Трилогия алой зимы - Аннетт Мари

во тьме причудливые узоры – и угасали мягкими искорками, уступая место очередному снаряду, который расплескивал краски в ночи.

– Ох… – выдохнула Эми.

Она расслабилась, желая запечатлеть этот момент в глубине души – пылающие огни, руки Широ, его тепло, – нашла его ладонь и переплела их пальцы.

– Десять лет назад фейерверки были точно такими же. – Эми устроила голову на плече Широ, продолжая любоваться представлением. – Большую часть того года я помню довольно смутно, а вот фестиваль – во всех подробностях.

Широ скользнул большим пальцем по тыльной стороне ее ладони.

– И каким он был?

– За день до солнцестояния в Шион съехались все девочки, которые готовились к тому году. Аматэрасу избирала новую камигакари позже обычного, поэтому в храме их собралось больше двух сотен, от восьми до десяти лет. Некоторым пришлось преодолеть немалые расстояния. – Эми дождалась, пока не утихнет треск комет. – Когда я проснулась с меткой, то первым делом побежала показывать ее родителям. Потом все жутко завертелось: встреча с каннуши, знакомство с гуджи, ритуалы и церемонии очищения и так далее. Большую часть происходящего я даже не понимала. Несколько мико одели меня в прекраснейшее кимоно. Я чувствовала себя настоящей принцессой, а они ругали меня за то, что я вертелась и мяла оби.

– Родители, – пробормотал Широ. – Ты их никогда не упоминала.

Ее горло сжалось.

– Моя мать умерла, когда мне было двенадцать. После этого отец… отец перестал меня навещать.

Широ помолчал, словно решал, стоит ли дальше про них расспрашивать.

– И что случилось, когда тебя вырядили как принцессу?

Эми снова расслабилась.

– Меня усадили в паланкин, который сохэи несли во главе процессии, состоявшей из мико, каннуши и дюжины конных сохэев. Меня сопровождали семеро божеств. – Эми запрокинула голову и улыбнулась. – Это, конечно, были просто мико и каннуши в костюмах и масках, но мне они казались настоящими амацуками и куницуками.

В глазах Широ отражались пролетающие по небу огни.

– Если примешь облик ками, сможешь занять у него каплю силы.

Эми издала тихий смешок.

– Сомневаюсь, что настоящие ками стали бы делиться силой с людьми в глупых масках. Но тогда я была от всего в восторге. Во время процессии начали пускать фейерверки. В паланкине, в окружении божеств, воинов и каннуши, под сияющим, словно по волшебству, небом, я чувствовала себя как никогда особенной.

И после, даже когда ее изматывало постоянное давление, даже когда она потеряла родителей и лучшую подругу, она наслаждалась своей исключительностью. Осознание, что ее избрала сама Аматэрасу и что впереди ждет великое будущее, помогало ей выносить одиночество, бесчисленные лишения и тяжкий долг.

Часть ее, впрочем, отчаянно желала быть обычной, непримечательной. Часть ее хотела просто-напросто стоять в красивом кимоно во дворе храма среди других женщин и восхищаться фейерверками – и ничего не знать о ками, ёкаях и девушке, которую ждало жертвоприношение, хотя она лишь хотела чувствовать себя особенной и значимой.

Однако она не могла спастись, не могла даже наслаждаться фестивалем, как все остальные. Эти фейерверки запускали в честь камигакари, которой надлежало исполнить долг уже через восемь дней. Они отмечали конец одной стороны ее жизни и начало другой. Толпа восторженно шумела, но люди не подозревали, что во время этой церемонии они приветствуют ками… и прощаются с сосудом ками.

Осталось так мало времени. Считаные дни. Жизнь Эми стремительно утекала, и она никак не могла оттянуть последний рывок к судьбе, к кончине.

Руки Широ сжались крепче, и она вдруг поняла, что ее грудь вздымается в беззвучных попытках сдержать всхлипы. По щекам прохладными ручейками заструились слезы.

– Эми, – шепотом позвал Широ.

– Прости, – выдохнула она. – Я просто… после… после солнцестояния здесь снова будут запускать фейерверки, н-но я… я не…

Она подавилась всхлипом и съежилась, силясь загнать скорбь и страх поглубже в себя. Как она смела лить слезы над своей судьбой, когда Широ пришлось куда хуже? Что такое безвременная смерть по сравнению с вечной жизнью, наполненной болью и одиночеством? Эми умрет, а Широ продолжить жить, не зная спасения.

– Широ, ты… – Она судорожно втянула воздух. – Ты посмотришь фейерверки после солнцестояния? Посмотришь их вместо… вместо меня?

Огни вспыхивали, со свистом проносясь по небу, но она не могла заставить себя поднять голову. Хватка Широ ослабла – и он развернул Эми лицом к себе.

– Все, что бы ты ни попросила. – Широ притянул ее ближе, обхватил ее пальцы своими. Опустив взгляд, прижал ее костяшки к губам. – Все, что бы ни пожелала, что бы ни потребовалось. Повелевай, малышка-мико.

Ее сердце пропустило удар. Гнетущая печаль отступила, и рука Эми задрожала; губы Широ по-прежнему касались ее кожи.

– Разве куницуками можно так говорить? – тихо спросила Эми.

Широ пристально посмотрел ей в глаза.

– Я могу говорить все, что мне заблагорассудится.

Эми глядела на него, и сердце билось все чаще. Слова Широ настолько застали ее врасплох, что она чуть не упустила то, как переменилась