Тирант Белый - Жуанот Мартурель

И, сказав сии слова, Тирант, заливаясь слезами, принял Тело Господне, а все, кто находился в комнате, сочли, что не рыцарь, а святой человек Божий прочел эти столь благоговейные молитвы пред Corpus. Облегчив душу, Тирант позвал своего писаря и в присутствии всех продиктовал свое завещание, которое звучало так.

Глава 469

О том, какое завещание оставил Тирант.

Никому не дано избежать смерти, и хотя не суждено человеку знать, когда она наступит, мудрые должны предвосхищать будущее, дабы, покидая сей бренный мир, они могли приготовиться к встрече с нашим Создателем и распорядиться всем тем, чем владеют. И потому я, Тирант Белый из рода Соляной Скалы и Бретонского дома, рыцарь ордена Подвязки, принц и цезарь Греческой империи, сокрушенный смертельной болезнью, но во здравом уме и ясной памяти, в присутствии благородных сеньоров и моих братьев по оружию - короля Скариана и короля Сицилии, а также моего кузена короля Феса и других королей, герцогов, графов и маркизов, желаю выразить свою последнюю волю и во имя Господа нашего Иисуса Христа повелеваю записать данное завещание.

«Назначаю своими душеприказчиками и исполнителями моего завещания Принцессу Греческой империи и мою супругу добродетельную и благородную Кармезину, а также моего возлюбленного двоюродного брата Диафеба, прославленного герцога Македонского, которых прошу осуществить мою последнюю волю.

Завещаю сто дукатов своего достояния, чтобы мои душеприказчики употребили их по своему усмотрению на богоугодные дела во спасение моей души. Кроме того, прошу и поручаю им переправить мое тело в Бретань в церковь Святой Богоматери, где покоятся все, кто принадлежит роду Соляной Скалы, ибо такова моя воля.

Желаю также, чтобы каждому из моих родичей, кто будет при моей кончине, было выдано по сто тысяч дукатов моего достояния. Кроме того, я оставляю каждому из моих слуг и тех, кто состоял в услужении в моем доме, по пятьдесят тысяч дукатов. Единственным своим наследником остального имущества, которое с Божьей помощью приобрел я сам и получил по милости Его Величества Императора, а также своим правопреемником я назначаю своего слугу и племянника Ипполита из рода Соляной Скалы, который должен занять мое место и иметь те же права, что и я, и пусть распоряжается он ими по своему усмотрению».

После того как Тирант продиктовал свое завещание, он попросил писаря записать краткое послание для Принцессы, а написано там было следующее.

Глава 470

О том, что Тирант велел написать в кратком прощальном послании Принцессе.

«Смерть так близка, что медлить нельзя мне более, и в завершение своего земного пути я хочу лишь, о добродетельная сеньора, оставить для вас мои последние горестные и печальные слова прощания.

Неугодно было судьбе, чтобы я, недостойный, обрел вас - награду за все мои труды. Но не так страшился бы я смерти своей, если было бы позволено мне умереть в ваших объятиях. Умоляю вас, о высокородная сеньора, сохраните же вы свою жизнь, чтобы в награду за мою великую любовь к вам вы помнили обо мне и молились за мою грешную душу, которую, скорбя, возвращаю я своему Создателю, Тому, кто подарил мне ее.

Так распорядилась судьба, и я не смог вновь увидеться и поговорить с вами, надеждой и спасением моей жизни, и посему, желая заверить вас в своей любви и сообщить о том, что конец мой близок, я решил написать вам сие краткое послание, ибо времени у меня осталось мало, а невыносимая боль не позволяет мне продолжать далее. Последнее, о чем хотел бы я униженно просить вас, - позаботиться о моих родственниках и слугах.

Припадая к вашим стопам и целуя ваши руки, ваш Тирант вверяет вам свою душу».

После смерти Тиранта

Глава 471

О том, как Император отправил к Тиранту герцога Македонского и Ипполита с лекарями и как Тирант по дороге в Константинополь скончался.

Составив завещание, принц Тирант попросил короля Скариана, короля Сицилии и короля Феса переправить его, пока жизнь не покинула его тело, в город Константинополь, ибо ничто так не угиетало его, как мысль о том, что он может умереть, не повидавшись с Принцессой. Ибо Тирант свяго верил в то, что, едва увидев ее, будет спасен и вновь вернется к жизни.

И все решили, что следует отвезти Тиранта в город, ибо видели, как он сильно этого желает. Лекари согласились, так как знали, что цезарь умирает, и сочли, что радость, которую ему доставит встреча с горячо любимой Принцессой, принесет большую пользу, чем любые лекарства. Тиранта немедля положили на носилки, которые осторожно понесли на плечах. Его сопровождали все короли и другие высокородные сеньоры и лишь пятьдесят воинов. Все же остальные остались в городе Адрианополе.

Когда гонец доставил Императору письмо короля Феса, тоска и горестные думы овладели Его Величеством. Втайне ото всех он отправил за своими лекарями, а также за герцогом Македонским и Ипполитом и показал им письмо короля Феса. Его Величество попросил их не медлить и как можно скорее отправляться к Тиранту. Герцог Македонский и Ипполит покинули императорский дворец и вместе с лекарями отправились в путь, никому ничего не сказав, так как Император боялся, что, если Принцесса узнает о болезни Тиранта, она лишится чувств и жизнь ее окажется в опасности.

