Десять тысяч стилей. Книга одиннадцатая - Илья Головань

– Это только здесь или…

– Везде. «Дороги повешенных» – не редкость. Даже знатные кланы или самурайские семьи не могут запретить вешать людей возле своих городов. Тут перед Императором равны все.

– Неужели они все – ужасные преступники?

Хироюки пожал плечами.

– Для Империи Красного Солнца – да. Для чужака, наверное, нет. Ты же и так многое знаешь, Волк.

И он действительно знал. Старательно изучая право, Ливий замечал перегибы в законах. Но все эти случаи касались прошлого. Что происходило при нынешнем Императоре, Волк не знал до сегодняшнего дня.

– Укрытие урожая – даже если твоя семья голодает. Воровство у великого клана, даже если это паршивый склад в мелком городишке, где не хранится ничего, кроме риса, ткани и маковой соломы. Ношение красного. Изучение неположенных боевых искусств. Все эти люди висят здесь. Ну, разве что нет тех, кто носил бы красный – поищи таких самоубийц.

Ливий долго размышлял. Связать все происходящее со старыми знаниями было просто.

– Это из-за Сегуна?

Хироюки с удивлением уставился на Ливия.

– А она здесь причем? – спросил он искренне. – Главный – Император.

– А как же, ну…Тиран Востока?

– Ха-ха! Ты ничего не знаешь.

Покачав головой, Хироюки невольно посмотрел по сторонам.

– Да, Сегун прошлой эпохи была сильна. Ее не стало тридцать три года назад. Нынешний Император, придя к власти, избавился от нее. Нынешняя Сегун… Что ж, она сильна, но не обладает и десятой частью влияния Императора. Сейчас в Империи Красного Солнца правит закон.

«Выходит, что никакой тирании Сегуна больше нет. Теперь здесь тирания Императора. Впрочем, какая разница? Хотя чувствую я, будь у власти Сегун, проблем было бы куда меньше. Хироюки – самурай, а самураи подчиняются Сегуну. При таких условиях я бы быстро нашел Феликса…Но встретился бы я с Хироюки? Он ведь не просто так оказался на острове Каму», – думал Ливий.

Хироюки что-то тихо насвистывал себе под нос. Казалось, он совсем не думает о виселицах. «Может, и правда не думает? Привык?», – подумал Ливий.

– Говоришь, был палачом? Тоже в этом поучаствовал?

Хироюки улыбнулся.

– В казнях? Ну, такая у палача работа. Но нет, простой люд я не казнил.

– А кого тогда? Самураев?

Медленно кивнув, Хироюки ничего не сказал. Он молчал минуты две, прежде чем решил заговорить.

– Двадцать лет назад Император начал большую войну. Мы воевали с ёкаями. Скоро наступит ночь, и дорога пуста. Знаешь почему? Люди бояться ночи. Ночь – время ёкаев. Среди них есть всякие. Есть добрые и злые, те, что помогут, и те, которые заведут тебя в болото. Попадаются и готовые отрезать тебе голову ради забавы. Император решил истребить ёкаев. Не из-за их опасности, нет. Из-за того, что ёкаи не следуют законам.

– Они разумны?

– Ёкаи? Более чем. Многие поумнее людей. Но духи природы не станут жить по человеческим законам. Тогда Император решил дать им бой. Много самураев полегло. Еще больше после этого отказалось сражаться с ёкаями. Самураи знали, что нам их не одолеть. Зато мы могли разозлить их. Даже те, что раньше помогали людям, стали бы врагами.

– И ты…

– Казнил предателей. В том числе и трех из рода Тайфу. Так я и стал последним из рода Тайфу, а заодно и палачом на долгих десять лет.

Следующие полчаса прошли в молчании. Наступила ночь – Хироюки показал вперед. Там стояло одинокое дерево.

– Липа. Хорошее место для ночевки. Одинокая липа – лучшее место, чтобы ёкаи не лезли к тебе.

– Хироюки, а сам ты их боишься?

– Ёкаев? Нет. Пакостят они много.

Пожав плечами, Ливий отправился собирать дрова. Можно было обойтись и без них, но хотелось развести костер. На огне Волк приготовил похлебку и пожарил мясо, взятое в дорогу.

– А ты отличный кулинар, – сказал Хироюки.

– Спасибо.

Ближе к полуночи Ливий и Хироюки уснули. Внезапного нападения они не боялись: каждый проснулся бы до того, как враг подобрался бы к липе. А насчет ёкаев Хироюки сказал не волноваться. Видимо, одинокая липа и правда была безопасным островком в ночи Востока.

Ливий проснулся еще до рассвета.

«Нужны дрова», – подумал Волк. Костер уже затухал, а хотелось вскипятить утром воду, чтобы заварить чай.

Тихо отойдя от липы, Ливий направился к ближайшей роще. Дойти до нее он не успел: будто из ниоткуда перед Волком появился демон.

Красная кожа, рост два с половиной метра, клыки – таких существ Ливий никогда не видел. Из одежды на демоне была лишь набедренная повязка из шкуры леопарда, а на плече покоилась массивная железная дубина с шипами.

– Давай кто сильнее ударит! Сначала я, потом – ты! – с усмешкой сказал демон.

– Давай, – пожал плечами Ливий.

Размахнувшись, демон со всей силы ударил Ливия своей палицей. Металл погнулся, а часть шипов с дубины разлетелась во все стороны.

– Моя очередь, – сказал Ливий, вставая в боевую стойку.

«Обойдусь без Монаха-Императора. Хватит Императорского удара», – подумал он. В глазах краснокожего промелькнул страх, и демон испарился в воздухе, оставив Ливия в одиночестве.

– Весело у них тут.

Когда Волк вернулся с дровами, Хироюки уже не спал.

– Что-то случилось? Кто-то напал? – спросил он.

– Да какой-то краснокожий, с дубиной. Предложил ударами разменяться, но сбежал, когда настала моя очередь, – ответил Ливий, сгружая дрова. Подкинув хворост в тлеющее кострище, Волк стал ждать, когда огонь наберет силу.

– Краснокожий? О́ни. Они любители подраться. Видимо, испугался, что ты его убьешь.

– Наверное, – пожал плечами Ливий. – Хотя немного обидно, не находишь?

Хироюки улыбнулся.

«Все же чай здесь превосходный», – подумал Волк, когда сделал глоток из протянутого самураем глиняного стакана.

– Выходит, этот краснокожий – тоже ёкай?

– Конечно. Я же говорил, они ночью появляются.

– А днем?

– Ну…Уходят. Но не все. Есть и ёкаи, скрывающиеся днем среди людей. Заходишь в город, а у ворот нищий, который просит милостыню. А стоит наступить ночи, как его шея вытягивается – вот как до того поваленного бревна.

Ливий посмотрел на бревно. «Метра три», – подумал он.

– И что потом?

– Да ничего. Ходит, людей пугает. Он и лицо менять умеет. Иногда дотянется головой на длинной шее до высокого этажа, услышит какой-нибудь слух, а днем расскажет всему городу.

«Почти от людей не отличаются», – подумал Ливий.