Часы бьют двенадцать - Патриция Вентворт

— Пожалуйста, расскажите об остальных, мистер Рей.

— Уже почти никого и не осталось. Лидию Пеннингтон вы видели. Она из тех, на кого можно положиться. Мистер Парадайн обычно выражал неодобрение по ее адресу, но мне кажется, она ему очень нравилась, хотя мисс Парадайн наверняка вам скажет, что он ее терпеть не мог. Ее сестра Айрин замужем за Фрэнком Эмброузом. Откровенно говоря, она дурочка — в голове у нее и двух мыслей не найдешь. Хотя я не прав — именно две мысли там имеются: о ее детях, Джимми и Рене. Она только о них и говорит. Я бы сказал, что мистер Парадайн терпел ее в силу необходимости. Остается Алберт Пирсон — безупречный секретарь и чудовищный зануда. Он вроде четвероюродного брата. Мистер Парадайн разыскал его года три назад — он помогал овдовевшей матери и учился в вечерней школе.

— Весьма похвально, — промолвила мисс Силвер. — Могу я узнать, каким образом он помогал матери?

— Кажется, Алберт работал помощником ювелира. Когда его мать умерла, мистер Парадайн привел его сюда в качестве секретаря. Он научился стенографировать и печатать на машинке.

— А мистер Парадайн был к нему привязан?

Эллиот рассмеялся.

— Никто не может быть привязанным к Алберту, — ответил он.

Глава 13

Мисс Силвер обедала вместе с членами семьи, А потом сидела с ними в красно-золотой гостиной, которая привела ее в восхищение. Великолепная комната — яркие цвета, прекрасные парчовые занавеси, мягкий ковер. Она одобряла вкус мистера Парадайна и искренне сожалела о его кончине. А теперь парчу, чего доброго, заменят ситцем.

Зато обед оказался тяжким испытанием. Так как мисс Силвер хотела видеть всю семью, присутствовали все, но никто не стал переодеваться. Мужчины были в тех же костюмах, Айрин, Лидия и Бренда — в кофтах и юбках, Филлида — в сером платье, А мисс Парадайн — в длинном черном. Мисс Силвер, следуя традиции, переоделась в приобретенное два года назад летнее платье из зеленого искусственного шелка с рисунком в виде оранжевых точек и тире, украшенное спереди массивной брошью. Отсутствие шляпы демонстрировало солидное количество мышиного цвета волос, заплетенных в клубок на затылке и туго завитых в челочку на лбу. Помимо броши, на ней были маленькие золотые серьги в ушах, золотая цепочка на шее и жемчужный зажим, придерживающий шнурок от песне, которое иногда требовалось ей для чтения. Мисс Силвер все еще носила теплые серые чулки, столь удобные в зимнее время, но сменила уличные ботинки на шнурках на черные комнатные туфли с украшенными бисером носами. Уверенность Эллиота, что он уже видел эту женщину в каком-то фильме из Эдвардианской эпохи, крепло с каждым взглядом на нее — только тогда на ней, по-видимому, было платье до полу.

Он сидел как можно дальше от Филлиды — об этом позаботилась Грейс Парадайн. Она весь день не оставляла их наедине даже на пять минут и старалась выставить его из дома. Ну и пусть! Раз его сюда затащили, он здесь останется. В конце концов, это дом Марка, А не ее, А она едва ли станет просить Марка выгнать его отсюда.

Размышления на эту тему заставляли Эллиота хранить молчание в течение почти всей трапезы. Впрочем, в этом он был не одинок — Фрэнк Эмброуз говорил только дважды, А Марк и вовсе не произнес ни слова. Сегодняшний обед выглядел карикатурой на вчерашний. Несвежая индейка, пережаренный пудинг, пустое место во главе стола, которое никто не захотел занять, женщина-детектив, сидящая с ними за столом и наблюдающая, как они выглядят, разговаривают, едят, пьют, думают. Все это не располагало к беседе. Даже поток болтовни Дики внезапно иссяк. Женщины держались более общительно. Филлида пробовала завязать разговор с сидящими рядом с ней Марком и Фрэнком, пока не поняла всю безнадежность попыток добиться ответа от кого-то из них. Сидевшая в конце стола мисс Парадайн являла собой воплощение горя, чему способствовало длинное черное платье с высоким воротником. Под ее глазами темнели тени, А скулы заострились, но во взгляде больше не было гнева. Она казалась любезной хозяйкой, скрывающей личное горе, дабы не смущать гостей. Грейс нежно разговаривала с Филлидой, вежливо — с мисс Силвер и любезно — со всеми остальными, кроме Эллиота Рея, которого она полностью игнорировала.

