Чернильно-Черное Сердце (ЛП) - Джоан Роулинг

этот вопрос в кафе отеля на Поланд-стрит, где они остановились два дня спустя. Они ждали прибытия остальных членов команды, чтобы встретиться лицом к лицу. Страйк решил, что, поскольку офис недавно подвергся бомбардировке, моральный дух команды должен быть приоритетнее, чем несколько часов отсутствия наблюдения. — Я бы с радостью согласился, чтобы Оливера Пича переехал поезд, если бы мы могли вернуть Бхардваджа. Какой толк от этого чертова Пича?

— Ты не думаешь, что это немного… евгенично? — сказала Робин.

— Только если я лично начну пихать тупиц под поезда, — сказал Страйк. — Но поскольку я не собираюсь убивать людей, которые мне не нравятся, я не думаю, что есть что-то плохое в признании того, что некоторые люди вносят больший вклад в мир, чем другие.

— Значит, ты не придерживаешься мнения “смерть любого человека уменьшает меня”? — спросила Робин.

— Я бы не почувствовал никакого уменьшения от смерти некоторых ублюдков, которых я встречал, — сказал Страйк. — Ты видела, что семья Бхардваджа написала сегодня утром в “Таймс”?

— Да, — ответила Робин, не упомянув, что это заявление довело ее до слез. Помимо просьбы о помощи в поисках убийцы, семья Викаса говорила о своей огромной и неизменной гордости за гения, который никогда не позволял своей инвалидности встать на его пути, и для которого астрофизика была всей его жизнью.

— Это заполнило для меня многие пробелы, — сказал Страйк.

— Каким образом?

— Доктор астрофизики казался очень маловероятным кандидатом для того, чтобы проводить так много времени в онлайн-игре. Но потом мы узнали, что в шестнадцать лет он учился в Кембридже, был тяжелым инвалидом — держу пари, он был чертовски одинок. Эта игра была его социальной жизнью. Внутри игры ему не приходилось сталкиваться с проблемами речи и передвижения. Должно быть, это было облегчением — перестать быть ребенком-вундеркиндом и стать просто еще одним фанатом, встречающим других фанатов.

— И иметь лучшего друга в Аноми.

— Да, — сказал Страйк, — и это интересный момент, не так ли? С кем бы Викас Бхардвадж, скорее всего, подружился из наших оставшихся подозреваемых?

— Я и сама задавалась этим вопросом, — сказала Робин.

— Кеа симпатичная, — сказал Страйк. — Я могу представить, как одинокий молодой парень будет очень рад стать ее лучшим другом.

— Верно, — сказала Робин. — Но тогда, если бы вы не знали о педофильских наклонностях Эшкрофта, вы могли бы подумать, что он хороший парень.

— И судя по тому, что я слышал на твоей записи, Пирс может быть очаровательным, когда хочет. К тому же он знал Ледвелл и Блэя. Жил с ними. Это было бы захватывающе для фаната.

Несколько секунд они сидели в тишине, оба думали, прежде чем Страйк сказал,

— Ну, пресса все еще не пронюхала о том, что мы там были, слава Богу… У тебя вчера все прошло нормально?

— Да, все хорошо, — ответила Робин.

Убедившись, что это безопасно, она ненадолго вернулась домой, чтобы взять чистую одежду и отвезти ее в отель. За час, проведенный в квартире, она полила слегка завядший филодендрон и на один безумный момент подумала о том, чтобы забрать его с собой в отель.

Робин подозревала, что состояние, в котором она впервые вошла в отель “Z”, уставшая после сотен миль дороги и только что обнаружившая труп Викаса Бхардваджа, могло предубедить ее против этого места, но ее номер, оформленный в оттенках серого, показался ей тесным и неприятно бездушным. В отличие от Страйка, она почти постоянно сидела там, потому что ей нужно было готовиться к модераторскому тесту, который Аноми собирался устроить ей меньше чем через неделю.

Ее напарник, напротив, был совершенно счастлив. Годы службы в армии приучили его к регулярной смене места жительства; он предпочитал чистые, незахламленные и утилитарные помещения, а тесные условия были полезны в те моменты, когда он не носил протез ноги. Кроме того, отель был идеально расположен, чтобы следить за ремонтом офиса и иметь доступ ко всем удобствам района, который он знал лучше всего.

Мидж и Барклай были первыми из субподрядчиков, прибывшими на собрание команды. Мидж была одета в черные джинсы и жилетку, которая заставила Робин остро осознать отсутствие тонуса в ее собственных руках.

— Сегодня утром все прошло по плану, — таковы были первые слова Мидж, обращенные к Страйку.

— Что произошло сегодня утром? — спросила Робин, которая с семи утра все время смотрела эпизоды сериала “Чернильно-черное сердце” и пытался запомнить сюжеты и важные реплики.

— Навестила первую жену Джейго Росса, — сказала Мидж. — Показала ей видеозаписи, которые мы сняли, где он избивает их детей и заставляет маленькую девочку перепрыгивать через забор на своем пони.

— И что? — сказал Страйк.

— Она собирается подать заявление на единоличную опеку, — сказала Мидж. — Она обещала не звонить Россу или своему адвокату до вечера.

— Хорошо, — сказал Страйк.

— Ты собираешься…? — начала Робин, но Барклай в это время сказал,

— Уже нашли кого-нибудь на замену Натсаку?

— Я работаю над этим, — сказал Страйк Барклаю, хотя на самом деле после возвращения из Кембриджа у него не было времени на решение кадровой проблемы. Большая часть того утра была посвящена встрече с арендодателем офиса, который после бомбардировки по понятным причинам забеспокоился о продлении аренды, и его пришлось долго успокаивать.

— Ну, мы с Мидж узнали новости о Фингерсе, — сказал Барклай.

— Отлично, — сказал Страйк. — Раскажете нам, когда придут Дев и Пэт: они всего в минуте ходьбы.

Робин была рад видеть, что Пэт выглядела как обычно, когда пришла с Дэвом, ее бодрая походка свидетельствовала о том, что дверь, от взрыва влетевшая в нее, не нанесла ей никаких серьезных повреждений. Не изменились и манеры Пэт: когда она бросила неприязненный взгляд на треугольный табурет, на котором должна была сидеть, Страйк встал, чтобы предложить Пэт диван, на что та прорычала,

— Я могу справиться с табуреткой, я еще не дряхлая, — и села, яростно затягиваясь электронной сигаретой.

Когда все заказали еду и напитки, Страйк сказал,

— Я подумал, что мы должны встретиться лицом к лицу. Я знаю, что вам всем пришлось нелегко, Робин и я уехали на несколько дней. Просто хочу, чтобы вы знали, что мы ценим то, как много работы вы выполняли в наше отсутствие, и то, что