Бэламнийская трилогия - Джеймс Блэйлок

Эскаргот успел съесть половину тушеного цыпленка, когда в таверне появился худой бородатый мужчина в балахоне. Он вошел через дверь, находившуюся в стене между таверной и лавкой, где торговали лекарственными травами. Его балахон был подпоясан пеньковой веревкой, на которой висела связка птичьих черепов, побрякивавших на каждом шагу. Борода у него была остроконечная, тщательно подстриженная и расчесанная, но едва ли стоившая всех усилий, положенных на уход за ней. Нос мужчины напоминал клюв одной из висевших у него на поясе птиц, а темные глаза глубоко ввалились, по всей видимости, утомленные напряженным чтением древних книг при тусклом свете лампы. Похоже, он очень хотел казаться человеком умудренным и загадочным, словно бы посвященным в некую тайну, о которой до простых смертных доходят лишь темные слухи. Но впечатление портили напомаженные седые волосы, зачесанные назад и уложенные высокой волной, как будто откинутые со лба сильным зимним ветром и смерзшиеся. Мужчина нервно провел рукой по волосам, без всякой необходимости их приглаживая. «Уж лучше бы он растрепал их», – подумал Эскаргот.

Мужчина заказал кружку эля голосом чересчур громким и слишком воодушевленным и отпил из нее большой глоток, выразительно причмокнув губами, словно только так человек вроде него мог по-настоящему оценить вкус эля. Потом он поднес кружку к лампе и прищурил глаза, разглядывая ее на свет. Он сделал еще один глоток, снова причмокнул и с пафосом продекламировал с полдюжины стихотворных строчек, – несомненно, собственного сочинения.

Эскаргот заметил, что постоянные посетители таверны, сидевшие за разными столами, переглянулись с таким видом, словно уже неоднократно наблюдали подобное зрелище и нисколько не удивились. Сам Эскаргот не особо покупался на страстное воодушевление, ибо оно вызывало у него подозрения, как и любое чересчур пылкое чувство. Разговаривать с таким человеком будет трудно. Эскаргот допил свой эль, быстро обглодал последние цыплячьи косточки и подошел к мужчине в балахоне, который громогласно разглагольствовал перед маленьким усталым человеком, казалось готовым лишиться чувств от напряжения.

– По кружке эля двум моим друзьям, – сказал Эскаргот хозяину таверны. – И одну мне, благодарю вас.

Мужчина в балахоне отступил на шаг назад и подозрительно прищурился, но тут же бросился за кружкой, со стуком поставленной на стойку. Второй мужчина подхватил свою кружку, дотронулся до шляпы, приветствуя Эскаргота, и улизнул в дальний темный угол зала, где заприметил свободный стол.

– Не имею чести знать вас, мистер…

– Эскаргот. Теофил Эскаргот из Твомбли.

– А где это? – спросил мужчина и снова прищурился, словно заподозрив Эскаргота во лжи.

– Очень далеко, – поспешно сказал Эскаргот. Ну вот, он уже забылся. В этом мире никакого города Твомбли не существует. Ему нужно будет хорошенько изучить карту Бэламнии, чтобы найти место, откуда он родом. Использовать названия, приведенные на картах Смитерса, рискованно: они несколько отличаются от существующих ныне, как название острова Лазаруса.

Мужчина выжидательно смотрел на Эскаргота.

– С вас два и шесть, – неожиданно сказал хозяин таверны, вытирая стойку грязной тряпкой.

– Да, конечно, – сказал Эскаргот, вынимая из мешочка несколько монет. Он отдал золотой соверен хозяину таверны и вновь повернулся к торговцу травами.

– Что это такое? – раздался у него над ухом голос хозяина таверны, звучавший чуть громче, чем минуту назад. – Нам этот хлам не нужен.

Эскаргот посмотрел на него и широко улыбнулся:

– Какой хлам?

Мужчина бросил на стойку монету, которая повращалась и остановилась.

– Чистое золото, – сказал Эскаргот.

– Да неужели? Что за золото? И что за жирный малый выбит на монете? Это какая-то шутка?

– Король Рандольф Монмотский, – ответил Эскаргот, мгновенно поняв, что этими словами создал себе больше проблем, чем сумеет решить.

– Вы когда-нибудь о таком слыхали? – спросил хозяин таверны у мужчины в балахоне.

– Не уверен, – сказал тот, кашлянув в кулак. – То есть не припоминаю. Позвольте взглянуть.

Хозяин таверны протянул соверен через стойку и выжидательно уставился на торговца травами, который принялся разглядывать монету. Мужчина попробовал ее на зуб, слегка поморщившись, а потом отдал обратно.

– Весьма подозрительная монета, – сказал он наконец и пожал плечами, словно сожалея о том, что вынужден прийти к такому заключению.

– Два и шесть, – повторил хозяин таверны. – Сейчас же.

– Ничего другого у меня нет, – честно сказал Эскаргот. – В монете нет ничего подозрительного. Она вычеканена из чистого золота, и на нее можно купить дюжину тушеных цыплят и еще получить сдачу.

– Мне не нужны иностранные монеты, приятель. И я не желаю иметь дела с иностранцами. Король Как-там-его! Мне нужны два и шесть – или я подмету пол твоей головой.

– Ну, ну, Бакеридж, мой добрый друг. Нам не стоит так волноваться, верно? – Мужчина в балахоне положил ладонь на руку хозяина, которую тот мгновенно отдернул. – Возможно, монета и вызывает подозрения, но в честности этого человека сомневаться не приходится. Позвольте мне заплатить вам два и шесть. Из своего собственного кармана. Вот, Бакеридж, два и шесть – и еще пенни вам на чай, мой друг. Нет, позвольте мне заплатить вам еще за две кружки эля. Такие траты едва ли мне по карману, но я могу затянуть пояс потуже до конца недели. На ужин я буду обходиться черствым хлебом и сухими корочками сыра.

Хозяин таверны с отвращением посмотрел на мужчину, потом с отвращением посмотрел на Эскаргота, потом взял деньги и вновь принялся возить по стойке тряпкой.

– Очень ограниченные люди, эти трактирщики, – сказал торговец травами Эскарготу, когда они нашли свободный стол. – К чужестранцам здесь относятся с подозрением. На юге, вы знаете, беспорядки. А в верховьях реки бесконечные мятежи и разруха. Потопленные корабли, разбойники с большой дороги – и все в таком роде. Видит небо, в Городе-на-Заливе полно чужестранцев, но они по большей части моряки и прибывают из стран, обозначенных на карте. А вашего города на карте нет, верно?

– Конечно, он есть на карте, – сказал Эскаргот. – Но он не из крупных. Очень маленький. Несколько домишек да один универсальный магазин. За горой живет кузнец, который чеканит монеты. Мне не пришло в голову, что здесь с ними могут возникнуть какие-то проблемы, но теперь я вижу, что ошибался. Однако они золотые, как я сказал.

– Конечно золотые. На самом деле в них нет ничего подозрительного. Просто я счел нужным вмешаться. По правде говоря, Бакеридж чуть что хватается за дубинку, поэтому я хотел избавить вас от продолжительных дискуссий и пререканий, которые только разозлили бы его. Заплати человеку два и шесть, сказал я себе, даже если такие траты тебе не по карману, и твой новый знакомый со странной монетой станет счастливее. Я всегда считал, что счастьем другого человека должно дорожить не меньше, чем своим собственным.