Начало Века Разума. История европейской цивилизации во времена Шекспира, Бэкона, Монтеня, Рембрандта, Галилея и Декарта: 1558—1648 гг. - Уильям Джеймс Дюрант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Природа... неумолима и неизменна; она никогда не преступает навязанных ей законов и ничуть не заботится о том, понятны ли людям ее заумные причины и методы действия. По этой причине представляется, что ничто физическое, что чувственный опыт ставит перед нашими глазами или что необходимые демонстрации доказывают нам, не должно быть поставлено под сомнение (тем более осуждено) на основании свидетельств библейских отрывков, которые могут иметь несколько иной смысл под своими словами.
Однако он обещал подчиниться Церкви:
Я заявляю (и моя искренность проявится) не только то, что я намерен свободно подчиниться и отказаться от любых заблуждений, в которые я могу впасть в этих рассуждениях по незнанию вопросов, относящихся к религии, но и то, что я не желаю в этих вопросах вступать в споры с кем-либо..... Моя цель только одна: если среди заблуждений, которыми могут изобиловать эти рассуждения о предмете, далеком от моей профессии, есть что-то, что может быть полезным для святой церкви в принятии решения относительно системы Коперника, то это может быть взято и использовано так, как кажется лучшим для начальства. Если же нет, то пусть моя книга будет разорвана и сожжена, поскольку я не намерен и не претендую на то, чтобы извлечь из нее какой-либо плод, не являющийся благочестивым и католическим.103
Но он добавил: "Я не считаю себя обязанным верить, что тот же Бог, который наделил нас чувством, разумом и интеллектом, хотел, чтобы мы отказались от их использования".104
3 декабря 1615 года он отправился в Рим по собственному желанию, вооружившись дружескими письмами от великого герцога к влиятельным прелатам и флорентийскому послу в Ватикане. В Риме он взялся за индивидуальное обращение церковных чиновников; он отстаивал систему Коперника при каждом удобном случае; вскоре "все" в Риме обсуждали звезды.105 26 февраля 1616 года инквизиция предписала кардиналу Беллармину "вызвать к себе упомянутого Галилея и увещевать его отказаться от упомянутых мнений, а в случае отказа... передать ему, перед нотариусом и свидетелями, повеление полностью воздержаться от преподавания или защиты упомянутых мнений и даже от их обсуждения. Если он не согласится на это, то должен быть заключен в тюрьму".106 В тот же день Галилей предстал перед кардиналом Беллармином и заявил о своем подчинении декрету.107 5 марта Святая канцелярия опубликовала свой исторический эдикт:
Мнение о том, что солнце неподвижно стоит в центре вселенной, глупо, философски ложно и совершенно еретично, поскольку противоречит Священному Писанию. Мнение о том, что Земля не является центром Вселенной и даже имеет суточное вращение, философски ложно и, по меньшей мере, ошибочно.108
Конгрегация Индекса в тот же день запретила публикацию и чтение любых книг, отстаивающих осужденные доктрины; но в случае с "De revolutionibus orbium coelestium" Коперника (1543) она запретила использовать книгу "до тех пор, пока она не будет исправлена"; а в 1620 году она разрешила католикам читать издания, из которых были удалены девять предложений, представляющих эту теорию как факт.
Галилей вернулся во Флоренцию, жил в уединении на своей вилле в Беллосгардо и не вступал в полемику до 1622 года. В 1619 году его ученик Марио Гвидуччи опубликовал эссе, в котором воплотил теорию Галилея (ныне отвергнутую) о том, что кометы являются эманациями земной атмосферы, и подверг резкой критике взгляды иезуита Орацио Грасси. Разгневанный папа под псевдонимом опубликовал нападки на Галилея и его последователей. В 1622 году Галилей отправил монсеньору Чезарини в Рим рукопись "Il saggiatore" ("Прорицатель"), отвечая Грасси и отвергая в науке все авторитеты, кроме наблюдения, разума и эксперимента. С согласия автора некоторые члены Академии деи Линчеи смягчили несколько отрывков. В таком виде Урбан VIII принял посвящение и санкционировал его публикацию (октябрь 1623 года). Это самое блестящее сочинение Галилея, шедевр итальянской прозы и мастерства ведения полемики. Папа, как нам говорят, наслаждался ею; иезуиты корчились.
Воодушевленный таким образом, Галилей снова отправился в Рим (1 апреля 1624 года), надеясь обратить нового Папу к идеям Коперника. Урбан принял его радушно, дал ему шесть продолжительных бесед и множество подарков, выслушал аргументы Коперника, но отказался снять запрет инквизиции. Галилей вернулся во Флоренцию, утешенный признанием Урбана великому герцогу: "Долгое время мы питали отеческую любовь к этому великому человеку, чья слава сияет на небесах и шествует по земле".109 В 1626 году Галилея обрадовало назначение его ученика Бенедетто Кастелли математиком при папе, а другого ученика, отца Никколо Риккарди, - главным цензором прессы. Теперь он поспешил завершить свой главный труд - изложение систем Коперника и антикоперника. В мае он отвез рукопись в Рим, показал ее папе и получил церковный импримат на публикацию при условии, что предмет будет рассматриваться как гипотеза. Вернувшись во Флоренцию, Галилей переработал книгу и выпустил ее (февраль 1632 года) под длинным названием: Dialogo ... dei due massimi sistemi del mundo-Dialogue of G. G., ... Where, in meetings of Four Days, Are Discussed the Two Chief Systems of the World, Ptolemaic and Copernican, Indeterminately Proposing the Philosophical and Natural Arguments, as well on one side as on the other.
Книга могла бы принести Галилею меньше горя и славы, если бы не ее начало и конец. Как сказано в предисловии, "для взыскательного читателя":
Несколько лет назад в Риме был опубликован спасительный эдикт, который, чтобы предотвратить опасные тенденции нашего века, налагал разумное молчание на пифагорейское мнение о том, что Земля движется. Нашлись и те, кто дерзко утверждал, что этот указ возник не в результате разумного исследования, а в результате не слишком хорошо информированной страсти. Приходилось слышать жалобы на то, что советники, совершенно не сведущие в астрономических наблюдениях, не должны подрезать крылья размышляющим интеллектуалам необдуманными запретами.110
Это, по сути, должно было предупредить читателя, что форма диалога - это уловка, чтобы ускользнуть от инквизиции. В диалоге два персонажа, Сальвиати и Сагредо - имена двух самых близких друзей Галилея, - защищают систему Коперника; третий персонаж, Симпличио, отвергает ее, но с прозрачной софистикой. В конце работы Галилей почти дословно вкладывает в уста Симпличио утверждение, на добавлении которого настаивал Урбан VIII: "Бог всемогущ, поэтому для него все возможно; следовательно, приливы и отливы не могут быть приведены в качестве необходимого доказательства двойного движения Земли, не ограничивая всеведения Бога". На что Сальвиати саркастически замечает: "Восхитительный и поистине ангельский аргумент".111
Иезуиты,
