Синдзи-кун. Тетралогия (СИ) - Хонихоев Виталий

– Погодите. – говорит Иошико: – а ты может вместо доспеха щит сделаешь? Все равно атаковать будут скорее всего в лоб – по крайней мере первые несколько раз.

– Могу. – в воздухе перед Юки возникает полусфера, закрывающая ее спереди. Кажется, что она висит в воздухе, но приглядевшись – становится ясно, что она опирается на незаметные нити из земли.

– Я так ничего не вижу. – говорит Юки, высовываясь из‑за сферы: – куда бить и что делать.

– А так? – в полусфере появляется щель, что‑то среднее между щелью в забрале рыцарского шлема и бойницей в доте. Юки заглядывает в нее, делает какой‑то жест рукой и перед полусферой вырастают ледяные колья.

– Вижу. – кивает она: – могу работать. Но вообще… у меня мысль появилась… – она погружается в себя и что‑то бормочет.

– Что это с ней? – спрашивает Иошико, повернувшись ко мне: – все в порядке?

– Должно быть. – пожимаю плечами я. Такие вот «зависания», бормотания и отрешенный взгляд в пустоту – постоянный спутник мозговых штурмов в коллективе, где все делятся своими наработками и не боятся, что завтра кто‑нибудь использует это знание против тебя же. Понятно, что в этом мире существуют сообщества, где серьезно занимаются исследованиями способностей, но, как я уже и замечал ранее, эти исследования невероятно осложнены индивидуальностью и непредсказуемостью способностей. Получается, невозможно изучать принципы магии, есть возможность изучать каждого мага отдельно и эти исследования, скорее всего будут бесполезны применительно к другому магу. Вывод отсюда очень простой – каждый маг, который дает себя исследовать – не приносит вклад в науку с тем, чтобы продвинуть прогресс человечества, а попросту дает окружающим информацию о своих уязвимых местах. У способностей порой единственное отличие в том, что обычный человек так не может. То есть, например, если у кого‑то есть способность, именно «махоу», эта магия, но она не отличается от того, что и так может средний человек – то скорей всего ее так и не обнаружат. Не существует детекторов магии, я еще не разу не слышал об гасителях или нулификаторах магии. Так же не знаю о каком‑нибудь поле антимагии. Отличить Майко от обычного человека, пока она не включает свой метаморфизм – практически невозможно. Что так же добавляет неразберихи во все эти научные изыскания. Наука о магах или суперах – всего лишь сборник частных случаев. Поэтому государство до сих пор готово платить стипендию магам за регистрацию в СКПУ и доплачивать отдельно – за согласие изучить мага и его способность. Потому что информации не может быть много. И тот факт, что маги Братства не регистрировали себя и свои возможности – дал нам возможность открыть способности Чепу и Шленды. В свою очередь Вереск, хоть и была зарегистрирована в СКПУ, но почему‑то там не нашли применения ее способностям.

Возможно, другой человек на моем месте задумался бы о всемирном заговоре мировых элит и коварном замысле кукловодов, стоящих за ширмой. Но я не верю в теории заговора. Ни в масонов, ни в пришельцев с Нибиру и Нидаю, ни в то, что высадка на Луну на самом деле снималась в павильонах старого Голливуда. Почему? Да потому, что люди – это просто люди в массе своей. Никто не умеет хранить тайну, никто не умеет держать язык за зубами. Рано или поздно состав Мирового Совета Диктаторов и то, чем они там занимаются на своих совещаниях – будет всем известно. Вон, пятьдесят семей в Японии известны всем, и кто там чем занимается – тоже. Уверен, что они бы хотели сохранить свое существование в тайне, но вот поди ты. Да и наш пример животрепещущий. Каким образом в массу просачиваются пикантные истории из жизни Сумераги‑тайчо? Или сплетники и сплетницы города Сейтеки присоединяются напрямую к ноосфере?

– Смотрите! – Юки создает перед собой тонкую пленку из льда. Смотрю на ледяное препятствие и недоумеваю. Лед как лед.