Мисс Силвер, поместившись рядом с Албертом Пирсоном, в полной мере воспользовалась ею словоохотливостью. Требовалось нечто большее, чем убийство в доме, чтобы подавить его страсть делиться информацией. Однако эту информацию выбирал он сам. Зная о прошлом Пирсона от Марка Парадайна, мисс Силвер попыталась перевести беседу на тему, которая могла сделать его особенно разговорчивым. Она сама питала интерес к редким и необычным драгоценностям, но, задав о них вопрос Алберту, не получила ответа. Вместо этого мисс Силвер выслушала историю Берлтона со времен саксов до царствования королевы Елизаветы[12]. Пудинг создал возможность перенести историю в период, более близкий к современности. Рассказ об основании предприятия Бенджамином Парадайном — «дедом покойного мистера Парадайна и моим прадедом» — был прерван мисс Парадайн, подавшей сигнал дамам удалиться.

В гостиной она занялась мисс Силвер.

— Надеюсь, у вас есть все необходимое?

— Да, мисс Парадайн.

— Вы должны сказать мне, если вам что-нибудь потребуется.

Мисс Парадайн была в высшей степени любезна. Если в ее манерах и был намек на снисходительность, то тщательно замаскированный. Тем не менее она напоминала мисс Силвер представительницу королевской семьи, открывающую благотворительный базар. Подобрав сумку с вязаньем, мисс Силвер вытащила спицы и отозвалась:

— Вы очень добры.

На трех ее спицах уже находилось около полудюйма костюмчика маленького Роджера. Мисс Силвер вставила четвертую спицу и начала быстро вязать. После легкого колебания мисс Парадайн села в противоположном углу дивана.

— Мы все надеемся, что это ужасное дело удастся прояснить как можно скорее.

— Да, конечно, — кивнула мисс Силвер, щелкая спицами.

Поведение мисс Парадайн изменилось. В нем, как и в ее голосе, появились симпатия и дружелюбие.

— Такие внезапные потери достаточно тяжелы и без этих ужасных подозрений.

— В самом деле.

— Мой брат значил очень много для всех нас. Конечно мисс Пеннингтон не слишком хорошо его знала. Она сестра моей племянницы миссис Эмброуз — практически, не член семьи. А мой племянник Марк не слишком силен в объяснениях — по-своему, он очень умен, но слишком сдержан, А сейчас еще и расстроен смертью дяди. Думаю, они не могли толком вам объяснить, какая трагедия для нас потеря моего брата.

Мисс Силвер посмотрела на нее и продолжила вязание.

Мисс Парадайн глубоко вздохнула.

— Мой брат был замечательным человеком, но он любил делать все по-своему. Полагаю, вам уже рассказали о происшедшем за обедом вчера вечером. Нам всем очень неприятно, что полиция сделала из этого абсолютно неверные выводы. Мой брат был склонен к драматическому способу выражения своих мыслей. Я уверена, что за всем этим не было ничего серьезного. Кто-то разозлил его, и он подобным образом дал нам об этом знать. Такое было вполне в его духе. Я настолько не придала значения его словам, что, когда суперинтендант расспрашивал меня сегодня утром, даже не упомянула об этом.

— В самом деле? — промолвила мисс Силвер.

Легкое движение темных бровей мисс Парадайн свидетельствовало о том, что ей пришлось приложить усилие, дабы не нахмуриться. Она печально улыбнулась.

— Я действительно об этом не думала. Как я говорила сегодня полковнику Востоку — он главный констебль, — это абсолютно выскользнуло у меня из памяти. Потрясение, вызванное несчастным случаем с моим братом — я все еще уверена, что это несчастный случай… — Оборвав фразу, мисс Парадайн поднялась. — Простите — мне не следовало об этом говорить. Возможно, вы хотели бы побеседовать с моей племянницей миссис Эмброуз или с мисс Эмброуз?

Мисс Силвер посмотрела на группу у камина — Айрин, Бренду, Филлиду, — кашлянула и ответила:

— Я бы очень хотела побеседовать с мисс Эмброуз.

Когда Бренда с явной неохотой села рядом с ней, мисс Силвер приветливо улыбнулась.

— Я хотела поговорить с вами, мисс Эмброуз, так как нуждалась в наблюдательном и методичном свидетеле, который подробно рассказал бы мне, что произошло после того, когда вы вчера вечером пришли в эту гостиную.

Бренда уставилась на нее светлыми глазами, очень похожими на глаза Клары Парадайн, хотя и не такими голубыми. При всем сходстве с матерью в ее лице отсутствовали доброта и спокойная безмятежность, сразу привлекавшие внимание в портрете Клары.

— Здесь? Вчера вечером?

— Да, если вы не возражаете.

— Ну, не знаю… — медленно произнесла Бренда. — Мы вошли, и я сказала, что мой отчим, по-видимому, сошел с ума. Полагаю, вам известно, что он говорил за обедом?