Табу на любовь (СИ) - Кофф Натализа

Как только дверь за официантом закрылась, я взглянула на Романа.

Он методично нарезал свой стейк на мелкие куски, лихо орудуя ножом. А мне казалось, что мои пальцы не способны удержать столовые приборы. Именно поэтому я лениво елозила лезвием ножа по румяной мясной корочке.

— Почему я, Рома? — прошептала я, не понимая, что непроизвольно назвала Львовского не просто по имени, а сократила его. — Почему ты преследуешь именно меня? Из-за Сумрака? Тогда ты мог бы не спасать его, а дать ему умереть прямо там, на дороге. Я не понимаю тебя. Совсем.

Я опустила взгляд на свою нетронутую порцию. Моргнула, когда тарелка вдруг поехала в сторону. А потом выдохнула, когда на ее месте оказалась точно такая же, но с уже порезанным на мелкие куски мясом.

— Ответ тебе не понравится. Ешь! — приказал Львовский и принялся уплетать свою порцию.

Бокал вина я выпила до последней капли. И мясо съела все, включая гарнир и салат. Меня совсем не заботило то, что спутник может счесть меня «не леди», обвинить в обжорстве и убежать с дикими воплями на веки вечные. К сожалению, я понимала, что такого со Львовским не произойдет. Он не отступит, пока не сделает то, что хочет.

А хочет он, как оказалось, меня. Не Дашку — красотку с картинки. А меня. Для нее он занят важными делами. А меня привез в шикарный ресторан. Еще и мясо разрезал для моего удобства.

Я положила руки на стол, не заботясь о правилах этикета, и взглянула на мужчину.

Он лениво помешивал кофе в своем крошечном стаканчике, почти детском. Мне вдруг показалось это смешным. Чашка эспрессо смотрелась в руках Львовского кукольной, игрушечной, будто Роман пил из нее понарошку.

И я рассмеялась. Сначала тихо, пытаясь проглотить смех, а потом все громче.

Львовский смотрел на меня, терпеливо ожидая пояснений. А я лишь прикрывала рот двумя ладонями.

Кажется, вторая порция глинтвейна была лишней. Определенно. Иначе, зачем бы я произнесла вслух те слова, что выплеснулись из меня секундой позже?

— Я устала тебя бояться. Возможно, мне повезет, и ты действительно забудешь обо мне.

Во взгляде Львовского мелькнуло понимание, жадное, яркое, обещающее.

А я поднялась на ноги. Нетвердо, держась руками за стол и едва заметно пошатываясь.

— Я не поеду к тебе. Здесь ведь есть какой-нибудь бордель? Эээ… то есть, мотель! Да, точно! — кивнула я своим же словам.

Львовский умудрился подхватить меня прежде, чем мои ноги заплелись, и я рухнула на пол.

— Но учти, Львовский! — я пьяненько рассмеялась, держась руками за мужской пиджак. — Никаких поцелуев! Трахнемся и до свиданья!

Я не знаю, чем ответил Роман на мои требования. Я плохо помнила мелочи событий следующего часа. В памяти сохранились воспоминания крепких рук, знакомого парфюма и ощущение безопасности, словно кто-то стерег мой сон.

«Наверное, Сумрак!» — решила я, кутаясь в мягкое одеяло и крепче обнимая моего четвероногого верного мальчика.

***

Глава 28

Меня жутко мутило. Я боялась открыть глаза. И лихорадочно вспоминала, чем закончился ужин со Львовским в ресторане.

И понимала, что ничегошеньки не помню! Совсем! Последнее воспоминание — второй стакан глинтвейна.

Прислушалась к собственному телу. Ничего. Полный ноль. За исключением головной боли, конечно.

Приоткрыла глаза. Незнакомая спальня и кровать гигантских размеров.

Я тихонько сползла с постели. Мой организм взбунтовался. Мысли лихорадочно путались. И я искала выход. В идеале — белоснежного друга, столь необходимого мне в эту самую секунду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Моим спасением оказалась распахнутая дверь. Я рванула вперед, на ходу перебрасывая спутавшиеся волосы за спину.

