Сборник "Русские идут!" - Юрий Никитин

Он зашел к постели со своей стороны, откинул одеяло. Чувствуя неясное смущение, сказал:

– Завтра тяжелый день. Ложись, надо выспаться.

Джоан замедленно повернулась. Ее лицо уже было чистое от косметики, чуть более усталое, но по-прежнему женственное и милое. Их глаза встретились, она едва заметно кивнула, легкая улыбка скользнула по губам и тут же исчезла.

Он лег на спину, Джоан скользнула под одеяло, тело ее было теплое и мягкое. Она закинула на него ногу, и голову положила на грудь, одновременно обхватив рукой за шею. Он лежал некоторое время молча, чувствуя как ноздри щекочет легкий запах ее волос. Шейла всегда мыла ромашкой, а Джоан, судя по всему, предпочитает экстракт фиалки: запах сильнее и острее, но не настолько, чтобы раздражал.

Ее согнутое колено лежало на его гениталиях. Он чувствовал приглашающее тепло, но Джоан не двигалась, давая ему свободу выбора. Колено теплее, чем остальное ее тело, но это понятно: она тоже думает об этой точке соприкосновения, и кровь скапливается в колене почти с той же неотвратимостью, как и у него... только у него совсем не в колене.

Он вздрогнул, рука импульсивно напряглась, прижала теплое женское тело. Джоан задышала чуть чаще, он чувствовал как она пощекотала ресницами ему грудь, но все еще не двигается, готовая мирно заснуть, если он сочтет, что так... так будет лучше.

Кровь раздувала, он чувствовал как звериное начало берет верх. Пальцы сами по себе сжались, стискивая мягкое плечо. Джоан наконец медленно сдвинулась, а он перекатился, чувствуя под собой ее тело, похожее на пластмассовый мешок, наполненный горячим молоком.

Ее ноги были уже раздвинуты, он привычно ухватил ее за грудь, в полтора раза крупнее той, что он привык держать последние двадцать лет, с крупными твердыми сосками, но дальше различия заканчивались, а тяжелая кровь бурлила в теле, оно двигалось само по себе, Джоан слегка постанывала и двигалась так же ритмично, как и Шейла, не даром же учились в одной школе, посещали одни и те же уроки, как по математике, так и по технике секса.

На миг мелькнула насмешливая мысль про медленно и печально, но горячая тяжелая кровь тут же захлестнула искорку разума, раскаленный огненный ком прокатился по позвоночнику и взорвался в черепе. Ее стон и его рычание прозвучали одновременно, потом некоторое время полежали, не выпуская друг друга из объятий. Говорить было не о чем, день был тяжелый, он рассеянно погладил ее по голове, она так же сонно поскребла острыми ноготками ему живот, и так же одновременно заснули крепким здоровым сном.

Утром, пока он брился, она приготовила ему крепкий кофе со сливками. Чистая рубашка с подобранным к ней галстуком уже висела на спинке кресла. Он намыливал щеки, внимательно рассматривая в зеркале этого крепкого здоровяка с уже седеющими висками, широкогрудого, с небольшим шрамом над бровью. Слегка похудел за последние дни, под глазами морщинки, а у губ залегли горьковатые складки.

С кухни доносился звук льющейся воды, пахнуло жареным беконом и свежесваренным кофе. Он чувствовал благодарность к этой женщине, что тут же заполнила пустоту. Можно даже не идти на сеанс к психоаналитику, благодаря Джоан он почти не ощутил неизбежной депрессии одиночества.

– Во сколько закончишь?

– Смотря сколько работы, – ответвил он. – Но сейчас меня будут стараться не нагружать. Правда, придется заехать в похоронное бюро...

– Будешь заниматься сам? – поинтересовалась она тихо.

– Лучше поручу профессионалам, – ответил он. – Каждый бык должен носить свои рога.

С работы его отпустили в похоронное, там все хлопоты заботливо взяли на себя, ему оставалось только подписать несколько счетов. Вся процедура прошла торжественно и благопристойно. Урну с пеплом попросил поместить там же в стене крематория: не хватало еще, чтобы кто-то из гостей нечаянно спутал пепел с растворимым кофе.

А едва вернулся в свой кабинет, как тут же постучал Джон Кармак, его заместитель:

– Сэр!.. Можно к вам? Прибыли очень важные материалы.

– Откуда?

– Из аналитического отдела. Взгляните, сэр.

