Мятежный дом - Ольга Чигиринская

— Убийца, — обронила девочка, проходя мимо него, и толкнула его рюкзаком.

Дик вздохнул. Имперский офицер, который вел учет обмена пленных, хмыкнул. Поставив последнюю отметку, он обменялся рукопожатиями с офицером-тэка от вавилонской стороны. Дик махнул на прощанье рукой имперским пленникам и улыбнулся снова, когда в ответ поднялись четыре десятка ладоней.

— Почему ты ничего не сказал этой писухе? — спросил Данг.

— А что я должен был ей сказать?

— Ну, например, если ты кого-то и в самом деле считаешь убийцей, докапываться до него — не лучшая идея.

— Я должен был зарычать на нее погромче, что ли?

— Да ну тебя. Погоди, я вот расскажу Рокс, она ей вставит.

— И Алессия тут же полюбит меня как миленькая.

— Знаешь, в чем твоя проблема? Ты не требуешь к себе уважения. Хэнь хао, ты зарубил тайсё, нет, еще лучше — ты пощадил тайсё, это видела вся планета. На Картаго тебе не нужно требовать к себе уважения. Но они-то этого не видели. Они видят пацана ростом с тэка, и у этого пацана даже нет еще удостоверения личности… и твой офигенно старинный и крутой флорд дела не поменяет, потому что только один человек из ста понимает, какой он старинный и крутой.

— Ты к чему клонишь?

— К уважению, мужик! Эй, мы сейчас идем встречать Имперского инквизитора, и на тебя опять будут смотреть как на недоросля.

— Ты думаешь, я должен ей пригрозить флордом?

— Ей?

— Это женщина. Сестра-минервинка.

Они свернули в один из боковых проходов. Данг ориентировался на Тайросе значительно лучше, чем Дик. Он здесь вырос. Точнее, он здесь проводил все время, которое не проводил в полетах.

— Тебе ведь и ее не обязательно встречать. Она прекрасно знает, где стоит «Сабатон». Ты просто хочешь встретиться с этими твоими монахами.

— Допустим.

Куда бы ты ни шел на Тайросе, ты всегда попадал в доки. Штука была в том, чтобы найти нужный док, с учетом того, что строились эти доки по мере освоения и пробуравливания ледяного астероида без всякой системы, а нумеровались в порядке создания.

— Но это даже не твои монахи. Это совсем другой корабль. Женский.

— Они не монахи.

— Да Яма вас разберет с вашими тонкостями, кто монах, а кто нет. Не трахаются, мяса не едят и молятся все время — значит, монахи. А что тебе приснился твой бывший коммандер — ничего не значит.

— В Синдэне едят мясо. Кроме пятниц и постов.

Данг изобразил плевок.

Номер дока был 615. Дик положил ладонь на сенсор терминала.

— Стажер Суна и стажер-навигатор Данг просят встречи с кем-нибудь из экипажа. Мы пришли, чтобы сопроводить Имперского Инквизитора на борт «Сабатона»…

Створ дока открылся. Юноши вошли в переходное помещение, гравитация тут же упала до четверти обычной, и та поддерживалась за счет вращения Тайроса. Из «кишки» переходника вылетел сначала плотный вещевой мешок, а потом выбралась небольшая полуседая женщина в черном хабите минервинки и повязанных поверх туники синдэнских хакама.

Дик припал на колено, и Данг за ним, но поклон длился дольше, значительно дольше, чем требуют приличия — а потом Дик даже сел на пол. Женщина в хабите Синдэна, поднявшаяся вслед за инквизитором, удивленно смотрела на юношу — а тот смотрел на инквизитора снизу вверх.

— Да, — сказал он, вставая наконец. — Вот так я вас узнал. Сестра Елена.

— А я тебя узнала сразу. Ну, конечно, снимки — но «Кухулин у брода» произвел самое сильное впечатление. У вас необычайно талантливый премьер.

— Класс, — Данг прыснул. — Про вас с Огатой и так болтают, а теперь тебя голым видела вся Империя.

— Под одеждой все люди нагие, а если скульптор правдив, то стыдиться вам, молодой человек, нечего.

Данг хотел смутить монахиню. Инквизитора. Ага, сейчас.

— Я имела в виду это выражение сдержанного отвращения на лице, которое поймал скульптор. Вам ведь не нравится убивать.

— Не особо, — согласился Дик.

Уже четыре женщины поднялись из «кишки» за ее спиной, все вооруженные, с компактными вещмешками через плечо — конвой инквизитора.

— Изумительный флорд, — сестра Елена склонила голову, прищурившись. — Ох, это не флорд. Это настоящий орриу. Наследство Майлза Кристи?

