Аналогичный мир (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна

— Дождь разбудил, — рассмеялся Эркин.

Андрей зевнул ещё раз и встал.

— А раз встали, есть давайте.

— Иди умойся сначала, глаза не разлепил, а лопать лезешь.

— А пошёл ты, — беззлобно отругнулся Андрей, выставляя под дождь ладони.

— Мешок не размочим, когда потащим?

— Нет, — Фредди сплюнул окурок в огонь и заглянул в котелок. — Бумага плотная. Вроде готово уже.

— А то нет, — Андрей решительно взялся раскладывать варево. — Горячее сырым не бывает. Эркин, чаю заварим?

— Чай на вечер. Кофе есть.

Они завтракали, перебрасываясь обычными шуточками по поводу обжорства Андрея. Пока ели, рассвело. Парни потащили мешок к загону, а Фредди занялся посудой. И невольно улыбался, вспоминая, как это было…

… Они ушли от посёлка и от загонов, разожгли костёр. Джордж привёл шерифа. Джерри оторопел, увидев костёр и их вокруг.

— Вы что это затеяли?

— Спокойно, шериф.

— Всё по закону.

— По нашему закону, — сказал он. — Это суд чести. И тебя мы позвали, чтобы ты потом русским объяснил по-правильному.

Джерри был сильно после вчерашнего, но тут сразу пришёл в себя.

— Конечно-конечно, но…

— Без но, шериф, — оборвал он. — Так, ещё что…

— Протокол, — сказал кто-то. — И тоже русским дадим. Они наших законов не знают. Чтоб потом ни у кого неприятностей не было.

— Дело, — одобрил он. — А кто вести будет?

Они стали смущённо переглядываться. Хоть и грамотные все, ведь не рабы, не цветные, а белые, в школе-то все учились, но дел с писаниной не имели, не ковбойские это дела. А тут надо писать быстро, да ещё подправлять на ходу, ругани-то на бумаге не место.

— Давайте я, — предложил один из молодых ковбоев.

Приглядевшись, он узнал Берта Рестона, который тогда отдал Эркину книгу.

— Кто его знает? Доверяете?

Круг зашумел:

— Доверяем…

— Доверяем…

— Толковый парень…

— Молод только…

— Так не в судьи…

— Пусть он…

— Доверяем…

Кто-то достал и дал Рестону свой блокнот.

— Держи. А мы все подпишемся.

Все закивали.

— Ну, тогда всё, — кивнул он. — Дан, Роб, Дик, приведите этого… — Он проглотил ругательство, и все одобрили его молчаливыми кивками. Успеем ещё наругаться.

Ждали молча, спокойно покуривая. Старшие ковбои у огня, кто помоложе — за ними. И, когда послышались шаги и возмущённый голос Седрика, никто не шевельнулся, головы не повернул…

… Фредди составил у решётки отмытые миски и пошёл за водой к «белому» колодцу…

…А как хорохорился поначалу. Не лезьте, мол, в чужие дела. Да кто они такие, чтоб указывать. Джерри сидел, как и положено шерифу на суде чести, молча. Говорили старшие ковбои. Он слушал молча, но на этом: «Кто вы такие?!» — не выдержал.

— Мы ковбои, а ты сука надзирательская.

Остальные одобрительно загудели:

— Правильно, Фред.

— Ковбой чужого не зажилит.

— Не подставит никого.

— Надзиратель ты, а не ковбой.

Седрик вскинул голову.

— С цветными иначе нельзя! Вы распустили их, расу, — и с вызовом посмотрел на всех, — потерять согласны, лишь бы шкуру свою спасти. Ротбус был, вы все пикнуть не смели, а теперь расхрабрились.

— А какие у тебя дела с Крысой? — спросил Дан. — О чём это вы так беседовали мило?

— Прямо голубками ворковали, — усмехнулся Роб…

…Как же Седрик сразу завилял. И Фредди не рискнул выстрелить в него «охранюгой», но и слова Эркина оказались к месту. И решение было одно. Седрик не ковбой, марает звание ковбоя, и слово «дискредитация», предложенное Рестоном, всем понравилось, и без Фредди всё покатилось куда надо.

