Дом Цепей (litres) - Стивен Эриксон

И бессмертный воин был потрясён.

Бесчисленные ряды холмов змеились по земле, будто бы сходя на нет под осыпающимся с неба песком.

— Скоро, — пробормотал Жемчуг, — эти гребни исчезнут под дюнами.

Лостара отмахнулась.

— Мы зря тратим время, — ответила она и отправилась к первому гребню.

Пыль и песок превращали воздух в сплошную стену, глаза резало, горло першило. Зато дымка сузила видимый горизонт, скрывая их присутствие. Неожиданное падение Стены Вихря означало, что адъюнкт и её армия не только достигли Рараку, но уже продвигаются к оазису. Она решила, что вряд ли воины Апокалипсиса будут особенно охранять северо-восточную границу пустыни.

Жемчуг объявил, что теперь безопасно продвигаться днём. Богиня ушла в себя, вероятно, собирая силы для последнего, смертельного удара. Для столкновения с адъюнктом. Удивительная сосредоточенность, скованная яростью, — такой недостаток грех не использовать.

Она позволила себе внутренне улыбнуться. Недостаток. Их-то у нас всех полно, да? Короткий миг внезапной страсти, как она считала, миновал. Долго сдерживаемые желания удовлетворены, и теперь можно сосредоточиться на своих делах. Куда более важных. Однако Жемчуг, казалось, считал иначе. Он даже попытался утром взять её за руку; этот жест она убедительно отвергла, несмотря на его прочувствованность. Смертоносный убийца вот-вот превратится в скулящего щеночка — её передёрнуло от отвращения, и Лостара отогнала от себя эти мысли.

У них почти не оставалось времени, не говоря уж о еде и воде. Рараку была неприветливой землёй, в штыки принимавшей любые попытки жизни проникнуть в себя. Ничего священного, всё — проклятое. Место, разбивающее мечты, уничтожающее амбиции. Почему бы и нет? Это же треклятая пустыня.

Карабкаясь по булыжникам и камням, они добрались до первой гряды.

— Уже близко, — сказал Жемчуг, щурясь. — За самой высокой террасой будет видно оазис.

— И что потом? — спросила она, отряхивая рваную одежду от песка.

— Было бы серьёзным упущением с моей стороны не воспользоваться превосходством нашей позиции. Думаю, я смогу проникнуть в лагерь и навредить. К тому же, — прибавил он, — один из следов, по которым я иду, ведёт в самое сердце повстанческой армии.

Персты. Глава возрождённого культа.

— Ты уверен?

Он кивнул, затем чуть пожал плечами:

— Это логично. Я пришел к выводу, что они проникли в ряды восставших очень давно, если не с самого начала. Что освобождение Семи Городов для некоторых было далеко не основной целью — и мы вот-вот узнаем их истинные мотивы.

— И ты не можешь допустить, чтобы подобные откровения случились без твоего присутствия в первых рядах.

Он взглянул на неё:

— Дорогая, ты забываешь, что я агент Малазанской империи. У меня есть некоторые обязанности…

Её взгляд упал на лежащую среди камней вещицу. Быстрое узнавание, и затем она резко отвела взгляд. Некоторое время Лостара изучала хмурое небо.

— Не случится ли так, что твоё появление поставит под угрозу тех, кто уже действует в лагере? Императрица не знает, что ты здесь. В самом деле — даже адъюнкт, вероятней всего, считает, что мы далеко отсюда.

— Я не люблю роли второго плана…

Лостара фыркнула.

— Как по мне, — уточнила она, — не самая предосудительная роль. Я это переживу.

Врёшь ведь. Она опустилась на одно колено, чтобы поправить поножи, привязанные к затянутым в кожу голеням.

— Надо пройти этот гребень до заката.

— Ладно.

Лостара выпрямилась.

Они продолжили путь по каменистому склону. Земля была покрыта крошечными сморщенными тельцами бесчисленных обитателей пустыни, которых затянуло в Вихрь; погибшие в нескончаемой буре, они оставались внутри него, пока ветер внезапно не стих, низвергнув их обратно на землю. Они падали с небес целый день, с хрустом и грохотом валясь со всех сторон, барабаня по её шлему и скатываясь по плечам. В основном ризаны и накидочники, хотя несколько раз на землю грохнулось что-то покрупнее. Лостара была рада, что ливень из тел закончился.

— Стена Вихря сурово обошлась с Рараку, — отметил Жемчуг, спихивая с дороги тело бхок’арала.

— Даже если пустыне есть до этого дело, хотя ей нет, — вряд ли это на что-то сильно повлияет. Эта земля существует куда дольше, чем всё, с чем мы знакомы, и уж точно дольше, чем эти злополучные создания. К тому же Рараку и так почти мертва.

— Внешность обманчива. В Священной пустыне таятся глубинные духи. Погребённые в камне…

— А на жизнь над камнем, как и на песок, им наплевать, — кивнула Лостара. — Если думаешь иначе, ты глуп, Жемчуг.

— Я думаю о многих глупых вещах, — пробормотал он.

— Не жди, что я стану спорить.

— Мне и голову не приходило, что станешь, Лостара Йил. Так или иначе, я бы посоветовал тебе отыскать в себе уважение к тайнам Рараку. Слишком легко обмануться видимой пустотой и безжизненностью пустыни.

— Как мы уже выяснили.

Он насупился, затем вздохнул:

— Мне жаль, что ты так… смотришь на мир. И я могу лишь сделать вывод, что ты находишь особую прелесть в раздорах, а если их нет — или, точнее, для них нет причин, — ты сеешь раздор сама.

— Ты слишком много думаешь, Жемчуг. Это твой самый раздражающий недостаток, и, будем честны, учитывая глубину и ассортимент твоих пороков, это о многом говорит. И раз уж мы начали обмениваться советами, я бы рекомендовала тебе вообще перестать думать.

— И как же мне этого достигнуть? Последовать твоему примеру?

— Я думаю не много и не мало. Я идеально сбалансирована, это тебя и привлекает. Как мотыльков — огонь.

— Значит, я рискую обгореть?

— До чёрной хрустящей корочки.

— Значит, ты отталкиваешь меня ради моего же блага. Жест сострадания.

— Огонь не притягивает и не отталкивает. Он просто существует, бесчувственный и равнодушный к суицидальным порывам порхающих насекомых. Это ещё один твой недостаток, Жемчуг. Ты додумываешь несуществующие эмоции.

— Пару ночей назад я мог бы поклясться, что видел эмоции…

— Огонь горит ярче, если подкинуть хвороста…

— А на утро остаётся лишь холодное пепелище.

— Ты начинаешь понимать. Конечно, тебя это вдохновит, и ты попробуешь понять ещё глубже. Но это пустая трата времени, так что рекомендую и не пытаться. Удовлетворись мерцанием, Жемчуг.

— Ясно… и туманно. Хорошо, я приму твои советы.

— Правда? Легковерие — очень отталкивающая черта, Жемчуг.

Лостара ждала, что он сорвётся на крик, и была впечатлена его неожиданным самоконтролем; он лишь медленно выдохнул, будто выпуская пар из-под крышки котла, пока давление не спало.