Десять месяцев (не)любви (СИ) - Монакова Юлия

— Что делать будем? — мрачно осведомилась Ксения, сделав очередную затяжку.

Полина растерянно пожала плечами.

— А что мы можем поделать? Сколько раз уже я пыталась с ней поговорить по душам, она и слушать не хочет… У неё сразу как будто табличка над головой загорается: "Не задавай вопросы, не советуй и не лезь!"

— Но то, что она с собой творит — это ни в какие ворота, конечно, — Ксения почесала нос. — Впрочем, если подумать… любовь без страданий — преснятина. Кстати, знаешь ли ты, что в прошлых веках девиц, узнавших об измене жениха, валила с ног нервная горячка? Я погуглила, что это за диковинная болезнь такая. Оказалось — тиф, представляешь?

— Горячка — не горячка, а только ей и в самом деле очень плохо… — Полина вздохнула. — Может быть, поговорить с Киром? Как думаешь? — она с надеждой взглянула на подругу, но та с сомнением покачала головой.

— Как ты себе это представляешь: "вернись, мы всё простим"? Кир же весьма недвусмысленно дал ей от ворот поворот. Начнём клянчить, чтобы вернулся обратно к Кате — он нас и слушать не станет.

— Да не клянчить… — Полина поморщилась. — Как-то иначе, я пока не знаю, как. Но всё равно… нельзя же всё так оставлять. Мне страшно, Ксень, реально иногда кажется, что она может сотворить какую-нибудь непоправимую глупость.

— Какую? Пойдёт и утопится в Волге? — живо предположила Ксения. Глаза её блеснули. — Или сначала утопит его, а потом уж — сама?..

— Тьфу ты, типун тебе на язык, — рассердилась Полина. — Я имела в виду… она идёт по кривой дорожке. Все эти пьянки-гулянки, тусовки со случайными знакомыми, клубы… это совсем не её. Куда это может завести?

— А если с Земляникиной поговорить? — предложила вдруг Ксения.

— Она-то здесь при чём, — устало вздохнула Полина. — Судя по всему, Ольга сама не рада, что Кир свалился на её голову со своей бешеной любовью… Нет, если и разговаривать — то только с ним.

— Ну, тогда звони… у тебя есть номер его телефона?

Полина помотала головой.

— Нет, но всё равно по телефону — это не то… Надо обсуждать подобные деликатные вопросы лично, с глазу на глаз.

— И что ты ему скажешь с глазу на глаз?

— Пока не думала, сориентируюсь по ходу. Надо раздобыть адрес и съездить к Киру домой. Катя упоминала, что он снимает жильё недалеко от универа, где-то на Льва Толстого. Позвоню кому-нибудь из его однокурсников, кто бывает у него в гостях. Серёге Петренко, к примеру! Он точно должен знать…

— И что, вот так прямо возьмёшь — и поедешь? — усомнилась Ксения.

— Не сегодня. Завтра рано утром, перед занятиями, — Полина сама дивилась своей решимости. — Чтобы точно застать его дома.

Когда они вернулись в комнату, то обнаружили, что Катя исчезла. Судя по отсутствию синего платья, она-таки отправилась в ночной клуб, как и собиралась. Воспользовалась их недолгим отсутствием, быстро собралась и улизнула.

— Совсем у неё в голове всё смешалось и перепуталось, — вздохнула Полина. — Что хорошо, что плохо… кто друг, а кто враг. Вот и нас сторониться начала, будто мы ей плохого желаем.

Нет, к Киру ехать нужно было непременно!

Полина и не догадывалась, что неприятные сюрпризы, досадные недоразумения и тяжёлые разговоры этого вечера ещё не закончены…

Часов в девять в гости заявилась Ирина Селиванова.

Полина в глубине души терпеть её не могла, и однокурсница платила ей той же монетой. Раньше до открытой конфронтации дело не доходило, просто — вот уже четыре года подряд — они старательно делали вид, что не замечают друг друга. Однако после знаменитого освобождения избранных от диктантов по современному русскому языку Селиванова спустила всех собак на Кострову, точно это она была виновата в разделении курса. Полине была крайне неприятна эта самоуверенная и самовлюблённая особа, которая свято уверовала в то, что весь мир вертится исключительно вокруг её персоны.