Когда герцог Македонский, Ипполит и лекари Императора были уже в половине дня пути от Константинополя, они встретили Тиранта. Сеньоры спешились, а носилки опустили на землю. Герцог Македонский подошел к цезарю и сказал ему:

Сеньор, кузен мой, как вы чувствуете себя?

Тирант ответил:

Кузен, какая радость, что я смог увидеть вас до своей кончины, ибо жизнь еле теплится во мне. И поэтому прошу вас и Ипполита поцеловать меня, ведь это будет наше с вами последнее прощание.

Герцог и Ипполит, заливаясь слезами, поцеловали Тиранта. Затем Тирант попросил их молиться о его душе и позаботиться о его супруге, Принцессе, и любить ее больше, чем его самого. Герцог отвечал ему:

Кузен, господин мой, как может столь отважный рыцарь, как вы, так падать духом? Доверьтесь милости Господа нашего, ибо он по своему милосердию и великодушию вам поможет и позволит вскорости обрести здоровье.

И когда он говорил эти слова, Тирант громко закричал:

Иисус, сын Давидов, смилуйся надо мной! Верую[766], исповедаю, каюсь, уповаю, к милости взываю! Дева Мария, ангел-хранитель, архангел Михаил[767], помогите мне, защитите меня! Господи Иисусе, вверяю Тебе душу свою.

И когда он сказал эти слова, душа его отлетела, а прекрасное тело осталось на руках герцога Македонского.

Поднялся столь громкий крик и горестный плач, что не могло не сжаться сердце от жалости, — так все любили принца Тиранта.

Долго плакал, стеная, король Скариан, а затем позвал короля Сицилии, короля Феса, герцога Македонского и Ипполита, а также некоторых других сеньоров, и, отойдя в сторону, они держали совет о том, что надлежит делать. И все решили, что король Скариан с остальными будет сопровождать тело Тиранта до города, но внутрь входить не будет, так как ему так и не удалось представиться Императору, а являться перед ним, когда случилось такое горе, неуместно. Кроме того, было решено забальзамировать тело Тиранта, чтобы затем отвезти его в Бретань.

Они покинули место, где скончался Тирант, и с телом его направились в сторону города Константинополя. Когда они достигли цели, была уже глубокая ночь. У городских ворот король Скариан простился с королем Сицилии, королем Феса, герцогом Македонским и Ипполитом и со своими людьми отправился в свой город в глубокой скорби, ибо король Скариан любил Тиранта, как никого другого. Оставшиеся же отнесли цезаря в один из городских домов, где лекари его забальзамировали.

После этого Тиранта одели в парчовый камзол и упланд со знаками императорской власти, подбитый собольим мехом, а затем отнесли в главную городскую церковь, а именно церковь Святой Софии. В церкви соорудили высокий большой катафалк и покрыли его парчой, а сверху поместили богато убранное золотой тканью ложе с балдахином из такой же ткани. И на это ложе положили опоясанное мечом тело Тиранта.

Когда же Император узнал, что Тирант мертв, он в глубоком горе, скорбя о смерти Тиранта, разорвал на себе императорское одеяние и, сойдя с трона, сказал следующие слова.

Глава 472

О том, что сказал Император, оплакивая смерть Тиранта.

Сегодня потерял я свой скипетр, а непобедимая корона моя предстала моему взору поверженной на землю. Отнялась моя десница, и верная опора страны нашей сломлена тобой, о злая фортуна! О несправедливая смерть, украв одну жизнь, ты открыла ничтожным неверным бесчисленные пути спасения! Ты убила Тиранта, чтобы завладеть и жизнью Императора Константинополя. Я умер, но пусть вечно живет слава об отважном Тиранте. О чины небесные[768], возрадуйтесь, принимая душу доблестного рыцаря, который присоединится к избранным, заслужившим награду! И вы, принцы тьмы, радуйтесь, если дано вам радоваться, ибо умер тот, кто каждый день возвышал христианскую веру. Вражьи державы, вы также радуйтесь, ведь умер непобедимый Тирант, которого не смогли одолеть все неверные мира в бессильной ярости. Теперь побежден он смертью, а вы ликуете. Лишь я, покинутый Император, буду скорбеть на этом печальном погребении. Так пусть же солнце скроется с наших глаз, пусть заволокут его густые туманы и тучи, чтобы светлая луна не смогла отражать его свет, пусть мир погрузится в мрачную тьму и облачится в черные одеяния. Пусть ветер сокрушит твердь земную[769], содрогнутся и упадут высокие горы, реки остановят свое течение, а чистые ключи смешаются с землей! Пусть в знак своей скорби их поглотит Греческая земля, печальная горлица, покинутая супругом Тирантом, а морские рыбы пусть покинут воды великого океана! В столь скорбный час вы, о прекрасные сирены[770], пойте о тех великих несчастьях, что свершаются на земле! Пойте, оплакивая смерть того, кто лучшим был среди живущих! Пусть звери жалобно воют и навсегда умолкнут птицы, пусть уходят они в необитаемые леса! К себе я призываю смерть, чтобы смог я отправиться в царство Плутона и принести туда сию горестную весть, дабы Овидий сложил прекрасные стихи о моем Тиранте. Снимите с меня золоченые одежды, унесите из замка богатый пурпур, оденьте меня в жалящую власяницу. Пусть все облачатся в черные траурные одежды, пусть, не смолкая, бьют все колокола, пусть все оплакивают эту потерю, столь страшную, что не хватает мне слов рассказать о ней.