Десять месяцев (не)любви (СИ) - Монакова Юлия

— Марк Александрович на вас не нахвалится, — заметила преподавательница будто бы вскользь, потянувшись за сахарницей. У Полины слегка задрожали пальцы, обхватывающие чашку с горячим чаем, но голос её, когда она ответила, звучал спокойно, чуть удивлённо.

— В самом деле? Вообще-то, он очень строго спрашивает и не даёт поблажек. Халтуры не терпит…

— Ну, я уверена, что у вас, Полина, работа не халтурная. Вы же сами собирали материалы — большую их часть, так? О вашей дипломной на факультете уже легенды ходят, — Илона улыбнулась. Девушка опустила голову, явно смущённая таким пристальным вниманием к собственной персоне, и уклончиво отозвалась:

— Там ещё очень много работы.

И всё-таки беспокойство в глазах Костровой, какая-то смутная тревога и печаль не рассеивались. Они не имели отношения к учёбе или педагогической практике, это было совершенно ясно.

— Вас что-то тяготит? — осторожно спросила Илона. — Остроумные люди в подобных случаях спрашивают прямо: о чём вы думаете? Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь?

Полина помолчала, машинально размешивая ложечкой свой чай.

— Очень красноречивое у вас молчание, — усмехнулась Илона. Кострова, точно опомнившись, подняла на неё взгляд и смутилась.

— Простите… Это не моя тайна, я не могу вам всего рассказать. Это… касается моей подруги.

— Если хотите поделиться, можете сделать это, не называя имён, — мягко предложила Илона. — Впрочем, даже если бы вы сказали мне, кто это — уверяю, наш разговор не вышел бы за пределы этой кухни.

— Я верю вам, Илона Эдуардовна, — Полина тоже улыбнулась в ответ. — Просто ситуация непонятная и запутанная…

Илоне всё-таки удалось разговорить девушку, и мало-помалу та выложила ей всё от начала до конца. Поначалу Полина старательно шифровалась и упорно именовала героев истории "моя подруга" и "её парень", однако пару раз всё-таки прокололась, назвав подругу просто Катей. Нетрудно было догадаться, о ком идёт речь — и Илона от души посочувствовала той милой хрупкой девушке. Ох и нелегко ей сейчас, должно быть, приходится…

— И она действительно пытается забыться вот такими сомнительными способами? — грустно спросила Илона. — Выпивка, тусовки, клубы, малознакомые компании?..

— Я не знаю, забыться ли она хочет, или просто намеренно, сознательно пускает свою жизнь под откос… Но это не она, понимаете? Её как будто подменили.

— Ну, не надо так пессимистично, — подбодрила Илона. — Кто из нас не переживал несчастливую любовь в юности?.. Рано или поздно ваша подруга поймёт, что тратить свою жизнь, нервы и лучшие годы на страдания из-за мелкого, ничтожного, непутёвого мальчишки просто не стоит…

Полина замялась. Было видно, что в ней сейчас борются противоречивые чувства. Наконец, она с неохотой признала:

— Я не уверена в том, что он… её парень… мелок. Вообще-то, я сама не питаю иллюзий относительно него, не обольщаюсь и не идеализирую, он мне скорее неприятен, но… поверьте, он далеко не пустой и не глупый человек. Да, непрост в общении, и вообще хам и наглец, но…

"Это ещё мягко сказано", — подумала Илона, вслух, разумеется, не выдавая, что прекрасно понимает, о ком говорит Полина.

— Там всё гораздо сложнее. Знаете, у него… у этого парня… очень популярный блог в интернете, его статьи даже московские издания перепечатывают, и на него всегда полно ссылок и репостов у знаменитых журналистов и блогеров.

Сказать, что Илона была шокирована — ничего не сказать. Это Рыбалко-то — популярный блогер, который на занятиях по русскому языку двух слов связать не может?! Или он так искусно притворяется?

Жаль, она не могла прямо спросить у Полины, где именно ей можно найти блог Кирилла. Но в любом случае, она потом сама непременно поищет его в интернете. Любопытно, это действительно очень любопытно…

Полина

Предстоящая педагогическая практика и радовала, и страшила Полину. С одной стороны, конечно, прикольно хотя бы ненадолго почувствовать себя настоящим, "всамделишным" учителем. Входить в класс, проверять домашние задания, вызывать учеников к доске и ставить оценки… С другой — ей достались шестиклассники, это же сущий кошмар. Там такие детки, на переменах кровь льётся! Преддверие переходного возраста и ещё не закончившееся детство, гремучая смесь!

