Синдзи-кун. Тетралогия (СИ) - Хонихоев Виталий

– Народ! – громко говорит Питер: – результаты жеребьевки стали известны. У нас все‑таки будет два матча в отборочных.

– Как и ожидалось. – кивает с места Майко: – а с кем именно?

– Команда из Исикаги, какие‑то «Вамиры», у них там Рыбарь капитан. А в следующем матче, если пройдем – «Евклид». Кто такие – без понятия. Про них и неизвестно ничего пока. Отборочные пройдут по правилам «Вышибалы», как и в прошлый раз. – уточняет Питер.

– Нам нужны те, кого трудно сдвинуть с места, плюс те, кто может сам подвинуть. – говорит Акира. Она снова – сама эффективность и целеустремленность. Был момент, когда казалось, что расклеилась, но вот, несколько минут и она снова с нами.

– Юки может ледяной столб сообразить – говорит Иошико: – когда мы тренировались вместе, я видела.

– Модифицированный Молот Правосудия. – кивает Майко: – знаю, видела. Как даст снизу в челюсть!

– Хорошо. Тогда – еще Майко и Син. Син за землю зацепится может, Майко снести кого‑нибудь. – думает вслух Акира. Я тоже задумываюсь. Вышибалы? Так в школе игра называлась, когда мячиками в друг друга кидали. Спрашиваю Майко о чем речь. Та вполголоса объясняет, что «Вышибалы» на Играх – это когда круглый такой ринг, а вокруг – ров с водой. Кто кого из круга вытолкнет – того и правда. Спрашиваю, а как тогда на прошлых Играх какие‑то чудики смогли Сакуру в воду вытолкать. Майко поясняет, что все должны быть в круге, если тебя нет в круге – значит минус к командному счету. В воду окунули Питера, Сакура исчезла, ну а раз исчезла – минус. Она поди пошла чай пить. С ее то мотивацией. И с печеньками.

Задумываюсь. Если ринг земляной – смогу воткнуться в него кровавыми нитями… пора бы уже другое название им придумать, нет? Кровавые нити – банально и как‑то показушно. Пока пусть просто нити будут. А вообще даже не нитями, а жгутами в землю воткнусь метра на три, укреплю доспехом и буду стоять как вкопанный. Я так, кстати еще и Юки смогу укрепить – ей то двигаться не надо. Ну а Майко о себе сможет позаботиться. И об окружающих тоже. У нее катана есть.

– Какие еще варианты есть? – спрашивает Акира, наполовину сама себя, наполовину – советуясь с командой.

– На мой взгляд Майко‑Син‑Юки – оптимальная команда для отборочных. – подтверждает мои мысли Питер: – на прошлых она одна у нас стоять осталась. Стену сообразила поставить против телекинетика.

– Ну или можно Юки с Акирой выпустить. – задумчиво говорит Майко: – и сделать – БУМ!

– Не, не, не. Не надо «бум» делать. – говорит Читосе: – мы тот раз еле выжили. Или даже не выжили бы, если бы не Син. А они специально поменьше энергии вложили. Что будет, если много вложат – я даже представить боюсь.

– И правда. Поубивают там зрителей еще. И жюри. – говорит Питер.

– Хорошо. Тогда решено, на первый матч выставляем тройку Майко‑Син‑Юки. Надо бы вам потренироваться вместе, слаженность отработать и комбинации. – решает Акира. Мы киваем. Будет сделано, наш капитан.

– А чего это у вас тут происходит? – Питер обращает внимание на разложенные по столу бумаги и папку.

– Да мы тут родословную Сина изучаем. – говорит Майко: – перед тем, как выдавать его … то есть женить, конечно женить. Вот только на ком…

– Родословную? – удивляется Питер и берет в руки один листок.

– У него оказывается есть бабушка и дедушка. А еще он наследник торговой империи! – хвастается Читосе. Чем именно хвастается – не понимаю. Вся империя дедушки и бабушки Синдзи – один универсам в деревне. Для деревни – наверное круто.

– Правда не похож он на своего отца… – говорит Майко: – вот ни капли. Ни внешне, ни поведением. Поведением он скорее на тебя, Питер, похож, такой же бабник. А его отец – сразу после универа женился. И не изменял ни разу. Какой молодец.

– А что я‑то сразу – защищается Питер: – я его этому не учил, это он сам. Может он по материнской линии, или через поколение там… ну дед у него любвеобильный был.

– Зато у него теперь считай свой универсам в Накагусуку. – говорит Читосе: – семейный бизнес. Надо только с дедушкой и бабушкой познакомиться. Они наверное ждут тебя и ищут.

