СССР-2061. Том 9 - СССР 2061

— Так это же у обезьян, — сказал Женя. — Мы тем и отличаемся от них, что у нас есть мозги, способные к разумной организации. Стаю прокормит не сильный лидер, а лидер, который знает, где искать бананы.

— Но ты же можешь предположить, что мы не сразу – бах! — и стали такими умными и организованными? Возможно, был такой период между обезьяной и человеком, когда стая постепенно превращалась в совет, а право решать постепенно переходило от вожака к всем членам общества.

— Я думаю, так и было, — кивнула Оля. — Молодец, Колян.

— И вот этот промежуток «разумной обезьяны» или «глупого человека» был временем государства, — продолжил Коля.

— И смотри ещё, — сказала Оля и зачитала вслух, — «воздействовать на деятельность и поведение других людей, даже вопреки их сопротивлению». Понял? Это и есть насилие, метод обезьян!

— Да не может такого быть! — вскочил Женя. — Это глупо!

Он сердито развернулся и пошёл прочь от одноклассников. Спустя несколько секунд он, придумав что-то, вернулся.

— Вот, представь, Оля, что я и Колян решили насилием заставить тебя писать за нас домашние задания. Что из этого выйдет?

— Ничего не выйдет, — сказала Оля. — Ты что это такое придумал?

— Он для примера, — пояснил Коля. Оля пожала плечами и поправила юбку.

— Я думаю, когда об этом узнают остальные, они больше не захотят с вами учиться в одном классе… Пока вы не попросите прощения, разумеется, и не пообещаете так больше не делать.

— А если мы и ко всем остальным в классе применим насилие?

— Вас двое, их девятнадцать, — ответила Оля.

— А если мы супер-супер-сильные? — не унимался Женя.

— А в школе учится больше четырёхсот детей и около двадцати учителей, и ещё у вас есть родители, и я думаю, что никто из людей не одобрит вашего поведения. И вообще…

— Вот именно! Насилием ничего нельзя сделать! — Женя ликовал. — Не работает этот метод. И не может работать ни у кого, кроме обезъян!

Оля промолчала. Радостный Женя обошёл вокруг дерева и с размаху уселся рядом с одноклассниками.

— Не работает! — повторил Женя.

— Но работал же, — тихо сказал Коля. Женя сразу погрустнел.

— Знаю, — сказал он и подогнул колени. — Загадка.

Коля встал, подошёл к дереву и прислонился к старому морщинистому стволу. Отломав веточку, он стал отщипывать от неё листочки. Все молчали. Когда листья на ветке кончились, Коля легонько ударил ею по ноге.

— В общем, есть ещё кое-что, — сказал он.

— Что? — повернулась к нему Оля. Коля вздохнул и выбросил веточку.

— В общем, как-то я застал отца за просмотром старого фильма, чёрно-белого, — медленно сказал Коля. — И он хотел сразу выключить его, когда заметил меня. Но я тихо стоял за его спиной несколько минут и смотрел на экран. Я сказал ему, что я видел, и потребовал, чтобы он объяснил мне. И он объяснил…

— Что объяснил? — перебил его Женя.

— Он сказал, что нам потребуется несколько вечеров, как минимум. И с того дня каждый вечер мы проводили несколько часов в разговорах – он рассказывал, я слушал и спрашивал. Первый вечер был похож на наш сегодняшний урок. Так что Иван всё правильно рассказывал… Потом я начинал понимать всё больше и больше. И всё это было, как сказал папа, самое важное, что всем стоит знать, но что детям об этом рассказывают постепенно – слишком много там пугающих вещей.

— И когда это было? — спросил Женя. — Ваши вечерние беседы?

— Зимой, — сказал Коля.

— И почему ты нам ничего не рассказал?

— Папа говорил не рассказывать друзьям, что слишком рано в нашем возрасте знать это. И что он мне рассказал только потому, что я увидел тот фильм.

— Что за фильм?

— Я не помню.

Коля чувствовал себя виноватым. Женя отвернулся от него, и Коля не мог заглянуть другу в лицо и понять, что он чувствует сейчас. Оля смотрела в землю перед собой. В воздухе висело невысказанное вслух страшное слово «предатель». Коля не знал, что сказать.

— Там было много диких вещей, — торопливо начал он. — И государств были сотни, и сначала ими правил один человек, у которого была вся власть.

— Не «сласть», нет? — спросила Оля. Коля покраснел.

— Я ничего не буду больше от вас скрывать, — умоляюще сказал он. — Ведь уже у нас был первый урок, уже можно… Вот. И если правил один человек, это называлось диктатура, а если он передавал власть своему сыну, это называлось монархия. И потом возникли парламенты, в которых собирались самые богатые люди страны… Вернее, из самых богатых людей жители отбирали тех, кто им больше нравится, чтобы они правили всеми остальными…

— Что такое богатый? — не поворачиваясь, тихо спросил Женя.