Сейчас, находясь в комнате девушек, Ирина всё-таки вынуждена была поздороваться с Полиной, и та сдержанно ей ответила. Приехала Селиванова не просто так, а по делу: за конспектами по теории языка и устному народному творчеству, которые ей обещала дать Ксения. На этой неделе должны были состояться семинары, а Ирина счастливо прогуляла все важные лекции.

— Хочешь чаю с сушками? — предложила Ксения из вежливости, хотя тоже не особо жаловала Селиванову. Та лишь отмахнулась:

— Отстань ты со своими сушками… И вообще, Ксень, что ты сидишь дома, как бабка? Поехали со мной в нормальное кафе, хоть приличного кофе выпьём! С тортиком. Как вы тут не дохнете с тоски, у вас же даже телевизора нет?!

— Видишь ли, дорогая моя, — обстоятельно разъяснила ей Ксения, — всемирная сеть интернет была создана не только ради инстаграмчика. Поверь, иногда там можно найти много интересного… что вполне заменяет телевизор.

— Ску-учно, — протянула Ирина, сморщив нос. — В наши-то годы сидеть дома с книжечкой, когда вокруг столько развлечений…

— Ты бы лучше тоже ехала домой и хорошенько подготовилась к семинару, — миролюбиво посоветовала Ксения. — Говорят, Громов гоняет всех в хвост и в гриву, а кто плохо себя покажет — не получит допуска к экзаменам.

— Вообще оборзел, — со вздохом поддакнула Селиванова, моментально переключаясь. — И за какие только грехи он свалился на наши головы? Сидел бы у себя в Питере и не рыпался. А теперь сразу два экзамена ему сдавать, ну что за наказание! Чем плох был Астаров, я не понимаю…

— Да, наш Астаров — дядька покладистый. Бывало, помычит-помычит — да и согласится со всем тем бредом, что ему несут, — Ксения пренебрежительно хмыкнула.

— Астарову обе эти дисциплины до лампочки, он и вёл-то их прежде кое-как, через силу, просто потому, что подходящего педагога не было, — вмешалась Полина, не вытерпев. — А Громов — специалист, поэтому и требования у него выше, и спрос строже. По-моему, надо радоваться, что хоть на пятом курсе нам стали преподавать эти предметы всерьёз, а не на "отвяжись".

— Вот ты и радуйся, — Ирина поджала тонкие губы. — Ты-то у нас нигде не пропадёшь, умница, везде найдёшь свою выгоду, любой лимон превратишь в лимонад… Мне же заслуги Громова по барабану, я тупо хочу сдать сессию — и всё! Кстати, — вспомнила вдруг она, и лицо её оживилось, а холодные глаза кровожадно блеснули, — знаете ли вы, что наш драгоценный доцент с большим скандалом уехал из Питера?

— Что за скандал? — тут же оживилась Ксения. — И откуда ты знаешь?

— Да у меня подруга учится в СПбГУ. Правда, не на филфаке, но о Громове наслышана. Говорит, чуть под суд не загремел! Весь универ гудел после того случая…

Полина почувствовала, как похолодели у неё руки, а кровь моментально отхлынула от лица.

— Какого случая? — спросила она ровным голосом, ужасно боясь услышать ответ.

— Да тёмная история, на самом деле… Вроде как студентку пытался не то изнасиловать, не то склонить к сожительству, я толком не поняла, — Ирина усмехнулась. — А с виду такой чистенький, благородный, ухоженный… ну кто бы мог подумать. В тихом омуте черти водятся!

— По-моему, это чушь собачья, — скептически фыркнула Ксения; Полина же, ошеломлённая услышанным, не могла вымолвить ни слова. — Если бы правда было изнасилование или что-то в этом роде… да разве удалось бы так легко замять дело? Сейчас подобная информация со скоростью света распространяется. Особенно, если дело касается педагогов. Да и наш глубоко порядочный, стерильный Астаров никогда не принял бы на работу человека с подобным пятном в биографии.

— Ну, я свечку не держала, за что купила — за то и продаю, — обиделась Ирина. — А только дыма без огня не бывает.

— Обвинять без доказательств — глупо, — Ксения лениво потянулась.

— Но ты, Полинка, на всякий случай будь поосторожнее с Громовым, — будто бы заботливо предупредила Ирина. — Он ведь твой научный руководитель? Смотри, как бы тоже не начал поползновения… — и Селиванова захохотала, довольная собственной шуткой.