– Накагусуку… – задумывается Питер: – это ж Окинава! Бывал я там, давненько, правда, но бывал. Эх, такие там девушки… – взгляд его затуманился воспоминаниями.

– Погоди‑ка… – наклоняет голову Майко: – а в какие такие годы ты там побывал? – она подбирает папку и начинает перебирать бумаги. Я узнаю ее взгляд. Готовится шуточка за триста. Ну, нет, думаю я, нет, я и сам могу в такие вот шуточки. Зря ты думаешь, Майко, что только тебе тут дана такая возможность, сейчас и я тоже…

– Точно! – говорит Майко, поднимая какую‑то бумагу: – все сходится! И по времени и по поведению… скажи‑ка, друг Питер, а ты помнишь с кем именно у тебя там, на Окинаве роман был.

– Давно было, откуда все вспомнишь… – машет рукой Питер. Вот он, мой шанс, думаю я, Майко и сама хотела бы подшутить, но почва уже подготовлена и … я смотрю на Питера в упор и он, удивленно моргает глазами.

– Папа?! – говорю я и Питер округляет глаза.

– А я то думала, почему они оба такие бабники. – говорит за моей спиной Читосе.

– Гены… – кивает Майко.

– Папочка! – кричу я и раскрываю объятия: – как я долго тебя ждал! Ну теперь заживем!

– Не, не, не! Этого быть не может! – Питер вскакивает на ноги и делает прыжок в сторону, так, чтобы между нами находился стол: – это же неправда!

– Папочка, сколько дней рождений, сколько подарков на Рождество… ну и конечно ты должен научить меня обращаться с женщинами. Ну, там пестики‑тычинки, все такое… – улыбаюсь я. Питер сглатывает комок в горле и пятится.

– И алименты не платил все это время. – осуждающе качает головой Акира.

– Акира‑сан! И ты!

Глава 20

POV Горо Такэда, старший инспектор СКПУ

Этот город никогда не спит, никогда не отдыхает, никогда не разжимает свои челюсти – если он уже вцепился в тебя, в твою душу, в твое сердце – он с тобою навсегда. Он заглядывает через твое плечо, когда ты пишешь отчет о работе, подталкивая твою руку напечатать что «ситуация с социальной интеграцией магов в городе А1, настроения социума к магически одаренным – А1, приемлемость насилия на почве неприязни и ксенофобии – Z40». Этот город хлопает тебя по плечу и понятливо улыбается, когда вечером, вместо того, чтобы ехать домой, ты заворачиваешь в ближайший бар. Он наливает тебе каждый стакан отвратительного, дешевого пойла, следя за тем, чтобы ты выпил все до дна. И, конечно, же он лежит в постели, рядом, ухмыляясь всеми своими гнилыми зубами, когда тебе так нужно, чтобы его рядом не было.

Горо поднял голову и посмотрел на мирно спящую рядом Кеко. Город еще не успел сожрать ее, вцепиться в нее своими клыками, искалечить ее настолько, чтобы она начала так же, как и все – печатать лживые отчеты о том, что все хорошо, не обращать внимания на то, чего по мнению начальства не существует, и напиваться до чертиков в конце каждого рабочего дня. И до конца недели она уедет в Токио, оставив этот город захлебываться от бессильной злости. Этот раунд будет за ним, подумал Горо, давненько я не выигрывал, давненько я смирился с тем, что город творит что хочет и каждый раз просто вздрагивал, как собака, на чью спину падает хлыст хозяина.

Но не в этот раз. В этот раз – он победит. Жена ушла из дома, уехала с каким‑то рекламным агентом, оставила записку и забрала все сбережения. У него дома теперь даже кровати нет, пусто. Скоро уедет Кеко, и он снова останется один на один с этим городом. Хорошо, думает Горо, пусть. Это и есть его работа – умирать в этом городе. И пытаться делать что‑то лучше.

Он осторожно встал с кровати и подошел к окну. Отодвинул штору. За окнами шел дождь и огни ночного города были размытыми пятнами на стекле, рисунок сумасшедшего абстракциониста. Где‑то прозвучала сирена ночного патруля, прогрохотал голос, усиленный мегафоном. В небе скользнул луч прожектора. Хотелось закурить, но сегодня они были у Кеко дома, а у Кеко дома нельзя курить. Соседи будут ругаться. Горо было плевать на соседей и на правила общежития, но ему было не плевать на Кеко, потому он терпел.