Влетела в ванную комнату. Гул в ушах был настолько сильным, что я практически ничего не слышала. А видела лишь белоснежную сантехнику — цель, к которой жизненно важно добраться именно сейчас.

Когда все следы моих буйных похождений бесследно исчезли в канализации, я поняла, что сил у меня почти нет. Пришлось привалиться к стене и тихонько подползти к огромной ванне. Включила воду, умылась, пригладила растрепавшиеся волосы.

И только сейчас я поняла, что свидетелем моего фиаско стал не кто иной, а сам Роман Дмитриевич Львовский.

Мужчина стоял перед раковиной и невозмутимо брился почти бесшумным триммером.

Мое лицо из пепельно-бледного превращалось в пунцово-красное. Но я не знала, где взять силы, чтобы подняться на ноги и гордо выплыть из просторной ванной.

Так и сидела в самом дальнем уголке, на коврике рядом с ванной, точно бездомная, бродячая псина.

Львовский завершил процедуры по удалению волос с лица. Придирчиво осмотрел свое отражение в зеркале.

Интересно, а если я и дальше буду сидеть вот так же неподвижно, он решит, что меня здесь нет? Да, кажется, так и будет.

— Полегчало? — мужчина обернулся, глядя на меня сверху вниз.

Видит бог, я не собиралась смотреть на его тело! Честное слово! Львовский — самый последний мужчина на планете, которым я хотела бы любоваться ранним утром. Но взгляд сам опустился ниже пояса. По пути скользнув по мускулистому прессу и широкой грудной клетке.

Черт! Почему мне так не повезло?!

Роман изогнул бровь, словно говорил взглядом: «Налюбовалась? Шикарен! Сам знаю!».

Молодой мужчина двигался в мою сторону. А я боялась пошевелиться. Вернее, попросту не могла этого сделать.

Тем временем, Львовский легко дернул за край полотенца, которым были обмотаны его бедра, и предстал во всей красе пред моим взором.

Это было чудовищно! Дико, волнующе и притягательно.

Тела противоположного пола всегда меня смущали настолько сильно, что хотелось прикрыть глаза, отвернуться или умчаться подальше от обнаженных мужчин.

Но здесь… Дикое любопытство не позволило мне отвести взгляда. Я смотрела, широко распахнутыми глазами на Романа. А он, словно красовался передо мной, упер руки в бедра.

— Ой! — выдохнула я, когда поняла, что мужская плоть будто оживает, вздрагивает и приподнимается.

— Я бы сказал иначе, но тоже сойдет, — хмыкнул Львовский и потребовал: —Раздевайся!

Я с трудом оторвала взгляд от дико возбуждающей картинки нагого тела. И взглянула на свою одежду.

Как?! Как я могла не почувствовать, что меня переодели в мужскую футболку?!

Это ведь полная и безоговорочная катастрофа! Не иначе!

— Я не распробовал в первый раз, Ратти! — хрипло произнес Роман, подходя еще ближе ко мне.

— Что не распробовал? — пропищала я, натягивая футболку до самых колен.

— Тебя, — низко пророкотал мужчина, а я поняла, что убегать поздно.

Львовский, голый и возбужденный, никуда меня не отпустит.

Но я умудрилась по стеночке вернуться в спальню. И пока мужчина шел следом, загоняя меня в очередную ловушку, я, спотыкаясь, подбежала к кровати, дернула одеяло в сторону.

Простыня была идеально чистой, без пятен.

Нет, ошибки быть не может.

— Ты врешь, Львовский! Я бы запомнила! — прошептала я.

— Ты была пьяна, Раттана, — снисходительно проговорил Роман.

Я замерла перед постелью. Затрясла головой. А потом обернулась к моему мучителю.

— Нет, Роман Дмитриевич! Ты врешь! — твердо заявила я. — Я бы поняла. Остались бы следы. Однозначно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Львовский смотрел на меня странно. Так, словно хотел убить, раздавить, придушить голыми руками.

— В каком смысле? — требовательно рявкнул он.

— В том, что я девственница, — дерзко произнесла я в ответ. Пусть он смеется надо мной. Плевать! Я не собиралась стыдиться этого факта.

***

Глава 29