Фредди удовлетворённо хмыкнул, пристраивая на решётку котелок с водой…

…Они сказали Седрику всё, что хотели. О нём, о рабстве. Что цветные о скотине думают, а он о своём кармане, что он дважды вор, обокрал и лендлорда, и пастухов, что парней под вычет загоняет. Правда, вопрос о Крысе как-то отпал, но Крыса мёртв, а каким бы подручным Седрик у него ни был, теперь это не опасно, так что можно и не брать в голову. И приняли решение. Вне закона. Любой ковбой, любой пастух, вообще любой может сделать с Седриком что захочет и когда захочет, и защищать его никто не будет. Джерри, выслушав приговор, изменился в лице, но промолчал. Когда ковбои собирают суд чести, им поперёк пути вставать нельзя. И защитивший того, кто вне закона, сам станет отверженным. А этот дурак не понял. Даже когда с него сорвали пояс с кобурой, вынули и разломали кольт. Хороший новенький кольт, но так уж положено. Пояс с пустой кобурой швырнули ему под ноги и перестали замечать. Пусть походит живым трупом, подождёт. Все по старшинству подписались под протоколом и вручили его шерифу. И составили другой. Уже не протокол, а акт. Что старшим ковбоем они на это стадо ставят Берта Рестона. Ну и что, что молод, что вообще первый раз гонит, и на коне сидит как… ну, ладно, чего обижать парня. Старается, как может. Но другого ковбоя, которого можно снять со стада и который после всего сможет наладить отношения с цветными, нет. А документы и кормовые должны быть у белого. Не нами это заведено, не нам и ломать. А что до чисто ковбойской работы, то тут и помогут, и подскажут. Всё равно дальше кучно пойдём. Акт тоже подписали и вручили шерифу, уже для лендлорда. Пусть оплачивает работу Рестона. А если ещё раз им надзирателя или ещё какую сволочь подсунут… русские, вон, с десяток охранюг вывезли, промеж нас ползали. Они сволочи, а нас трясли. Когда и куда исчез Седрик, никто не заметил. Прямо от костра старшие ковбои с Рестоном и шерифом пошли в двадцать третий номер, там, перерыв вьюки, нашли блокнот старшего ковбоя и конверт с документами и кормовыми. Денег было много. Дан, заглянув в конверт, сразу сказал, что должно хватить. Ничего больше не тронули и опять все вместе пошли в восемнадцатый. Пастухи, все четверо, сидели у костра. Здесь же мешки с кормом, их сёдла, всё хозяйство. По тому, что пастухи не удивились и как оперативно сбежались цветные от всех навесов, было понятно, что за судом чести много глаз следило. Уже Дан зачитал им приговор, акт и представил им Берта, вручив при них ему пакет и блокнот. И разошлись. Дальше пусть сами разбираются…

…Фредди удовлетворённо осмотрел навес: корма хватает, даже если придётся здесь задержаться.

— Фредди, — Дон зашёл под навес снял шляпу, стряхнул воду и снова надел. — Привет.

— Привет, Дон. Ну, как дела?

Дон рассмеялся.

— У кого? У русских? Они потрошат Седрика, а тот выворачивается наизнанку, лишь бы они подольше копались в его потрохах.

Фредди кивнул.

— Он живёт, пока говорит. Когда русским надоест его слушать, они вышибут его пинком под зад. И он знает, что его встретят.

— Нож или пуля, Фредди?

— Цветные всю ночь выясняли, кто его упустил.

— Да, я знаю. Они так орали, что я не мог заснуть. Там один здорово загибает, — Дон усмехнулся. — Где он только подцепил такие обороты?

Фредди заинтересованно посмотрел на Дона.

— Думаешь, Седрик слышал?

— Русские слушали. Во всяком случае, двое из них сидели на крыльце и комментировали. Я так полагаю.

— Они говорили по-русски?

— А может, по-индейски. Я эти языки не различаю, Фредди.

— Мг. А что несёт Седрик?

Дон пожал плечами.

— Это многие хотели бы узнать. Но тут глухо, Фредди. А вот протокол доставил русским живейшее удовольствие. Мы являемся с протоколом, а Седрик уже сидит там и размазывает сопли и слёзы. И просит его спасти.

Фредди невольно рассмеялся.

— От нас?

— От всех. Его четвёрка посменно дежурит у русского дома.

— И сейчас? — удивился Фредди.

Дон расхохотался.

— Мокнут, но сидят. И остальные пастухи им помогают. Твои там тоже болтаются.

— Их дело, — пожал плечами Фредди.

— Старшие ковбои там тоже… прогуливаются. Говорят, прогулки в дождь полезны для здоровья.

— Радикулит лечат? — хмыкнул Фредди.

— Ты же знаешь, Фредди. У ковбоя три болезни. Радикулит, загул и пуля. А лечат каждый своё.