С цветных фотографий на него смотрели семеро молодых парней с решительными лицами. Еще несколько фотографий запечатлели их на тренировках, а ряд бумаг были испещрены диаграммами и графиками с множеством цветных линий.

Фред поморщился. Эти из отдела анализа любят показывать ученость даже на пустом месте, он уже не однажды давал им чертей, и если сейчас не окажется краткого резюме...

Он перевернул пачку, на отдельном листке была расшифровка, рассчитанная на человека, которому надо объяснять все на пальцах, как он и требовал.

Джон сказал возбужденно:

– Сэр! Получено важное сообщение. Агент «Погон» сообщил, что эти люди завтра отбывают на задание. Предположительно, эта диверсионная группа будет заброшена на территорию США. По некоторым данным, Кречет начинает осуществлять, что неудивительно, свою угрозу неадекватного ответа.

Фред сказал резко:

– Так сразу и к нам в страну?

– Да, сэр.

– Насколько данным можно верить?

Кармак вытянулся:

– Уверяют, что абсолютно надежно. Не говоря уже о том, что характер Кречета проанализирован полностью... еще известно, что русские за доллары готовы продать любые государственные секреты. И они продают!

Фред откинулся на спинку кресла, задумался. Здесь он в своем мире, и даже нелепая гибель Шейлы не сможет помешать работе его точного как компьютер мозга. Что тревожило с недавнего времени, так это ряд разрозненных сообщений, с виду ничем не связанных друг с другом, но только с виду. Чутье опытного разведчика подсказывало, что замена русского посла в Вашингтоне, военные маневры под Курском, статья в Интернете некого философа Крылова о необходимости пересмотра навязанных Западом норм и даже зверское избиение третьего секретаря английского посольства звенья одной зловещей цепочки.

Конечно, в России полно осведомителей, из которых две трети доносят за деньги, а треть так и вовсе уверены, что в лице США напрямую работают на мировую цивилизацию, на мировой прогресс. Эти готовы землю рыть, им дай только похоронить Россию – проклятую наследницу проклятого СССР. Но и они ничего не сообщили необычного кроме обычных криков о засильи власти, о наступлении ислама, об усилении роли армии в жизни почти ставшего цивилизованным общества.

К власти пришел Кречет, который уже круто повернул страну в сторону Востока. Но даже Кречет не сможет пойти против узаконенных... ну, почти узаконенных мировых норм. Скажем так, общепринятых. Фред с гордостью и одновременно с циничной насмешкой подумал о мощи американской пропаганды. Та настолько круто и неустанно вдалбливала эти нормы во все головы: сперва своих соотечественников, затем через радио, телевидение, фильмы, газеты, а теперь и через сети Интернета – в сознание населения всей планеты, что они утвердились как «общепринятые мировые». В России за них держатся до смешного рьяно. Слишком долго попирали, теперь у русских комплекс вины,

Вдруг сквозь тело прошла холодная дрожь. А вдруг?.. Вдруг русские хоть в чем-то решатся пойти против тех правил игры, которые удалось навязать всему миру?

Глава 31

В комнату вбежал Джон Кармак, с разбегу пронесся вдоль столов, быстрый и поджарый, несмотря на свои пятьдесят пять, положил перед Фредом листок:

– Свежая распечатка, шеф! Только что террористы захватили танкер!

Фред вздрогнул:

– Что?... Танкер?.. Что за дурь?

Кармак кивнул на экраны. Фред усилил звук. На главном экране мелькали кадры взлетающих ракетных самолетов, палубы авианосцев, лица военных. Слышно было как из динамиков рвется взволнованный голос, но слов разобрать не удавалось. Фред добавил звук, а пальцы быстро пробежали по клавишам.

На экране высветилась надпись: «Захват японского супертанкера. Сейчас движутся в сторону Ла-Манша...»

В помещение было тихо, но каждый знал, что компьютер в считанные доли секунды вычислил, где в каком месте антитеррористы ближе всех, какая у них степень подготовки, вооружение, индекс готовности, и именно там сейчас воет тревога, коммандос расхватывают оружие и стремглав бросаются к вертолету.

Через несколько мгновений на экранах возник чертеж в трехмерной проекции танкера. Нефти в нем пятьсот тысяч тонн, а это значило, что если хоть треть нефти из такого танкера вытечет у берегов Атлантики, то экологическую катастрофу будут расхлебывать полвека, а все цветущие пляжи превратятся в зловонные свалки нечистот.

Когда Фред отключил связь и откинулся на спинку кресла, лицо у него было серое, как камень памятникка Линкольну. Кармак спросил торопливо: