Дом Цепей (litres) - Стивен Эриксон

— Посмотрим, адъюнкт.

— Вот как?

— Полагаю, это зависит от его терпения.

— Тогда ступайте, Кулак.

— Так точно, адъюнкт.

Пока остальные были заняты сворачиванием лагеря и подготовкой к дороге, Смычок с несколькими сержантами взобрался на холм, чтобы осмотреть останки рухнувшей Стены Вихря. В воздухе всё ещё кружилась пыль, но освежающий ветерок быстро расчищал горизонт.

— Как и не было, — вздохнул у него за спиной Геслер.

— Думаю, богиня отступила, — ответил Смычок. — Держу пари, адъюнкт даже не обнажила меч.

— Зачем тогда было возводить стену? — удивился Бордук.

Смычок пожал плечами:

— Кто ж её знает? Здесь, в Рараку творятся странные вещи, о которых мы даже не догадываемся. Все те месяцы, что мы добирались сюда, мир не сидел без дела.

— Стена должна была удержать Когтей, — подал голос Геслер. — И Ша’ик, и её богиня жаждут этой битвы. Они хотят чистой победы. Солдат против солдата, маг против мага, командующий против командующего.

— Им же хуже, — пробормотал Смычок.

— На что ты намекаешь? Выкладывай, Скрип.

— Просто предчувствие, Геслер. Порой у меня бывает. Они прошли. Вот что я понял по гаданию Флакона. Ночью перед битвой в этом оазисе будет страшно. Хотел бы я на это посмотреть. Проклятье, хотел бы я быть там и помочь.

— Нам своих забот хватит, — пробурчал Геслер.

Последний сержант из компании вздохнул и хрипло сказал:

— Моук считает, что всё у нас будет гладко. Если только новый капитан не сглупит. Адъюнкт планирует нечто неожиданное. Может, мы и в бой не вступим.

Смычок закашлялся:

— Откуда у Моука такие сведения, Тагг?

— Сортирные сплетни, небось, — фыркнул Бордук, сплюнув.

Сержант тяжёлой пехоты пожал плечами:

— Моук просто знает.

— И как часто он ошибается? — спросил Геслер, прочистив глотку.

— Сложно сказать. Он так много говорит, что я всё не запоминаю. Думаю, он много раз был прав. Я в этом даже уверен. Почти уверен. — Тагг взглянул на Смычка. — Он говорит, ты был в Войске Однорукого. И Императрица хотела насадить твою голову на кол, потому что ты был вне закона. — Он обернулся к Геслеру. — Ещё говорит, что ты и твой капрал Ураган — из старой гвардии. Малолетние морпехи под командой Дассема Ультора, или Кальтерона Краста, или его брата Урко. Что это вы привели квонский дромон на пристань Арэна со всеми ранеными из «Собачьей цепи». А ты, Бордук, однажды сбросил знатного офицера со скалы возле Карашимеша, только доказать это они, конечно, не смогли.

Трое мужчин молча уставились на Тагга.

Тагг потёр шею.

— Ну, это он так говорит.

— Удивительно, как ошибочно он всё понял, — сухо сказал Геслер.

— И значит, он об этом повсюду трезвонит? — поинтересовался Смычок.

— О, нет. Только со мной и Собелонной. Он просил нас никому не говорить. — Тагг сморгнул и добавил: — Но вам же можно, ведь вы и сами знаете. Я просто поддержал разговор. Проявил дружелюбие. Удивительно, что Стена Вихря просто взяла и рухнула, правда?

Вдали протрубил горн.

— Пора выступать, — пробурчал Геслер. — Молитесь Худу или кому вы там молитесь…

Кенеб ехал бок о бок с Гэметом. На этот дневной переход их легион поставили в арьергарде. В раскалённом воздухе пыль висела стеной.

— Я уже и не уверен, что Стена Вихря исчезла, — сказал Кенеб.

— Да уж. То ли ещё будет, — ответил Гэмет. Помедлив, он прибавил: — Примите мои извинения, капитан…

— В этом нет нужны, сэр. Я действительно освобождён, простите за каламбур. Не только от давления титула Кулака, но и потому, что повышение Ранала отменили. Я сообщил ему об этом с удовольствием. Вы знаете, что он реструктурировал взводы? По схеме Сивогрива. Только Сивогрив вёл затяжную войну на огромной территории без явной линии фронта. Ему нужны были самостоятельные боевые взводы, готовые ко всему. Что ещё более возмутительно, Ранал забыл сообщить кому-либо об этом.

— Вы возвращаете взводам их изначальный строй, капитан?

— Ещё нет, сэр. Жду вашего приказа.

Гэмет поразмыслил.

— Я сообщу адъюнкт о новой структуре нашего легиона.

— Сэр?

— Это может пойти нам на пользу. Нам предстоит охранять тыл в сражении на сложном ландшафте. Решение Ранала, хоть и принято из невежества, — может оказаться удобным.

Кенеб вздохнул и ничего не ответил, но Гэмет всё понял и так. Может, я и снова Кулак с одобрения адъюнкта, но решение о нашем расположении показывает, что она больше в меня не верит.

Они ехали в тишине, и это молчание не было уютным.

Глава двадцать третья

Кого, как следовало бы ожидать, Павший ненавидел и боялся более всех прочих? Вспомним последнее Сковывание, в котором принимали участие Худ, Фэнер, Королева Грёз, Оссерк и Опонны, не говоря уж об Аномандре Рейке, Каладане Бруде и ещё нескольких Взошедших. Посему нет ничего удивительного, что Увечный бог не мог предвидеть, что самый опасный его враг явится не из их числа…

— То, что я во всех отношениях женщина, ещё не значит, будто я хорошо готовлю.

Резчик бросил взгляд на Апсалар и ответил:

— Что ты, это и правда очень вкусно…

Однако Могора ещё не закончила; размахивая облипшим травой черпаком, она вышагивала взад и вперед.

— Здесь нет кладовки! И гости! Бесконечные гости! А его ищи-свищи! Думаешь, он еду нам добывает? Нет! Скорей уж, помер…

— Он жив, — вмешалась Апсалар, неподвижно застывшая над тарелкой с ложкой в руке. — Мы совсем недавно его видели.

— Это ты так говоришь, пухлые губки да блестящие волосы. И эти груди — стоит тебе начать приносить малышей, не успеешь оглянуться, как они уже будут до пят и огромные — груди, не малыши. Детишки будут у тебя на голове — нет, не там, где эти солнечные волосы, то есть там, но это фигурально. Так о чём это я? Каждый день я иду наружу, карабкаюсь вверх и вниз по проклятущей верёвочной лестнице, чтобы добыть еду, — да, это съедобная трава, просто прожуй. Жуй да жуй. Каждый день охапки травы, клубни, ризаны, тараканы да кровные мухи…

Резчик и Апсалар одновременно опустили ложки.

— …и я о собственные груди спотыкаюсь. И ещё! — Она взмахнула половником, швырнув комок влажной травы в стену. — Эти проклятые бхок’аралы пробрались в мой тайник и украли все вкусняшки: всех тараканчиков, всех мушек! Разве не видите? В этих развалинах — ни одного грызуна! Ни мышки, ни жучка — будто тысяча пауков прошла!