— Это тот, у кого больше денег, — сказал Коля, и понял, что объяснение вышло неполным. — Это всё из собственности. У каждого человека была собственность – то есть вещи, предметы, ценности, которые принадлежали только ему. И собственность можно было получить в обмен на деньги.

— Как это? — повернулся Женя. — Мне принадлежат эти ботинки. Я выбрал их в магазине. При чём тут «теньги»?

— Просто раньше, в то время ты мог взять ботинки в магазине только дав хозяину магазина деньги. Каждый получал за работу деньги. Или чтобы построить дом, нужно было купить землю за деньги у того, кто владел землёй…

— Что-то ты не очень понятно объясняешь, — сказала Оля.

— Потому что я несколько дней вникал в это, а тут за пять минут…

— Владел землёй? — улыбаясь, спросил Женя.

— Ага, — кивнул Коля.

— А чем ещё можно было владеть? Школой?

— Да, можно было владеть школой, — ответил Коля.

Он уже готов был ответить на все вопросы друга, лишь бы тот не считал его предателем. На самом деле, ведь вся эта история не такая уж страшная. А даже если и страшная, ведь это страшно на минутку. Тем более, теперь он выглядит таким умным для друзей, источником ценной информации. Коля даже вспомнил, что в истории люди продавали друг другу знания за деньги. Дураки! Что может быть приятнее, чем делиться знанием, без всяких там денег.

— А мог бы я владеть Олиной косичкой? — не унимался Женя.

— Мог! — подтверждал Коля. — И ты бы мог даже отдавать её Оле поносить за сколько-то денег в час. Это называется «ренда».

Женя хохотал и катался по траве. Оля смотрела на смеющихся мальчиков и тоже смеялась этой глупой затее с «деньгами».

— Оля, давай пять денег за косичку! — кричал Женя.

— И три денег за бантик, — подхватывал Коля.

Оля смеялась вместе с ними и тоже придумывала разные способы применения денег.

Два заведующих отделами, кажется, были довольны сценой всеобщего веселья под школьной ивой.

— Вот теперь точно – разговор пошёл о деньгах, — утвердился в своей догадке заведующий гуманитарным отделом. — Когда я веду историю, у меня в эти недели хохот стоит неописуемый.

— Так сейчас 2061 год, — заметил психолог. — Вот лет десять-пятнадцать назад они всё знали. А эти уже родились в новое время.

Гуманитарий задумчиво промычал в знак согласия. Он был очень доволен сценкой под ивой.

— Как вы догадались, что Каттани всё знает? — спросил он.

— Эти двое были ошарашены – зрачки, осанка, как они держат рюкзаки. А Николай смотрел не перед собой, а на них, на их реакцию, — объяснил психолог. — В общем, я не знал, я заподозрил.

— Возможно, это даже можно использовать…

— В смысле?

— Может, стоит обучать по отдельности учеников со стабильной психикой, а потом внедрять их в такие тройки, или даже пятёрки, чтобы они держали ситуацию под контролем, — предположил гуманитарий. — Всё-таки доверие к сверстнику больше.

— Возможно. Я изучу вопрос, если вы хотите.

— Да, попробуйте.

— Но будет сложно найти добровольцев среди учеников, тем более, что они не знают, на что идут, — сказал психолог. — Кроме того, это нужно обсудить на совете учителей, потом на совете родителей. Проект сложный. Кроме того, есть одна опасность… Гуманитарий отвернулся от окна.

— Какая?

— В этот раз всё пошло по-хорошему, — сказал психолог, протирая очки платочком. — В этот раз они заговорили о деньгах. А что будет, если разговор пойдёт в другую сторону жизни государства?

Гуманитарий не ответил. Он снова посмотрел на детей. Те сели, свесив головы над коммуникатором, хихикали и толкали друг друга в бок. Коля диктовал новые для друзей слова, а Оля вписывала их в поисковую строку энциклопедии. Заведующий отделом внутренне завидовал детям. В его ученические годы коммуникаторов не было – рюкзаки тянули вниз тяжёлые книги, истрёпанные предыдущими поколениями немотивированных к учёбе школьников. В школе он проводил шесть часов без крошки во рту, потому что родителям нечем было платить за обеды. В школе кричали, обижали. Учителя ставили ему средние оценки за то, что родители не приносили подарки. Родители ругали его за плохие оценки, и отказывались купить ему велосипед или игровую приставку. В школе никто не хотел с ним дружить, потому что у него не было велосипеда и игровой приставки. И, конечно, одинокого мальчика без друзей, очкарика из бедной семьи всегда били… А, может, это даже хорошо, что у него не было приставки, подумал заведующий отделом. Это сейчас дети с малых лет в коммуникаторах чаще включают учебные программы или энциклопедии, чем игры, а тогда их ничего не интересовало, кроме игрушек. Смысла не видели в учёбе. Ни в чём не видели смысла. Эти видят. Этим повезло.