– В чем прикол? – Иошико подходит к небольшому ледяному щитку, висящему перед Юки в воздухе, пробует его пальцем на прочность, вопросительно смотрит на Юки: – круто, конечно…

– Я… уплотнила его. – говорит Юки: – попробуй ударить. Иошико долго просить не надо, если что‑то или кого‑то ударить надо – она запросто. Девушка просто взвивается в воздух и разворачивается раскрученной пружиной, выбрасывая ногу. Тунц! – она отлетает в сторону. Закон импульса, да. Действие равно противодействию, а она была в воздухе, когда получила противодействие, фактически как оттолкнулась от ледяного щита Юки.

– Вот же… – поднимается земли Иошико: – давай еще раз попробую. – она поднимает руку и оттуда вырываются темные лезвия, которые срываются с ее костяшек и со свистящим звуком «фить!» – исчезают на глазах, разбиваются о ледяной щит.

– Как так то? – бормочет Иошико: – не должно быть так.

– Можно попробую? – задаю вопрос. Мои кровавые лезвия свободно проходят через бетон, я подозреваю, что могу накромсать катану Майко как докторскую колбасу – на равные кусочки. Что мне лед, пусть даже прочный, я могу нарезать сталь и стекло.

– Конечно. – кивает Юки. Я отращиваю себе клинки на руках и осторожно, чтобы не дай бог не задеть Юки – тычу в вертикальную ледяную лужу. Ничего. Даже не царапается.

– Да как так то?! – говорю уже я. Смотрю на свои лезвия, проверяю их, проведя рукой по высокой траве. Трава опадает, срезанная мономолекулярной кромкой лезвия. Снова пробую расковырять щит Юки. Бесполезно. Не может быть обычный лед таким прочным!

– Как ты это? – спрашиваю я: – это же не лед. Что это такое вообще? Что за нарушения законов фундаментальной физики?!

– Это я поняла, что большая часть моего льда находится в другом измерении. – говорит Юки: – это даже не лед, это односторонняя поверхность ледяного щита, чья вторая сторона находится в пространстве магии.

– Пространстве магии… – этим термином она и Акира обозначают свой пространственный карман, куда уходит избыток энергии или энтропии во время активного использования своих способностей.

– Да. Фактически это конечно не настоящая односторонняя поверхность, как лента Мебиуса, это односторонняя поверхность в том смысле, что вторая сторона ледяного щита – существует, просто находится в другом измерении. То есть, скорее даже не односторонняя поверхность, а поверхность с плоскостями, находящимися в разных измерениях.

– Так это у тебя даже не ледяной щит, а скорее пространственный. – говорю я, разглядывая тонкую пленку, все еще висящую в воздухе. Теперь все становится понятным. Юки создает пленку пространственного щита, его прочность не может быть исчислена понятными нам величинами, это скорее как физическая манифестация границы между измерениями. Исходя из того, что эти самые границы не дают всем измерениям схлопнуться в одно – что, теоретически, будет означать конец Вселенной, в том виде, котором мы ее знаем – преодоление такой вот границы может затребовать все энергии, существующей в нашем мире. Что, конечно невозможно.

– Никогда не думал, что смогу увидеть это. – говорю я: – это же мечта всех футурологов. А ты долго можешь держать такой щит?

– К сожалению нет. – Юки поднимает глаза вверх, прислушиваясь к своим ощущениям: – наверное минуту еще. Примерно.

– Ну… все равно круто. – я задумываюсь о том, что и моя темно‑бордовая масса, которую я по привычке называю «кровью» также просачивается откуда‑то из пространственного кармана, и что в теории я тоже могу сделать такой же щит. Все мои предыдущие версии доспеха или щита – все таки были пробиваемы или скорее проминаемы даже Майко с ее стальным дрыном, который она по недоразумению продолжала называть катаной. Я создаю щит, растягиваю его пленку в стороны и представляю, что у него нет другой стороны, что вторая плоскость щита находится в другом измерении. Не получается. Представляю, что щит попросту погружен наполовину куда‑то, откуда берется эта масса. Не получается опять. Как там – знать путь и пройти его – не одно и то же. Значит будем пробовать.

– Интересно, а вот эти мои штуки – тоже из другого измерения? – задумчиво говорит Иошико, изучая свои темные, будто обсидиановые лезвия, выросшие у нее между костяшками сжатого кулака. Мини‑росомаха, думаю я, очень мило.