Завеса Правды и Обмана - Анали Форд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мое сознание изматывалось в панике.
– Что ж, так и быть. Подожду до следующего праздника. Но как долго продлится ожидание?
По мере того как угасал свет, в комнате становилось холоднее. Отстраненное выражение, с которым на меня смотрели фейри, начало сменяться колющим голодом. Не мной одной было это подмечено. Пусть Никс и оставался в блаженном забытьи, в уголках его глаз проступала все та же выводящая из себя улыбка, а Калдамир с Армином начали беспокойно перебирать столовые ножи.
Даже Тетис выпрямился в спине. Мышцы его напряглись.
– Пару месяцев, – отвечал Калдамир, все еще играя с ножом в опасной близости от моей только что исцеленной руки, которая смирно покоилась на столе. Я отдернула ее и прижала к груди, хоть она уже и не болела.
– Всего пару месяцев? Да, я могу подождать. А затем точно вернусь в свой мир.
– К тому времени будет уже слишком поздно.
В его словах послышалась холодность, но я продолжила давить, несмотря на нараставшее вокруг нас беспокойство. Рука Калдамира замерла, его пальцы крепче обхватили рукоять ножа.
– Слишком поздно… Но почему?
– Потому что к тому времени ты уже будешь мертва.
Глава тринадцатая
К тому времени ты уже будешь мертва.
Это было не первое предупреждение со стороны Калдамира, но именно оно жалило сильнее всего.
– Это еще почему? – потребовала я объяснений. – Почему я умру до следующего праздника?
– Потому что ты – человек, – ответил Калдамир. Голос его внезапно прозвучал очень устало. – Люди не приспособлены к тому, чтобы жить в мире фейри. Тебе повезет, если дотянешь до аконца недели… Что уж говорить о конце лета…
Я потрясла головой.
– Но озеро…
– Озеро – всего-навсего временное решение, – произнес он, не дав мне закончить. – Оно не избавит тебя от смерти, только отсрочит ее. Ты всего лишь простой человек.
– Да, если б она действительно была «простым» человеком…
Эти слова произнес Тетис, который все еще сидел рядом с Калдамиром. Он не смотрел на меня. Только наблюдал за тем, как фейри будто под неведомым гипнозом встают со своих мест.
– Не к месту рассуждаешь, – сказал Калдамир, и в его голосе послышалась угроза. – Это невозможно.
– Я лишь хочу обратить внимание на кое-что важное, – продолжал Тетис, проигнорировав его, – взгляни на нее и скажи, что ты этого не видишь.
– Довольно!
Калдамир встал, со скрежетом отодвинув стул.
– Нужно увести отсюда Делф, пока двор не разошелся в своем буйстве. Только если ты не хочешь сказать, что твои ритуалы по случаю Мидсоммар изменились, Никс.
Лучистая улыбка Никса сообщила ему все, что он намеревался узнать.
– Уверена, что не желаешь присоединиться? – спросил Никс, заслонив своей рукой мою. Коснувшись моей нежной кожи, испещренной ранее проявленными рабочими мозолями, он провел пальцем по моей ладони. Никс прикрыл глаза и приоткрыл губы, кончиком языка облизнув их приподнятые уголки. – Для меня будет честью показать тебе настоящий Мидсоммар в Лесном дворе. Так сказать, подарок к твоему дню рождения, если Калдамир не соврал насчет него.
И только когда я увидела, как руки, принадлежавшие самой красивой женщине, стоявшей позади него, скользнули вдоль его плеч и оказались на груди, мне стало ясно, что он имел в виду. Томное нетерпение всего двора мною было истолковано неверно.
Разгоревшись с новой силой в моей грудной клетке, жар прилил к щекам от того, что мой первый порыв, заслонивший голос разума, был не отказывать ему.
– Да брось! Как будто ей хотелось провести всю ночь с тобой в компании пары-другой стручков!
Никс резко повернул голову и злобно посмотрел на Тетиса. Но прежде, чем он успел хоть что-либо сказать, Калдамир потянулся к моей руке.
– Нам пора уходить. Сейчас же.
Никс надул от досады губы, но тут к сжимавшей его грудь женщине присоединилась еще одна пара рук, на этот раз принадлежавшая темноволосому юноше, чья красота практически не уступала искушающей лучезарности Никса. Он покорно склонился перед своим правителем, отчего на лице принца не осталось и следа раздражения.
– Многое теряете. Тогда в следующий раз, Калдамир…
Армин поднялся, а Тетис последовал за ним. Однако Тетис был настроен покинуть зал не так решительно, как двое остальных фейри. Я заметила, как его взгляд блуждал по комнате, упиваясь зрелищем сладострастного разврата, стремительно перераставшего в нечто большее.
– Спасибо за гостеприимство, Никс, – в вежливом поклоне произнес Армин.
Никс не ответил. Его тело поглощали губы, скользящие по его гладкой золотистой коже, и уже большее количество рук, срывающих и без того скудные слои ткани, накинутые на него. Собор вокруг нас содрогнулся от дуновения ветерка, проникшего через пустые оконные проемы.
Фейри вторили присутствию этой силы.
Миловидный юноша-фейри, склонившийся подле королевской особы и протиснувшийся между его коленей, без колебаний придвинулся к своей цели, сдерживаемой пленом завязок на штанах. Все те, кого поглотила неистовая жажда, двигались чувственно, неспешно, подначиваемые стонами, срывавшимися с губ принца.
Калдамир взял меня за руку.
– Нам пора идти. – Взглядом он встретился с Армином и Тетисом. – Нам есть что обсудить.
Но сколько бы он ни пытался увести меня, сдвинуться, будучи приросшей к месту, не получалось, настолько сильно я была зачарована. Меня нельзя назвать стыдливой, но я еще никогда не видела зрелища, подобного тому, что сейчас разворачивалось перед моими глазами. От этого действа по телу разлился жар, тот самый, что скапливается в предвкушении между бедер, вызывая глубокое, первобытное, дикое желание.
Никс явил всю свою наготу в исключительной красе, окончательно избавившись от одежды. С плотью принца ниже пояса в неуловимых движениях фейри с темными волосами породнилась плоть чужого рта. Послышался очередной сдавленный стон. Молодой парень в неприемлемо-вожделенном соседстве с Никсом принялся двигаться в такт затрудненному дыханию принца.
Чем больше я наблюдала, тем труднее становилось отвести взгляд. Особенно когда глаза Никса открылись, обнаружив меня.
Женщина, изнемогавшая в экстазе рядом с ним, развязала одну из бретелек своего платья, явив взору идеальную грудь, которую она в то же мгновение поднесла к губам Никса. Мое тело начал теснить впившийся в талию корсет, когда принц приник к ней, приступив изнеживать сосцы, словно младенец, не отрывавшийся от груди матери; одной своей рукой он нетерпеливо мял ей вторую грудь, а другой взъерошивал темные волосы уже знакомой мне сладострастной персоны, неспособной отстраниться от тазовой области принца.
Какое-то время его взгляд оставался прикованным ко мне.
Не