А ещё смутно печалило то, что целых две недели Полина не увидит Марка Александровича. Глупо, конечно… и можно сколько угодно заниматься самообманом, уговаривая и убеждая себя в том, что это просто уважение к доценту Громову, потребность в его знаниях, авторитете и постоянных консультациях. Да только какое отношение к авторитету и знаниям имеет его голос?.. А между тем, от его звуков у Полины всякий раз ёкает сердце в груди. А его глаза?.. Разве прилично думать каждую ночь перед сном о глазах своего научного руководителя? А руки?.. Воображать, как они обнимают Полину, осторожно касаются её щёк и губ, пропускают сквозь пальцы её длинные волосы…

Полина сердилась на себя за эти мечты, но, между тем, главным смыслом её существования отныне стали их встречи на кафедре. Были ещё, конечно, и лекции, и семинары, но там внимание Громова рассеивалось по всему курсу, а ей доставались лишь крохи. Редкие взгляды, тёплая ускользающая улыбка… А Полине хотелось большего. Хотелось ещё и ещё…

Стыдно признаться, но тот карандаш, который Марк Александрович по рассеянности оставил в её папке, сделался для Полины едва ли не предметом культа. Она таскала его с собой в сумке, время от времени доставая и осторожно нюхая, хотя умом понимала, что даже если этот несчастный карандашик и хранил когда-то запах Громова, то всё равно уже давным-давно его утратил. Просто… просто она очень скучала по нему, если не видела хотя бы день. Хотя бы мельком. А тут — две недели. Полмесяца!..

Впрочем, оставался ещё крошечный шанс, что Громов поприсутствует хотя бы на одном из её уроков — преподаватели университета контролировали и оценивали практику студентов. Но этим занимались обычно педагоги попроще и пониже рангом. Вон, Илону Эдуардовну наверняка сошлют в школу, чтобы присматривала за пятикурсниками…

Мысли Полины переметнулись на русичку. Странно ведёт себя Илона Эдуардовна, ой, странно… То обдаёт холодом, как Снежная королева, а то едва ли не в задушевные подружки набивается: мол, поплачьте мне в жилетку, госпожа Кострова, я никому не выдам вашей тайны!.. Но, справедливости ради, в гостях у неё Полине было тепло и спокойно. Как-то уютно, по-домашнему. И забота Илоны Эдуардовны казалась искренней, и её желание накормить, напоить чаем, успокоить… Милая, приятная женщина. И с чего тогда Полине показалось, что между русичкой и Громовым есть какие-то внерабочие отношения, что преподавательница — смешно сказать — приревновала его к Полине?.. Они просто коллеги, только и всего.

Кстати, непохоже было на то, что у Илоны Эдуардовны в принципе кто-то есть: в квартире совершенно не ощущалось присутствия мужчины. Даже приходящего… Всё очень миленько, очень по-женски. Впрочем, может быть, они встречаются у него дома или вообще на нейтральной территории… и вообще, Полину это не касается.

Вздохнув, девушка подвинула к себе ноутбук и принялась отстукивать в ворде план-конспект ближайшего урока у шестиклассников. Конспекты эти представляли собой нечто вроде диалогов между придурковатым учеником и не менее придурковатым учителем, но без плана было бы ещё страшнее: сожрут и косточек не оставят.

— Чушь! Прошлый век! Пережитки совка! — с отвращением плевалась Ксения, демонстрируя своё отношение к происходящему. — Неужели современные учителя настолько тупы, что без конспекта не могут объяснить детям басню Крылова?

Катя же сидела на кровати и накручивала волосы на плойку: снова куда-то собиралась на ночь глядя. Полина искоса посмотрела на неё, но ничего не сказала. Не было ни времени, ни сил, не желания вразумлять взрослую самостоятельную девицу. Пусть сидит себе, творит кудри или локоны, да пусть хоть вавилоны на голове устраивает…* Это её исключительное право.