Вся Урсула Ле Гуин в одном томе - Урсула К. Ле Гуин

Он уже позабыл, что 101-е шоссе ведет в глубь страны и от Тилламука довольно сильно забирает на север.

К тому времени, как он снова свернул к побережью, солнце уже село и таблички на дверях мотелей в маленьких придорожных городках твердили одно и то же: «Мест нет» и «Извините». Увидев на шоссе знак: «Клэтсэнд, грунтовая дорога 251. Пожалуйста, сбавьте скорость!», он решил попытать счастья и свернул. В этом городишке наверняка найдется сносный мотель.

Мотель нашелся. Он назывался «Белая чайка». Были и свободные номера. Бархатцы и ноготки в деревянных ящиках так и светились в сумеречном свете.

— Вам повезло! — сказала ему низенькая женщина за стойкой, подавая ключи и улыбаясь так, словно завидовала его удаче. — Они ведь заранее все номера заказали.

Но двое не приехали, а они платят всегда только за то, чем действительно пользуются. Так что вам придется заплатить за две ночи минимум. Номер 14 — это там, в самом конце, по ту сторону парковки. — Она сунула ему ключ, даже не спросив, устраивает ли это его и нужен ли ему номер на двое суток. Даже не сказала, сколько стоит номер. Сказала, что ему повезло. И он с этим согласился — принял свое везение и ключ от номера и положил на стойку кредитную карточку. Очень многие в Салеме сразу же узнали бы его по фамилии, но только не здесь, не в этой благословенной глуши. Женщина («Ваши хозяева, Джон и Мэри Бриннези, рады приветствовать вас!») тяжелой рукой пробежала импринтером по его карточке. — Желаю приятно провести день, — сказала она, хотя было уже около девяти вечера. — Машину можете поставить на парковке, места там сколько угодно. Они все на автобусе приехали.

По всей видимости, она хотела сказать, что ВСЕ остальные постояльцы «Белой чайки» приехали на огромном автобусе, который возвышался на стоянке, заняв три или четыре парковочных места. Следуя в свой номер 14, Уоррен прочитал надпись, которая тянулась под окнами автобуса:

«В этом автобусе путешествуют наши старшие братья и сестры из христианской общины «Кедровый лес».

Значит, в мотеле «Белая чайка» ночью будет тихо, с удовольствием подумал Уоррен. Он осмотрел чистенькую комнату, широченную «королевскую» кровать, цыганскую танцовщицу на черном бархате и шхуну на закате, вдохнул запах дешевого дезинфектанта, похожий на запах фруктовой жевательной резинки, и отправился обедать. Еще у самого въезда в город он приметил кафе «Майское поле»; название показалось ему многообещающим; у него был просто нюх на такие местечки.

«Майское поле» оказалось значительно более просторным, чем ему представлялось снаружи; довольно элегантное кафе с белыми скатертями и светильниками в виде свеч. Народу было много; голоса тепло гудели под низкими потолочными балками. Какой-то юный официант кинулся к нему:

— Вы тоже с это:! группой, сэр?

— Нет, нет, — сказал ему с улыбкой Уоррен.

— Я подумал, вы, может, просто немного опоздали… — Парнишка ловко провел его к темному столику под бостонским папоротником. — Они сейчас уже почти все к десерту перешли. Меня Джош зовут. Не хотите ли чего-нибудь из нашего бара?

Роуз Эллен, которая, судя по ее виду, вполне могла быть матерью этого Джоша, принесла Уоррену бокал «Шардонне». Поджидая, пока ему принесут жаренного на решетке лосося «шинук», он попивал винцо и наблюдал за «старшими братьями и сестрами», которые приехали сюда на экскурсию. Они сидели за столиками по четыре или по шесть человек и показались ему очень веселыми и оживленными. Их головы — белоснежные, с сильной проседью или абсолютно лысые — покачивались в неярком свете. Они громко рассказывали друг другу всякие истории, перекликались с теми, кто сидел за соседними столиками, и громко смеялись. Но ни одного бокала вина ни на одном столе он не заметил — вино пил только он, Уоррен. А они и так были радостно возбуждены уже тем, что чувствовали себя здесь в большинстве; они вели себя так, словно были хозяевами этого заведения, но казались такими по-детски довольными и счастливыми, что вряд ли кому-то пришло бы в голову винить их за это. Уоррена вдруг кто-то потянул за рукав; очень милая старая дама, сидевшая за соседним столиком, наклонилась к нему с улыбкой:

— Если хотите присоединиться к нам, просто присоединяйтесь, и все! Только знаете, мы такие шумливые!

Вы уж извините нас!

— О, ничего страшного! И спасибо большое за приглашение! — сказал Уоррен, улыбаясь ей дежурной улыбкой. — Но я лучше здесь посижу: мне так приятно смотреть на вас.

— Просто вы мне показались таким одиноким за этим столиком! Мне было бы очень неприятно, если бы вы почувствовали себя здесь посторонним, — сказала старая дама, ободряюще ему кивнула и отвернулась.

Вот они-то и есть соль нашей земли, подумал Уоррен, принимаясь за жареного лосося. Настоящие американцы.

Некоторые старички ушли, пока он ужинал. Они уходили постепенно, останавливаясь то у одного столика, то у другого, чтобы пожелать спокойной ночи или сказать еще что-нибудь шутливое. Казалось, у них есть некий собственный и поистине неистощимый источник Для всеобщего остроумия — некто Уэйн и связанная с ним ловля форели. А когда этот Уэйн, закончив ужин, сам ушел из кафе, крикнув на прощанье: «Увидимся за рыбной ловлей!» — взрывы смеха прокатились по всему залу. Большая часть пожилых туристов все еще оставалась за столиками; многие пили кофе с пирожными.

Когда Уоррен поднялся, намереваясь тихо выскользнуть из кафе, и кивнул на прощанье той славной женщине за соседним столиком, она, улыбаясь, сказала:

— Ну, теперь берегитесь!

Окна его комнаты на море не выходили, но он все равно слышал грохот волн, доносившийся из-за дюн.

Он минут пять полистал отчет заседания комиссии Амонсона и сунул папку с отчетом на самое дно сумки, прямо под кроссовки, а затем включил телевизор и стал смотреть с середины какой-то детектив. Обнаружив, что незаметно уснул как раз в самый интересный момент, когда на экране началась стрельба, он выключил телевизор, почистил зубы и лег в постель. Престарелые туристы все еще прощались друг с другом перед дверями своих номеров; их негромкие голоса заглушал шелест океанских волн, набегавших на берег. И под эти звуки Уоррен уснул.

И проснулся… но где? В дверь яростно стучали… Что это за дверь?..

— Ох, простите, пожалуйста! Я думал, в этом номере Джерри и Элис. Еще раз про-сти-те нас! — и удаляющийся хохот.

Еще и семи не было! Уоррен немного полежал, понежился, потом все-таки решил встать, чувствуя себя вполне готовым к пробежке по пляжу, и вспомнил Деби, которая так гордилась тем, что прошла целую милю.

Отчего это большая часть