужчин.

— Перешли их мне факсом.

— Высылаю.

Хоскинс встал и пошел в центр связи. По пути он остановил идущего навстречу агента.

— Разыщи детективов из полицейского департамента, занимающихся делом об убийстве Расселла, — где бы они ни были, пусть сейчас же свяжутся со мной по телефону.

— Опять думаешь о том, что это был террористический акт? — спросил Пэт О'Дэй. — Я думаю, что бомба была для этого слишком мощной.

— Расселл подозревался в террористической деятельности, и мы считаем, что он мог — черт побери! — воскликнул Мюррей.

— В чем дело, Дэн?

— Попроси архив, чтобы мне прислали фотографии из Афин — они в досье Расселла.

Помощник заместителя директора ФБР ждал, когда закончится разговор по телефону.

— Нас запрашивали греки после того, как один из их полицейских был убит, и они прислали нам несколько фотографий. Мне тогда показалось, что это Марвин, но… с ним в автомобиле сидел кто-то еще, по-моему. Припоминаю, фотография была сделана в профиль…

— Из Денвера поступает факс, — сообщил женский голос.

— Несите его побыстрее, — скомандовал Мюррей.

— Вот первая страница.

Затем прибыло все остальное.

— Авиабилет… а это билет на следующий рейс после пересадки. Пэт…

О'Дэй взял билеты.

— Сейчас проверю.

— Ты только посмотри на это, черт побери!

— Знакомое лицо?

— Он походит на… Исмаила Куати, может быть? Второго я не знаю.

— Усы и прическа другие, Дэн, — заметил О'Дэй, отворачиваясь от своего телефона. — И лицо более худое. Лучше запроси архив, что у них там поновее. Не следует делать поспешные выводы.

— Правильно. — Мюррей поднял телефонную трубку.

— Хорошие новости, господин президент, — сообщил Борштейн из своего бункера под горой Шайенн. — Разведывательный спутник К-11 проходит над центральной частью Советского Союза. Сейчас там приближается рассвет, ясная безоблачная погода и нам удастся посмотреть на их ракетные базы. «Птичка» уже перепрограммирована. Национальный центр фоторазведки и Оффутт будут получать изображение в реальном времени.

— Но не мы, — проворчал Фаулер. Такое оборудование не было установлено в Кэмп-Дэвиде, удивительная оплошность, подумал президент. А на борт ЛКП изображения будут поступать. Вот там-то мне и нужно было находиться, еще раз подумал Фаулер.

— Хорошо, сообщите мне, что появится на экранах.

— Будет исполнено, сэр. Думаю, получим немало полезной информации, — пообещал генерал.

— Изображение начало поступать, сэр, — послышался новый голос. — Это говорит майор Костелло из разведывательного отдела НОРАД, сэр. Все получается просто идеально — было бы невозможно рассчитать все более точно. Наша «птичка» пролетит над четырьмя ракетными полками, с юга на север, в Чангиз-Тобе, Алейске, Узхуре и Гладкой — все, кроме последней, базы баллистических ракет СС-18. В Гладкой развернуты ракеты устаревшей модели — СС-11. Сэр, Алейск — это одна из баз, которую они должны демонтировать, но пока не приступали…

Утреннее небо над Алейском было чистым и безоблачным. Первый свет зари начал пробиваться на северо-востоке, однако солдатам ракетных войск стратегического назначения было не до красот природы. Они отставали от графика на несколько недель, и поступили приказы срочно устранить отставание. То, что их выполнить почти невозможно, не имело значения. У каждой из сорока пусковых шахт стоял мощный автокран. СС-18 — вообще-то русские называли их PC-20, что означало «ракеты стратегические номер 20» — были старыми ракетами, созданными более одиннадцати лет назад, из-за чего, между прочим, Советы и согласились демонтировать их. Ракетные двигатели работали на жидком топливе, причем топливо и окислитель представляли собой опасные едкие вещества — несимметричные диметилгидразин и четырехокись азота, — и то обстоятельство, что их называли «способными к хранению», являлось весьма относительным заявлением. Они действительно были более стабильными, чем криогенные виды топлива, потому что их не требовалось охлаждать, однако их токсичность была настолько велика, что попадание на кожу человека почти мгновенно приводило к смертельному исходу. Кроме того, по своей природе эти химические вещества были крайне реактивными. Мерой предосторожности служило то, что шахты вмещали ракеты, заключенные в стальные капсулы, походившие на гигантские винтовочные патроны, — советское изобретение, предохраняющее чувствительные приборы в шахтах от едких химических веществ. То, что советские специалисты вообще занимались такими сложными двигательными системами, объяснялось не столько тем, что такие двигатели — как утверждали американские разведслужбы — обладали большей энергетической мощностью, а сколько тем, что русские отставали в разработке надежного и мощного твердого топлива для своих ракет. Это положение было исправлено лишь недавно, когда на вооружение начали поступать новые ракеты СС-25. Хотя межконтинентальные баллистические ракеты СС-18 являлись, без сомнения, крупными и мощными — в НАТО им было присвоено зловещее кодовое название «Сатана», — они отличались тем, что их техническое обслуживание было исключительно сложным и опасным, и обслуживающий персонал с радостью предвкушал, когда отделается от них. Не один специалист ракетных войск стратегического назначения поплатился жизнью при обслуживании и во время учений, подобно тому, как гибли американские специалисты, которые занимались в прошлом аналогичными американскими ракетами «Титан-11». Все ракеты, базирующиеся в Алейске, планировалось уничтожить, чем и объяснялось присутствие обслуживающего персонала и тяжелых транспортных средств. Но прежде следовало демонтировать боеголовки. Американцы могли наблюдать за тем, как идет уничтожение ракет, но боеголовки по-прежнему оставались их самой секретной частью. Под пристальным взглядом полковника с верхней части ракеты номер 31 небольшим краном был снят чехол, и теперь обнажились многоцелевые самонаводящиеся боеголовки. Каждая из них походила на конус диаметром сорок сантиметров у основания и сходилась до острой как игла верхушки в полутора метрах от него. И каждая представляла собой трехступенчатое термоядерное устройство мощностью в пятьсот килотонн. Солдаты обращались с боеголовками бережно, проявляя уважение, которого те явно заслуживали.