— Если он будет таскать эту штуку так просто по улицам, его рано или поздно пристрелят ради нее, — влез Данг. — Я всегда ему говорил.

— «Всегда» — это два месяца, — уточнил Дик.

— Понятно, — сестра усмехнулась. — Ну что ж, я принимаю ваше приглашение совершить путешествие на «Сабатоне». По правде говоря, мне хотелось напроситься. У вас невероятно интересное наследство, Ричард. Или вы предпочитаете Райан?

— Как вам угодно, — Дик осторожно откашлялся, что-то в горле мешало. Обратился к начальнице конвоя. — Простите, сестра…

— Паула, — подсказала высокая чернокожая женщина.

— Сестра Паула, я хотел спросить… известно ли уже что-нибудь о десантном корабле «Ричард Львиное Сердце», пропавшем в секторе Фарны?

— Нет, — лицо сестры Паулы выразило неподдельное сожаление.

— Извините.

Всемером они вновь пересекли центральный сектор Тайроса — огромный рынок, биржу и информаторий, и вообще все сразу, — не через толпу, а по одной из служебных галерей, открытых для имперского инквизитора. Но кто-то узнал. Кто-то всегда все узнает.

Здоровенный купольный экран осветился изображением трех погребальных ракет, стартующих с плоскогорья. Потом из-под потолка раскатился голос джитара, многострунный перелив, от которого сердце Дика замирало каждый раз. Голос Бет пролился одновременно:

Словно птица, что на оклик отзовется — там, в грудиЗатрепещет внезапно сердце, потревоженное мечтой.Пусть печаль неисчислима, пусть беды неизбежны —Неизбежна и наша встреча на последнем берегу.

— Они уже в третий раз это крутят, — Данг хмыкнул. — Неужели думают тебя достать?

— Пусть думают. Я никогда не устану это слушать.

Вновь и вновь мы сбиваемся с пути, но по-прежнемуШагаем под синим небом, постигая синеву.И конца дороге нет, и края нет, но я иду,И полной горстью черпаю небесный свет.

— Что это за песня? — спросила сестра Елена.

— Очень, очень старая, — сказал Дик. — Из тех времен, еще до Эбера. Нашлась в архивах семьи Фиоре. Называется она… Трудно так просто перевести… «Всегда и много раз», наверное. «Сколько угодно раз»…

И однажды, в час прощанья, кода сердце замолчит,Когда тело в безмолвии расточается в ничто —Ты познаешь чудо жизни, познаешь чудо смерти —Одинаковое для цветов, для ветров и городов…Словно птица, что на оклик отзовется — там, в груди,Будет снова и снова рождаться образ той мечты.И уста, что прежде горестно печалям счет вели,Приоткроются для песни — еле слышной, но живой…

— Я не понимаю нихонго, — с неподдельным сожалением сказала сестра Елена.

— Я переведу, — пообещал Дик.

— Он вас еще достанет этой песней, — подбодрил Данг. — Всегда и сколько угодно раз. Уже я нихонго начал понимать, цао ни ма…

Дик пихнул его локтем и поднес у губам сантор-браслет.

— Сабатон, открывай док, мы пришли.

— Какой у вас интересный сантор-браслет, — сестра Елена прищурилась. — Даже целый наруч. Индивидуальный заказ?

— Да. Потом расскажу. Я вам много чего расскажу. У меня полно всякого… наследства.

— Надеюсь, — многозначительно сказала сестра.

Они вошли в док, «Сабатон» закрыл за ними створ и открыл шлюз. Это была уже не «кишка» перехода: внешняя оболочка «Сабатона» сформировала полноценный переходной коридор.

— Прошу представить мне новых гостей, — сказал корабль.

— У него полноценный искусственный интеллект? — прищурилась сестра Елена.

— Минус вторая степень, — возразил корабль. Дик пожал плечами на вопросительный взгляд инквизитора.

— Можете попробовать его разоблачить, — сказал он. — У меня не получилось.

Сестра Паула нахмурилась, но ничего не сказала и приложила руку к сантор-панели, выросшей прямо из стены.

— Ты что, уже успел обрасти новой ракушкой? — поинтересовался Данг, притопывая по покрытию перехода.

— Так точно. Вкрапления конкрементов из ледяной массы, предоставленной для водозабора, оказались отличным материалом.

— Ян? — окликнул Дик ведущего пилота.

— Уже в рубке, — отозвался Шастар. — Все в сборе.

— Да! Сабатон, закрывай шлюз, отчаливаем.

Переход за его спиной немедленно схлопнулся. Дик вздохнул. От этого дьявольского корабля у него каждый раз мурашки по коже бежали. Но инициировать другого пилота и свалить все на него казалось юноше позорной трусостью.

— Куда идем, капитан? — осведомился корабль.